Окна счастья

Теория координационной динамики (Дж. А. С. Келсо) описывает мозг как самоорганизующуюся систему, способную спонтанно перестраивать свою конфигурацию под воздействием изменений параметров. Келсо вводит понятие метастабильности – состояния, при котором в мозге сосуществуют множество тенденций к различным паттернам, ни один из которых не доминирует навсегда (Multistability and metastability: understanding dynamic coordination …) (The Critical Brain Hypothesis? Meet The Metastable Brain~Mind). Мозг непрестанно балансирует между интеграцией и дезинтеграцией, поддерживая динамическое равновесие. Например, при изменении внешних условий или задачи мозг может резко переключиться из одного координационного режима в другой – подобно фазовому переходу (Multistability and metastability: understanding dynamic coordination in the brain | Philosophical Transactions of the Royal Society B: Biological Sciences) (Multistability and metastability: understanding dynamic coordination in the brain | Philosophical Transactions of the Royal Society B: Biological Sciences). Этот переход – результат самоорганизации нейронов: предыдущие связи размыкаются, образуются новые синхронии, и система выходит на новый аттрактор. Важный вывод Келсо: паттерны координации появляются сами собой из взаимодействия элементов, без центрального дирижёра, по законам нелинейной динамики (Multistability and metastability: understanding dynamic coordination in the brain | Philosophical Transactions of the Royal Society B: Biological Sciences) (Multistability and metastability: understanding dynamic coordination in the brain | Philosophical Transactions of the Royal Society B: Biological Sciences). Психика как организм смыслов может быть понята аналогично: смыслы самоорганизуются в большие “смыслы-системы” при достижении определённого критического уровня взаимодействий. Когда какой-то набор идей часто активируется совместно и успешно конкурирует с другими, он образует устойчивую группу – аналог органа. Например, набор связанных между собой убеждений может сформировать идеологию, которая уже обладает собственной динамикой (защищает свои постулаты, ассимилирует новые факты интерпретацией и т.п.). Такая идеология в психике ведёт себя как крупный “смысловой организм”, влияя на мелкие мысли.

Интересную эволюционную перспективу добавляет Стивен Платек и коллеги, развивающие эволюционную нейронауку самости. Они предположили, что способность к самосознанию возникла как побочный продукт социальных когнитивных навыков (например, умения приписывать психику другим). Нейрофизиологические исследования Платека показывают, что информация о себе обрабатывается преимущественно в определённых зонах правого полушария (правый лоб, теменно-височные узлы), что указывает на специализированные нейронные основы “Я” (Where am I? The neurological correlates of self and other – PubMed). Другими словами, мозг имеет специализиранные системы, поддерживающие образ себя как целостного существа. Это сродни тому, как в организме есть иммунная система, различающая “своё и чужое”. В “организме смыслов” должна быть некая интегративная структура, соответствующая самости, которая следит за целостностью. Возможно, это и есть то, что пользователь называет автоотождествлением: система, которая отделяет «свои» смыслы от чужеродных, объединяет совместимые и изолирует несовместимые. Эдакий “иммунитет сознания”. Если провести параллель, то работа Платека по выявлению нейронных коррелятов самопознания подтверждает: мозг эволюционировал так, чтобы собирать разрозненные ощущения в единый образ «Я» – иначе говоря, сформировать организм смыслов, обладающий самосознанием.

Также стоит упомянуть теорию автопоэзиса (М. Матурана, Ф. Варела) из кибернетики, хотя она не фигурирует напрямую среди названных в вопросе. Автопоэтическая система – это самовоспроизводящаяся, замкнутая на себя система, которая непрерывно регенерирует свои компоненты и тем сохраняет свою организацию. Психику можно представить автопоэтической: смыслы порождают новые смыслы, перерабатывают внешний опыт в термины внутренней логики, и таким образом психика поддерживает себя как целостность. Варела, кстати, применял идеи автопоэзиса к объяснению сознания, предполагая, что познание – это постоянное самосозидание когнитивной структуры в процессе взаимодействия с миром.

