Австро-Венгерская империя

Австро-Венгерская империя
Ярослав Шимов

Величайшие империи человечества
Книга посвящена истории становления, развития и упадка многонационального государства, созданного династией Габсбургов в центре Европы в начале XVI века и просуществовавшего вплоть до 1918 г. Австрийская империя (с 1876 г. – Австро-Венгрия) несколько столетий входила в число ведущих европейских держав и сыграла огромную роль в истории Европы.

В центре внимания автора – Габсбурги как политики и государственные деятели, способствовавшие объединению множества народов центрально-европейского региона в рамках единого государства. История правящего дома неразрывно и драматично связана с историей европейской политики, начиная с момента создания империи вплоть до ее распада, трагическим символом которого стало убийство в Сараево сербским террористом Гаврилой Принципом эрцгерцога Франца-Фердинанда, наследника имперского престола.

Это убийство стало камешком, столкнувшим лавину континентального масштаба. Оно послужило предлогом для Первой мировой войны, кардинально перекроившей политическую карту Европы в начале ХХ века.

Ярослав Шимов

Австро-Венгерская империя

Введение

Габсбургам пришлось на протяжении очень долгого времени – с начала XVI столетия вплоть до окончания Первой мировой войны – управлять конгломератом земель, населенных народами, принадлежащими к разным языковым группам – германской, романской, славянской, финно-угорской – и обладающими во многом несхожими культурами. Конечно, подобное разнообразие существовало, например, и в царской России, не говоря уже о британской и французской колониальных империях. Однако во владениях Габсбургов, в отличие от империй колониальных, никогда не было метрополии, и в отличие от империй континентальных, в частности России, – даже преобладающего, государствообразующего этноса. Воплощением метрополии, единственным центром власти здесь являлась именно династия, и преданность ей на протяжении многих столетий буквально заменяла подданным Габсбургов национальную принадлежность. Быть австрийцем при Габсбургах означало быть своеобразным центральноевропейским космополитом. Габсбургским императорам служили выдающиеся государственные деятели и полководцы, представлявшие самые разные народы. Можно назвать хотя бы немцев Тилли, Шварценберга и Меттерниха, чехов (если не по языку и культуре, то хотя бы по происхождению) Валленштейна, Кауница и Радецкого, итальянцев Гаттинару и Евгения Савойского, хорватов Елачича и Бороевича, венгров Тису и Андраши, поляков Седльницкого и Голуховского и многих других.

Сами Габсбурги никогда не забывали о своем германском происхождении; известна фраза императора Франца Иосифа: «Я – немецкий князь». Но большинство из них было чуждо политике германизации, стремлению привести своих подданных к общему немецкому знаменателю. (Исключение составляют отдельные исторические эпизоды – например, усиленная германизация и католизация чешских земель после поражения местных протестантов в

1620 году в битве у Белой Горы). Даже «просвещенный деспот» Иосиф II, самый рьяный германизатор из всех габсбургских монархов, рассматривал немецкий язык в качестве средства укрепления государственного единства, но не подчинения остальных народов империи немецкому меньшинству. Однако объективно германизаторские усилия короны противоречили начавшемуся в конце XVIII века подъему национального самосознания славянских, итальянских, венгерских подданных империи, а потому эти усилия не только не увенчались успехом, но и привели к обострению межнациональных противоречий, в конечном же итоге – к краху империи. Тем не менее уникален сам факт многовекового правления одной династии в столь разнообразных по национальному составу землях, не говоря уже о социальных, экономических, даже климатических различиях между разными регионами империи.

Габсбургам необыкновенно долго удавалось успешно бороться с непобедимым противником – временем. Сформировавшись в XVI–XVII вв., их центральноевропейская империя в не слишком сильно изменившемся с точки зрения территории виде просуществовала до 1918 года, пережив турецкие нашествия, Тридцатилетнюю войну, битвы с Наполеоном, революцию 1848 года – потрясения, которых было бы достаточно для крушения даже менее разнородного по своей внутренней структуре государства. В чем секрет этой небывалой прочности дунайской монархии, созданной Австрийским домом (Casa de Austria)?