Р 요рганизмы – aнглийский text есть лишняя letter.

Подводя итог, метафора психики как организма оказывается весьма плодотворной: она увязывает воедино самоподдержание (гомеостаз), самоорганизацию (появление новых качеств из взаимодействия частей) и эволюцию (адаптация через отбор мыслей). Современные нейродинамические модели (Келсо) и нейрокогнитивные данные (Хопфилд, Платек) показывают, что мозг действительно функционирует как сложная нелинейная система, способная к спонтанному возникновению порядка из хаоса, что и требовалось для “жизнеспособности” психического организма смыслов.

5. Психические расстройства как сбои смысловой организации

Нарушения «репликации» и интеграции смыслов. Если нормальную психику уподобить организму, эффективно воспроизводящему и упорядочивающему смыслы, то психопатология может пониматься как «болезни этого организма». Пользователь особенно выделяет шизофрению как пример сбоя в смысловой репликации. Шизофрения – сложное и до конца не разгаданное расстройство, которое классически характеризуется распадом единства психических процессов (мышления, эмоций, волевая сфера) и появлением аномальных смысловых образований (бредовых идей, галлюцинаций). Евгений Блейлер, введший термин “шизофрения”, подчёркивал как раз распад ассоциативных связей как центральный дефект. Он описал “основные симптомы” – известные «4 А» Блейлера: нарушение Ассоциаций, Аффекта, Амбивалентность и Аутизм (уход в себя) (Paul Eugen Bleuler (1857–1939) | Embryo Project Encyclopedia) ( Eugen Bleuler and the Schizophrenias: 100 Years After – PMC ). По Блейлеру, расщепление мышления (ослабление логических связей между мыслями) лежит в основе остальных проявлений, и из-за него у больных могут рядом сосуществовать взаимоисключающие идеи (амбивалентность) и формироваться замкнутый внутренний мир с нелогичными “аутичными” смыслами. Другими словами, шизофрения – это утрата гармонии и единства смыслового организма: смыслы больше не согласованы, не скреплены любовью/Эросом, а изолированы или хаотически связаны. Это напрямую соответствует идее “сбой смысловой организации”.

В терминах “репликации смыслов” шизофрения можно представить как ситуацию, когда копирование и распространение идей идёт неконтролируемо и с “мутациями”. Например, бредовые идеи часто являются результатом того, что случайная мысль (обычно незначимая или абсурдная) вдруг получает аномально высокое значение для больного и начинает самоукрепляться. Теория аберрантной значимости (Ш. Капур, 2003) объясняет положительную симптоматику шизофрении (бред, галлюцинации) именно чрезмерным “присваиванием смысла” случайным стимулам, вследствие дисбаланса дофаминовой системы. Иными словами, в мозге нарушается “фильтр значимости”: тривиальные импульсы воспринимаются как важные, и вокруг них разрастаются ошибочные интерпретации (бред) – фактически, патологическая репликация смыслов. Эта идея получила развитие в нейрокогнитивных моделях на основе предиктивного кодирования. Согласно Фристоновской модели, мозг постоянно предсказывает входящие сигналы на основе прошлого опыта; при этом важна точность (precision) предсказаний ( The Predictive Coding Account of Psychosis – PMC ). В норме наши ожидания сбалансированы сенсорными данными. В психозе же либо чрезмерно усиливаются приоритеты внутренних моделей, либо, наоборот, возникает “слабость” априорных ожиданий – в обоих случаях нарушается корректировка моделей реальностью ( The Predictive Coding Account of Psychosis – PMC ) ( The Predictive Coding Account of Psychosis – PMC ). Одни исследователи отмечают ослабление влияния прошлого опыта (т.е. слабые приоры – всё кажется новым, непонятным, что ведёт к бредовым объяснениям), другие – напротив, чрезмерное доминирование ожиданий (человек навязывает миру свои странные смыслы) ( The Predictive Coding Account of Psychosis – PMC ). Обе крайности приводят к тому, что мозг формирует неверные гипотезы о мире и себе, но не может их гибко исправить. Фристон образно описывает это как снижение “точности” или надежности обучающего сигнала: система подкрепляет не те смыслы, которые соответствуют реальности, а случайные – хаотическая эволюция смыслов, не удерживаемая нормальными ограничениями. Модель пользователя получает здесь подтверждение: при шизофрении нарушается нормальный отбор и воспроизведение смысловых единиц – ментальные “мемы” мутируют и множатся без оглядки на окружающую среду, приводя к распаду общей картины мира.