Изначально владения династии представляли собой типичный феодальный домен, причем довольно небольшой: к концу XIV века в руках Габсбургов находились лишь несколько стратегически важных, но не самых богатых и плодородных альпийских провинций, которые так и назывались – domen Austriae[1 - Подробнее см.: Петров Е.В. Австрийское государство в X–XIV вв. Формирование территориальной власти. М., 1999.]. Подобными владениями, порой гораздо более крупными, располагали и другие королевские фамилии Европы. Например, английской династии Плантагенетов в XIII–XIV вв. принадлежали огромные территории во Франции, которые отдавались в лен (временное владение) вассалам английских королей. Многонациональное государство Габсбургов как таковое возникло в более поздние времена, на заре Нового времени: основу «империи, над которой никогда не заходит солнце», – Нидерланды, Испанию, Чехию и Венгрию – Австрийский дом приобрел благодаря серии династических браков в конце XV – начале XVI вв.

В эту эпоху для европейских стран была характерна четкая сословная социальная структура, Поэтому габсбургские монархи вынуждены были идти на уступки и компромиссы, уважать законы и традиции своих народов, точнее – их сословных элит.

В этом отношении наиболее ярким примером является Венгрия, где австрийская династия удерживалась у власти на протяжении почти четырех веков исключительно благодаря компромиссам с непокорным мадьярским дворянством. Власть Габсбургов в Центральной Европе (испанская ветвь рода вымерла в 1700 году, и Испания с колониями перешли к Бурбонам) можно поэтому без особой натяжки назвать наследственно-договорной – особенно после того, как в начале XVIII века суверенные права австрийского дома в его владениях и порядок наследования престола были сформулированы в Прагматической санкции императора Карла VI и официально одобрены сословными собраниями габсбургских земель. «Было установлено, что до тех пор, пока австрийским домом является династия Габсбургов, Прагматическая санкция остается в силе и все габсбургские земли принадлежат одному государю»[2 - Капп R.A. The Multinational Empire: Nationalism and the National Reform in Habsburg Monarchy. New York, 1950.Vol. 1. P. 11.]. Этот договор и стал важнейшим залогом небывалого политического долголетия австрийской династии.

Другим фактором, который помогал Габсбургам на протяжении многих веков оставаться в центре европейской истории, являлся тот сакральный ореол, которым сумела окружить себя династия. Конечно, «божественное право королей» вплоть до эпохи буржуазных революций служило основанием монархической власти по всей Европе. Однако Габсбурги дополнили «милость Божию» историческим, политическим и идеологическим авторитетом императоров Священной Римской империи, сделав после 1437 года этот средневековый титул наследственным в Австрийском доме. Хотя стать объединителями Германии Габсбургам так и не удалось, а после Тридцатилетней войны (1618–1648) круг реальных властных полномочий императора неуклонно сужался, сама древняя корона универсальной западнохристианской империи придавала власти Габсбургов дополнительный блеск и некую высшую легитимность.

Особое положение Габсбургов среди европейских правящих династий закрепили события второй половины XVII века, когда императорские армии сыграли ведущую роль в разгроме турок и прекращении опустошительной экспансии Османской империи в Европе.

Однако внутренняя слабость государства, построенного Габсбургами в своих наследственных землях и отвоеванных у турок областях, не позволила им в начале XVIII века превратить его в первоклассную европейскую державу. Более того, в середине того же столетия конгломерат габсбургских земель едва не распался под ударами новых внешних врагов, самым опасным из которых стала Пруссия. Перед династией встал выбор: или продолжение борьбы за доминирование в Германии – с неясными перспективами и небольшими надеждами на успех, – или укрепление наследственных земель. Габсбурги, всегда отличавшиеся прагматизмом, предпочли второе, сохранив за собой до 1806 года титул германского императора лишь как знак своего номинального первенства среди немецких князей. (Впрочем, последние отголоски борьбы за первенство в бывшей Священной Римской империи утихли только 60 лет спустя, после поражения Габсбургов в «семинедельной» австропрусской войне).

Помимо этого геополитического выбора очень важное значение для укрепления империи Габсбургов имели радикальные реформы, осуществленные в XVIII веке Марией Терезией и Иосифом II. Государство, объединенное ранее л ишь династическим принципом, понемногу обрело большее единство, которое, однако, носило исключительно правовой и государственно-бюрократический характер. Для наступавшей новой эпохи этого было уже недостаточно. Новые времена ознаменовались промышленной революцией, урбанизацией и как следствие этих процессов – появлением новых социальных групп со своими экономическими интересами, политическими целями и идеологией. Отныне не столько династия создавала империю, сколько общество, изменившееся под влиянием новых социальных явлений и процессов, формировало облик габсбургского государства. Династия была вынуждена приспосабливаться к социально-политической эволюции, к постепенному и часто воспринимавшемуся Габсбургами как нежелательному перерождению дворянско-бюрократической монархии, которая сложилась при «просвещенных деспотах», в монархию либерально-конституционную, сословного общества – в классовое, а «безмолвствующих» народов эпохи ancien regime – в современные нации.

Именно национализм, порожденный эпохой промышленной революции, массового образования и либеральных идей, стал демоном дунайской монархии. В длительной борьбе с ним Габсбургам, при всей их удивительной политической гибкости, не удалось одержать победу. Хотя временами казалось, что государство, созданное Австрийским домом, будет вечным – именно потому, что эта династия, как уже было сказано, не олицетворяла собой никакую нацию. Такое положение позволяло австрийским императорам очень продолжительное время, с одной стороны, играть роль верховных арбитров в спорах между подвластными им народами, а с другой – олицетворять историческую традицию, служить воплощением преемственности и связи времен, что способствовало сохранению хрупкого единства Центральной Европы, главным гарантом которого и была династия Габсбургов. Очевидно, именно поэтому Австрийский дом сумел в эпоху электричества, телефона, автомобилей и аэропланов сохранить свое огромное поместье, именовавшееся Австрийской империей, а с 1867 года – Австро-Венгрией. Впрочем, кажущаяся «вечность», по мнению знаменитого английского историка А.Тойнби, – визуальный эффект, свойственный многим империям на стадии упадка: «Универсальное государство обнаруживает тенденцию выглядеть так, словно оно и есть конечная цель существования, тогда как в действительности оно представляет собой фазу в процессе социального распада»[3 - Тойнби А. Дж. Постижение истории. М., 1991. С. 485–486. BerengerJ. A History of the Habsburg Empire, 1700–1918. L. New York, 1997. P.288.].

Однако «дуализация» монархии, так называемый Ausgleich, т. е. уравнивание Венгерского королевства в правах с западной частью страны, управлявшейся из Вены, говорило о том, что даже Габсбурги не в силах постоянно побеждать в схватке со временем. С этого момента дунайская монархия перестала быть классической империей, а габсбургский император из носителя высшей абсолютной власти превратился лишь в один из политических институтов двуединого государства. Имперские атрибуты внешней власти и великодержавная внешняя политика все менее соответствовали внутренней сути дуалистической монархии. В ее восточной части мадьярская политическая элита пыталась создать национальное государство на территории исторической Венгрии, населенной представителями двух десятков национальностей, в западной же шла неустанная борьба за доминирование между австрийскими немцами и славянами. Разрешить противоречие между имперской формой и постимперским содержанием своего государства Габсбурги оказались не в состоянии.

Единство Австро-Венгрии могло быть сохранено лишь в том случае, если бы преимущества совместного существования народов Центральной Европы оказались соединены с удовлетворением их стремления к самостоятельности. Это могло произойти в рамках федерации или конфедерации, основанной на принципах демократии и самоуправления, – хоть и с сохранением монархии как высшего авторитета и символа исторической преемственности. Однако создание такого государственного образования оказалось невозможным по многим причинам, среди которых не последнее место занимал консерватизм австрийской династии, оказавшейся неспособной преобразовать созданное ею государство из инкубатора народов, каковым оно было в XVIII – первой половине XIX веков, в их общий дом.