Исторически, Эмиль Крепелин рассматривал (прото)шизофрению – “раннее слабоумие” (dementia praecox) – как непрерывно прогрессирующее нарушение, ведущее к угасанию единой личности. Он отметил раннее начало и неблагоприятный исход как черты заболевания (Criticisms of Kraepelin's Psychiatric Nosology: 1896–1927). То есть, с его точки зрения, этот “организм смыслов” болен генетически/биологически и обречён на деградацию, утрату функций. Современная психиатрия отошла от детерминизма Крепелина – известно, что не всегда происходит тяжёлый дефект, возможны ремиссии, влияние среды велико. Однако метафора деградации организма помогает понять негативную симптоматику (апатия, отчуждённость, когнитивный спад) как своего рода «энтропийный финал»: психика теряет сложность, смыслы уже не конкурируют и не развиваются, остаётся “пустое сознание” с минимальной организованностью. Таким образом, крайние негативные проявления шизофрении – это почти полная энтропия смысловой системы, когда антиэнтропийные силы (эмоциональные связи, мотивация) угасли.

Современный взгляд, представленный, например, Я. ван Осом, предлагает уйти от понятия шизофрении как единой болезни и говорить о континууме психотических состояний. Ван Ос указывает, что так называемые “симптомы” (слуховые галлюцинации, странные убеждения и пр.) могут в неяркой форме встречаться и у здорового населения, являясь экстремумами нормальных процессов ([PDF] Chapter G1. Symptom Network Models of Psychosis – OSF). Он также подчёркивает роль окружающей среды – стресс, урбанизация, употребление каннабиса, травмы – как факторов, влияющих на развитие психоза. С точки зрения смысловой организации, это значит, что стабильность “смыслового организма” зависит от внешних воздействий. Травматический опыт может «запустить» патологический смысл (например, идея преследования, оформляющая чувство уязвимости) и придать ему такую интенсивность, что он подчинит себе всё мышление. Ван Ос и коллеги продвигают сети симптомов – модель, где психическое расстройство рассматривается не как скрытая болезнь, а как самоорганизующаяся сеть взаимно усиливающихся симптомов (Network Analysis of Symptom Comorbidity in Schizophrenia). Применительно к нашей теме, психопатология – это возникновение порочного самоподдерживающегося узла смыслов, который нарушает работу всей сети. Например, у человека появились бессонница и тревожные мысли (вызванные стрессом); бессонница усилила дезорганизацию мышления; появилось ощущение странности происходящего; из-за этого – первая бредовая мысль; страх закрепляется, сон ещё хуже – и так образуется замкнутый круг, сеть симптомов, поддерживающих друг друга. В конечном счёте формируется новая “патологическая равновесная точка” психики – аналог того, как в организме инфекция может сформировать очаг и подавить иммунитет.

Интеграция идей пользователя с научными моделями даёт целостную картину: психическое расстройство можно понимать как эволюционный сбой или переосмысленную эволюцию внутренней смысловой экосистемы. При шизофрении – это “чрезмерная мутация и утрата отбора” (хаос смыслов), при депрессии, возможно, наоборот – “патологически устойчивый аттрактор” негативных смыслов, из которого система не может выйти (зацикленность на беспомощности, самообвинении), при тревожных расстройствах – гиперактивность защитных мемов и т.д. Такой подход, конечно, метафоричен, но помогает связать воедино биохимические, когнитивные и социокультурные аспекты. Например, дисбаланс дофамина в шизофрении ведёт к неправильному подкреплению нейронных связей – биологическая почва; когнитивно это проявляется как нарушение фильтра значимости и ослабление ассоциаций – информационный уровень; а социально – как утрата способности разделять общий с другими людьми “реальный” смысл происходящего (больной создаёт свой аутичный мир).