Впрочем, история – открытый процесс, поэтому исторические события очень редко бывают стопроцентно предопределены. Полвека истории Австро-Венгрии дали такое количество аргументов «за» и «против» участникам спора о том, был ли неизбежен крах дунайской монархии, что однозначный ответ на сей вопрос, очевидно, не будет дан никогда. Ясно лишь, что государство Габсбургов было живым, развивающимся организмом, отягощенным множеством внутренних и внешних проблем, для разрешения которых от правящей династии и ее советников требовалась настоящая политическая виртуозность. Временами властям монархии удавалось ее проявить. Однако в 1914 году, втянувшись – отчасти по своей воле, отчасти в силу обстоятельств – в войну с Сербией, быстро переросшую в европейский и мировой конфликт, Габсбурги совершили ошибку, которая перечеркнула все их достижения. Престарелый император Франц Иосиф и большинство его советников по-прежнему мыслили категориями «концерта европейских держав» в том виде, в каком он существовал в начале и середине XIX столетия. Династия и дворянско-бюрократическая элита, как австрийская, так и венгерская, словно бы не заметили выхода на историческую сцену новых сил, превращения европейского общества в массовое (в социально-психологическом смысле), в котором традиционные элиты и созданные ими институты уже не могли играть доминирующую роль.

Вступая в свою последнюю войну, Габсбурги не предполагали, что очередная схватка империй и династий выльется не просто в небывалый по масштабам конфликт, а в столкновение идеологизированных масс, битву за выживание, в которой побежденные не могли рассчитывать на снисхождение и справедливые условия мира. К концу войны Центральные державы – Германия и Австро-Венгрия – стали для своих западных противников не просто врагами, а олицетворением тех принципов, которым, по мнению идеологов победившей Антанты, не было места в новой Европе – монархического традиционализма, христианского консерватизма и милитаризма. С конца XVIII века, со времен Великой французской революции, Габсбурги являлись последовательными противниками революционного радикализма, что не мешало им проводить умеренно-либеральные преобразования в собственном государстве. Битва с революцией, начатая в 1792 году у бельгийской деревушки Вальми, где австрийские войска впервые столкнулись с армиями Французской республики, закончилась в 1918 году поражением Габсбургов. «Политическая катастрофа [Австро-Венгрии] во многом объясняется внешними факторами, триумфом принципов Французской революции, который стал результатом многолетней борьбы»[4 - Berenger J. А History of the Habsburg Empire, 1700–1918. L. New York, 1997. P. 288.]. Схватка с временем была проиграна, и историкам остается лишь спорить, имелись ли у Австрийского дома шансы все-таки победить в ней.

* * *

Помимо двух вышеперечисленных исторических факторов, выделяющих Габсбургов среди монархических династий Европы, необходимо отметить и некоторые другие факторы более частного характера.

Прежде всего это необыкновенная сплоченность и, если можно так выразиться, дисциплинированность австрийской династии. Тысячелетняя история Габсбургов насчитывает совсем немного примеров открытых конфликтов и междоусобиц. Можно, конечно, упомянуть убийство в 1308 году германского короля и австрийского герцога Альбрехта I его племянником Иоганном, прозванным Отцеубийцей (Parricida), – но это будет едва ли не единственный случай, когда Габсбург, вдобавок младший по возрасту и положению в семье, поднял руку на другого Габсбурга. Можно вспомнить и выступление эрцгерцога Матиаса в 1606 году против старшего брата, императора Рудольфа II, но этот «бунт» был во многом вызван явной неспособностью Рудольфа к делам государственного управления и одобрен подавляющим большинством членов Австрийского дома.

На протяжении столетий авторитет главы рода был среди Габсбургов непререкаем. Это нередко приводило к конфликтам и даже личным трагедиям. Два ярких примера – история кронпринца Рудольфа, сына Франца Иосифа, так и не нашедшего общий язык с холодным, «застегнутым на все пуговицы» отцом, и отношения того же Франца Иосифа с племянником и наследником Францем Фердинандом д’Эсте, резко осложнившиеся в связи с неравным браком последнего. С другой стороны, авторитарность августейшей семьи приносила ей и неоспоримые политические выгоды. Так, Иосиф II, будучи в 1765–1780 годах соправителем своей матери Марии Терезии, не был согласен с ней по большинству вопросов государственной политики, но в силу семейных традиций вынужден был подчиняться, за счет чего сохранялось единство в управлении империей. Впрочем, Габсбурги умели и договариваться полюбовно – возьмем хотя бы мирный раздел огромных владений династии при Карле V между ее испанской и австрийской ветвями.

Кроме того, удивительной особенностью этой выдающейся семьи является то, что по большей части она состояла из людей совсем не выдающихся. Конечно, незаурядные личности в истории габсбургской династии были – можно назвать Максимилиана I, Карла V, Марию Терезию, Иосифа II, эрцгерцога Карла, однажды победившего самого Наполеона, Франца Фердинанда д’Эсте и некоторых других. Но гигантов, давших имя целой эпохе, великих полководцев и дипломатов, фигур масштаба Густава Адольфа Шведского, Людовика XIV, Петра I, Фридриха II Прусского или Наполеона среди Габсбургов не замечено. Недаром ни за одним из них в истории не закрепилось прозвище Великий.

Эта династия велика именно как династия, мощный и отлаженный семейный механизм, работа которого была направлена на достижение одной цели – укрепление и расширение наследственных владений, увековечение господства Габсбургов в центре и на юго-востоке Европы. Эту интеграционную, объединительную задачу можно назвать Делом Габсбургов. На первый взгляд дело это провалилось, хоть и оставило очень глубокий след в истории множества европейских стран и народов. С другой стороны, можно сказать, что Дело Габсбургов удивительным образом прорастает в нашу эпоху, когда Европа вновь объединяется. Хотя принципы этого объединения заметно отличаются от тех, на которых основывалась многонациональная империя Габсбургов, ее уникальный опыт не может не заслуживать внимания. Как отмечает британский историк Алан Скед, «в эпоху, когда Европа, пусть и довольно несмело, пытается объединиться, весьма неразумно (особенно для человека, живущего в Восточной Европе) пренебрегать историей крупнейшей европейской многонациональной империи»[5 - Sked A. Upadek a pad habsburske rise. Praha, 1995. S. 13.].

Новейшая история показала: в 1918 году вместе с водой был выплеснут и ребенок, в жертву национализму оказались принесены не только Австро-Венгрия, монархический принцип и династия Габсбургов как его носитель, но и веками создававшиеся и укреплявшиеся культурные, экономические и политические связи между народами центральноевропейского региона. Это не принесло всей Европе ничего, кроме бед – вначале нацистской экспансии, а затем 40 лет коммунистического господства.

Чем интересна история Австрийского дома, который уже почти сто лет не является правящим, для современного российского читателя – не только профессионального историка, но и просто человека, интересующегося тем, как и почему современный мир стал таким, каков он есть? На мой взгляд, изучение жизни соседей в отдаленном и недавнем прошлом всегда помогает лучше понять не только их, но и самих себя. Российская империя и сменивший ее Советский Союз, как и монархия Габсбургов, были многонациональными государствами, причем взаимоотношения между народами каждого из этих государств нередко оставляли желать лучшего. Современная Россия тоже многонациональна, а процесс ее избавления от негативных элементов имперского наследия далеко не завершен. Поэтому, несмотря на прошедшие годы, опыт Габсбургов как политиков и правителей, возглавлявших сообщество разнородных наций, достижения и ошибки австрийского дома представляют интерес и остаются актуальными по сей день, особенно для России.

Другой важный момент – уже упомянутое географическое и историческое соседство России и придунайской Европы. Габсбурги и их государство были достаточно тесно связаны с Россией – если не династическими узами[6 - Единственный брак, заключенный между представителями Габсбургов и Романовых, – женитьба в 1799 году палатина (наместника) Венгрии эрцгерцога Иосифа, сына императора Франца II, на дочери Павла I Александре; юная эрцгерцогиня умерла при родах, не дожив и до 18 лет. Много позднее, в 1953 году, Рудольф, младший сын последнего австрийского императора Карла, женился на русской аристократке Ксении Безобразовой. Этим история «русских» браков в Австрийском доме пока исчерпывается.], то военными союзами, политическими и торговыми соглашениями, оказавшими заметное влияние на историю обеих империй и их народов. Были в истории наших государств и периоды охлаждения, и времена взаимной вражды. Последнее такое столкновение – мировая война 1914–1918 годов – привело монархии Габсбургов и Романовых к краху. Распад их империй стал одним из важнейших факторов, определивших судьбу всей Европы в XX столетии.