Заключение. Концепция пользователя смело объединяет нейронные, когнитивные и экзистенциальные плоскости, предлагая видеть в сознании самоотождествляющуюся нейронную циклоструктуру, а в психике – эволюционирующий организм смыслов, балансирующий между хаосом и порядком. Анализ показал, что хотя терминология отличается, многие положения находят поддержку в существующих теориях. Идея о циклической нейронной активности коррелирует с представлениями о реэнтрантных контурах мозга и внутренних моделях (Грациано, Дамасио, Деннетт). Представление о смыслах-мемах, соревнующихся за “умственное пространство”, укладывается в дарвиновские метафоры (меметика Докинза) и в нейрокогнитивные модели внимания и памяти (глобальное рабочее пространство, семантические сети). Введение “любви” как силы, скрепляющей смыслы, находит параллели в роли позитивных эмоций и привязанностей (Панксепп, Фромм) – как факторов, снижающих энтропию психики и способствующих интеграции личности. Аналогия психики с организмом оказывается не просто образом, а эвристически полезной моделью, учитывая способность мозга к самоорганизации (Келсо, Хопфилд) и наличию специальных механизмов поддержки целостного “Я” (Выготский, Платек). Наконец, понимание психических болезней как сбоев смысловой эволюции согласуется с современными интегративными подходами (предиктивное кодирование Фристона, сетевые модели ван Оса) – в них расстройство предстает как нарушенная саморегуляция системы, а не внешняя “инфекция”.

Конечно, концепция пользователя во многом носит метафорический характер и требует конкретизации для научной верификации. Тем не менее, её ценность в том, что она стремится объединить разные уровни – от нейронов до культуры – в единой рамке, где центральным звеном является смысл. Такой подход перекликается с набирающими популярность идеями в когнитивной науке о том, что для понимания мозга недостаточно рассматривать его как чисто вычислительную машину – важно учитывать, что мозг эволюционировал для создания значения, он оперирует не сигналами в вакууме, а смысловой информацией, важной для организма. Концепция автоотождествления и смысловой организации психики даёт образ, в котором сознание – это и есть жизнь смысла, самопорождающийся поток, удерживаемый от распада любовью к порядку и непрестанно обновляемый творческим мутивом. Такой синтетический взгляд стимулирует дальнейшие вопросы: можно ли количественно описать “энергию смыслов” и “антиропию любви” в мозге? Как именно эмоциональные нейромодуляторы (дофамин, серотонин, окситоцин) управляют дарвиновскими процессами в когнитивных сетях? Как социальное взаимодействие между “организмами” (людьми) влияет на внутренние смысловые организмы каждого? Ответы на эти вопросы будут требовать совместных усилий нейронауки, психологии и философии.

Тем не менее уже сейчас ясно, что предлагаемый пользователем ракурс – рассматривать сознание и психику как активную саморазвивающуюся систему смыслов – находится в русле современных междисциплинарных тенденций и способен служить мостом между сугубо нейрофизиологическими теориями и гуманитарно-философским пониманием человеческого разума.

Литература: (оформлено по ГОСТ Р 7.0.5-2008)

Грациано, М. Consciousness and the Social Brain. – New York: Oxford University Press, 2013. – 240 p. (Майкл Грациано о схеме внимания и модели сознания) (Attention schema theory – Wikipedia) (Attention schema theory – Wikipedia).

Damasio, A. The Feeling of What Happens: Body and Emotion in the Making of Consciousness. – New York: Harcourt Brace, 1999. – 386 p. (Антонио Дамасио о протосамости и ядровом сознании) (Damasio, Self and Consciousness) (Damasio, Self and Consciousness).