В этих событиях, последствия которых мы в той или иной мере ощущаем до сих пор, значительную роль сыграли как глубинные социальные процессы и вызванная ими расстановка общественно-политических сил, так и отдельные личности, оказавшиеся в решающий момент на сияющей, но опасной и скользкой вершине власти, достоинства и недостатки, величие и глупость этих людей. С философской точки зрения можно сказать, что именно вечному вопросу о личности и ее роли в истории посвящена эта книга.

Тот факт, что Габсбургам удалось закрепиться на пространстве от Альп до Трансильвании и от Галиции до Далмации, дать народам, населяющим это пространство, общие государственно-правовые рамки и создать условия для их экономического, политического и культурного сотрудничества (а позднее и соперничества), стал определяющим для дальнейшего развития Центральной Европы. Можно сказать, что Центральная Европа в историко-политическом и отчасти культурном смысле является следствием взаимодействия австрийской династии и народов региона, плодом их исторического брака, который был заключен скорее по расчету, чем по любви, но оказался на удивление долгим и прочным. Таким образом, задачу, которую попытался решить автор этой книги, можно сформулировать следующим образом: написать очерк истории Центральной Европы в XVI–XX веках, сделав его главными героями Габсбургов и их народы, взаимоотношения между которыми не только определили облик и историческую судьбу данного региона, но и в значительной степени отразились на ходе европейской и мировой истории.

Часть первая

Династия

Пролог

(Середина X в. – 1526)

У истоков

Вопрос о происхождении Габсбургов довольно запутан и окутан мифами, многие из которых создавались намеренно – для решения политических задач той или иной эпохи, оправдания династической политики или создания видимости исторической преемственности с народами, правителями и традициями минувших времен. Самая ранняя из таких версий, возникшая в конце XIII – начале XIV века, связывала Габсбургов со старинным римским патрицианским родом Колонна, который, в свою очередь, вел свое происхождение ни больше ни меньше как от римской императорской династии Юлиев, т. е. от Гая Юлия Цезаря. В тот момент Габсбурги нуждались в столь высоком «родоначальнике», поскольку избрание в 1273 году германским королем Рудольфа Габсбурга, не принадлежавшего к числу знатнейших европейских вельмож, не избавило его от репутации «захудалого графа». Габсбурги как новая, молодая королевская династия строили историко-идеологический «фундамент» своего взлета к вершинам власти, и римское происхождение годилось для этого как нельзя лучше.

Позднее, однако, возникла другая теория – франкская, согласно которой предками Габсбургов были короли франков из династии Меровингов (V–VIII вв.). Через них корни габсбургского рода уходили, согласно этой теории, к героям античных мифов – легендарному Энею и троянцам. «В то время как римская теория… делала упор на Urbis aeterna[7 - Вечный город (лат.), т. е. Рим.], франко-троянская версия означала союз с западом и одновременно попытку Габсбургов легитимизировать свои притязания в качестве соперников французского королевского дома и подлинных наследников Каролингов и Меровингов»[8 - Wandruszka A. The House of Habsburg. Ц 1964. R 17]. Неудивительно, что этой концепции отдавал предпочтение император Максимилиан I Габсбург, который в конце XV – начале XVI века в качестве наследника бургундских герцогов вел борьбу с французскими королями из рода Валуа.

Наконец, третья теория, возникшая в начале XVIII века благодаря генеалогическим изысканиям ганноверского библиотекаря Иоганна Георга Эккарда и ученого монаха Маркарда Херрготта, называла в качестве предков габсбургской династии герцогов Алеманских, изначально – вождей группы германских племен, область обитания которых впоследствии вошла в состав империи Карла Великого. Алеманские герцоги считались общими предками Габсбургов и герцогов Лотарингских. После того, как в 1736 году дочь и наследница императора Карла VI Мария Терезия вышла замуж за Франца Стефана Лотарингского, использование этой версии «придавало новому Габсбургско-Лотарингскому дому освященность исторической традицией и божественным предопределением»[9 - Wandruszka, p. 19.]. Кроме того, эта теория служила идеологическим обоснованием тогдашних габсбургских претензий на верховенство в германских землях: кому же, как не потомкам древних германских князей, надлежало править Германией?