Dennett, D. Consciousness Explained. – Boston: Little, Brown & Co., 1991. – 511 p. (Дэниел Деннетт, теория множественных черновиков и иллюзия «картезианского театра») (Multiple drafts model – Wikipedia) (Multiple drafts model – Wikipedia).

Penrose, R. The Emperor’s New Mind: Concerning Computers, Minds and The Laws of Physics. – Oxford: Oxford Univ. Press, 1989. – 466 p. (Роджер Пенроуз о пределах алгоритмических моделей сознания и гипотеза квантового разума) (Orchestrated objective reduction – Wikipedia).

Freud, S. Jenseits des Lustprinzips (1920) / Пер. с нем.: Фрейд З. По ту сторону принципа удовольствия. – СПб.: Питер, 2015. – 128 с. (Зигмунд Фрейд о Эросе, Танатосе и динамике психических сил) (Freud’s Eros and Thanatos Theory: Life and Death Drives) (Freud’s Eros and Thanatos Theory: Life and Death Drives).

Выготский, Л.С. Мышление и речь. – М.: Лабиринт, 1999. – 352 с. (Л.С. Выготский о развитии значений и роли языка в сознании) ( The final chapter of Vygotsky's Thinking and Speech: A reader's guide – PMC ).

Dawkins, R. The Selfish Gene. – New York: Oxford University Press, 1976. – 224 p. (Ричард Докинз, глава Memes: the new replicators – введение понятия «мем») (Memetics – Wikipedia) (Memetics – Wikipedia).

Campbell, D.T. Blind Variation and Selective Retention in Creative Thought as in Other Knowledge Processes // Psychological Review. – 1960. – Vol. 67, No. 6. – P. 380–400. (Дональд Кэмпбелл о механизме BVSR – слепое вариирование и отбор) (Donald Campbell).

Baars, B.J. A Cognitive Theory of Consciousness. – Cambridge: Cambridge University Press, 1988. – 274 p. (Бернард Баарс, теория глобального рабочего пространства – сознание как театр) (Global workspace theory – Wikipedia) (Global workspace theory – Wikipedia).

Panksepp, J. Affective Neuroscience: The Foundations of Human and Animal Emotions. – New York: Oxford Univ. Press, 1998. – 480 p. (Яаак Панксепп о первичных эмоциональных системах мозга: SEEKING, CARE, PLAY и др.) ( Affective Neuroscience Theory and Personality: An Update – PMC ) ( Affective Neuroscience Theory and Personality: An Update – PMC ).

Fromm, E. The Art of Loving. – New York: Harper & Row, 1956. – 133 p. (Эрих Фромм о любви как активной силе единения личности и преодоления изоляции) (Erich Fromm: How to Become a Loving Person | Daily Philosophy) (Erich Fromm: How to Become a Loving Person | Daily Philosophy).

Kelso, J.A. Dynamic Patterns: The Self-Organization of Brain and Behavior. – Cambridge, MA: MIT Press, 1995. – 334 p. (Дж. Келсо о координационной динамике, метастабильности и саморегуляции в мозге) (Multistability and metastability: understanding dynamic coordination in the brain | Philosophical Transactions of the Royal Society B: Biological Sciences) (Multistability and metastability: understanding dynamic coordination in the brain | Philosophical Transactions of the Royal Society B: Biological Sciences).

Hopfield, J.J. Neural networks and physical systems with emergent collective computational abilities // Proceedings of the National Academy of Sciences USA. – 1982. – 79(8). – P. 2554–2558. (Джон Хопфилд, модель аттракторной нейронной сети как ассоциативной памяти) (Attractor network – Wikipedia).

Platek, S.M., Keenan, J.P., Shackelford, T.K. (Eds.) Evolutionary Cognitive Neuroscience. – Cambridge, MA: MIT Press, 2007. – 616 p. (Стивен Платек и др. о нейробиологии самопознания и эволюции сознания; см. гл. 16) (Where am I? The neurological correlates of self and other – PubMed).