«Утилитарное» предназначение всех трех генеалогических древ, которые так здорово вписывались в контекст современной этим теориям габсбургской политики, заставляет усомниться в достоверности каждого из них. Уходя корнями в период раннего Средневековья, бедного на документы и достоверные свидетельства, вопрос о происхождении Австрийского дома, очевидно, навсегда останется открытым. Историкам приходится вести отсчет с середины X столетия, когда жил первый Габсбург, о реальности существования которого можно говорить с высокой степенью уверенности (впрочем, и не Габсбург еще, ибо само это географическое название, давшее имя династии, появится позднее).

Герб Габсбургов

Это был некто Гунтрам Богатый, судя по прозвищу, человек достаточно зажиточный и (уже тогда) знатного рода – в противном случае он вряд ли привлек бы к себе внимание императора Оттона I, наиболее примечательного западноевропейского монарха того времени. В 952 году Оттон сурово наказал Гунтрама, лишив его имущества за измену. Ирония судьбы: Гунтрам вошел в историю как противник германского императора – обладателя того самого титула, который впоследствии будут носить 19 потомков этого прародителя Габсбургов.

То ли опала и, выражаясь современным языком, конфискация имущества, которой подвергся Гунтрам Богатый, не была полной, то ли сам первый Габсбург и его потомки проявили недюжинную энергию в восстановлении утраченного богатства и приобретении нового, но, как бы то ни было, род эльзасских землевладельцев не затерялся во мгле средневековой истории, а, наоборот, от поколения к поколению приобретал все больший вес, влияние и известность.

В конце X века Габсбурги появляются в Швейцарии. Сын Гунтрама Ландольт, по одним сведениям, купил, по другим – просто захватил земли на территории нынешнего кантона Арау. Его сын Ратбод основал в Мури, в 30 километрах от Цюриха, монастырь, где впоследствии было похоронено большинство представителей старших поколений Габсбургов. В 1023 году Ратбод упоминается в одной из местных хроник как «граф фон Клеттгау» (область к северу от верховьев Рейна). Примерно в это же время он заложил замок Хабихтсбург («Ястребиный замок»), название которого позднее трансформировалось в Габсбург и дало имя всей династии. По средневековому обычаю перед смертью Ратбод разделил имущество между своими сыновьями. Самый известный из них, Вернер (ум. 1096), перестроил монастырь в Мури и был активным участником конфликтов между римскими папами и императорами «Священной Римской империи». Интересно, что Габсбурги вновь выступили против императорской власти: Вернер был сторонником папы.

Его сын Отто (ум. 1111) может считаться первым «настоящим» Габсбургом, поскольку именно он стал именоваться графом фон Габсбург – по названию родового гнезда. При нем, его сыновьях и внуках семья неуклонно укрепляла свои позиции среди германской знати. Альбрехт, внук Отто, был в неплохих отношениях с императором Фридрихом Барбароссой, который отдал ему значительную часть выморочных владений графского рода Ленцбургов в нынешних кантонах Швиц, Унтервальден и Люцерн. Постепенно Габсбурги превратились в наиболее крупных землевладельцев северной Швейцарии. Сын Альбрехта Рудольф приплюсовал к этим поместьям земли в Швабии, переданные ему императором Фридрихом II, на сторону которого в междоусобной войне, сотрясавшей Германию, расчетливый Габсбург успел вовремя перейти.

В следующем поколении род Габсбургов впервые разделился на две ветви. Сыновья Рудольфа, еще один Рудольф и Альбрехт (эти имена будут повторяться в роду Габсбургов, переходя из поколения в поколение), поделили между собой родовые земли. Альбрехт стал родоначальником главной, или королевской, линии, к которой принадлежали последующие короли и императоры. Рудольф основал младшую, лауфенбургскую ветвь династии, пресекшуюся в 1415 году. К тому времени Габсбурги были хоть и достаточно богатой и сильной, но все же второразрядной по имперским масштабам семьей. Они не принадлежали к избранному кругу имперских князей-курфюрстов, не имели связей с царствующими домами Европы, а их земли были не отдельным княжеством, а набором рассыпанных по центру Европы, от верхнего Эльзаса до Швейцарии, относительно небольших ленных и наследственных владений.