Friston, K. The free-energy principle: a unified brain theory? // Nature Reviews Neuroscience. – 2010. – Vol. 11(2). – P. 127–138. (Карл Фристон о принципе минимизации свободной энергии; применительно к психозу – нарушении баланса предикций и ошибок) ( The Predictive Coding Account of Psychosis – PMC ).

Bleuler, E. Dementia Praecox or the Group of Schizophrenias (1911) / Transl. by J. Zinkin. – New York: International Universities Press, 1950. – 548 p. (Ойген Блейлер, классическое описание шизофрении, концепция “расщепления психики” и 4А) ( Eugen Bleuler and the Schizophrenias: 100 Years After – PMC ).

van Os, J. The dynamics of subthreshold psychosis // British Journal of Psychiatry. – 2013. – Vol. 202(4). – P. s4–s18. (Ян ван Ос о континууме психотических переживаний и сетевом подходе к симптомам) (Network Analysis of Symptom Comorbidity in Schizophrenia).

Внутренний Наблюдатель: Разум и Самосознание

Введение

Самосознание – это способность организма или системы осознавать себя как отдельное "Я", испытывать субъективный опыт и понимать свое существование. Вопросы о происхождении самосознания, его роли для разума и возможности создания искусственного самосознания остаются одними из самых сложных и междисциплинарных. Их изучают нейробиология, философия, психология, когнитивные науки и исследователи ИИ. Философы, такие как Даниэл Деннет, Томас Метцингер и Джулиан Джейнс, предлагают различные модели "Я", от «повествовательного центра тяжести» (Philosophy of self – Wikipedia) до гипотезы «двухкамерного мозга» (Bicameral mentality – Wikipedia). Нейробиологи, включая Антонио Дамасио, исследуют мозговые механизмы ощущения себя (Damasio's theory of consciousness – Wikipedia) (Damasio's theory of consciousness – Wikipedia). Специалисты по ИИ и когнитивисты пытаются определить, какие свойства системы необходимы для возникновения субъективного опыта. В данном эссе мы рассмотрим: как возникло самосознание у наших предков и связано ли это с зарождением религии; чем отличается самосознание от идентичности личности; как соотносится разум и самосознание и возможен ли разум без субъекта; функции самосознания для интеграции психики; возможность и критерии появления искусственного самосознания; роль языка как инструмента мыслительной деятельности; личность как интерфейс между внутренним "Я" и внешним миром; и эволюцию разума, приведшую к возникновению самосознания, личности и языку как средствам осмысления и передачи знаний.

1. Появление самосознания: от древних ритуалов к пониманию "Я"

Одним из ключевых признаков появления самосознания у древних гоминид антропологи считают возникновение символических ритуалов, связанных с осознанием жизни и смерти. В палеолитических находках обнаруживаются свидетельства особого отношения к умершим: еще не являясь современными людьми, неандертальцы и другие виды Homo намеренно хоронили умерших. Например, у Homo naledi (около 250 тыс. лет назад) в труднодоступной пещере найдено скопление останков, что заставило исследователей предположить, что эти гуманоиды умышленно помещали тела умерших в удаленную пещерную камеру – своего рода захоронение (Who First Buried the Dead? – SAPIENS). Подобные погребения трудно объяснить случайностью; скорее всего, они связаны с осознанным ритуалом даже у существ с относительно небольшим мозгом (Who First Buried the Dead? – SAPIENS) (Who First Buried the Dead? – SAPIENS).

Погребальные обряды имеют большое значение, так как указывают на способность мыслить символически и понимать концепцию смерти. Учёные отмечают, что похороны и уход за мертвыми выступают одним из главных индикаторов рода Homo. Такая практика говорит о «остром осознании смерти» и уникальности человеческой психики по сравнению с животными (Death and the Church’s Funeral Liturgy | Humanum Review). Забота о покойных и представления об «жизни после смерти» предполагают, что наши предки осознавали конечность своего существования и, возможно, задумывались о судьбе своего «Я» после смерти. У животных нет свидетельств сложных ритуалов вокруг смерти – вероятно, потому, что у них отсутствует абстрактное понимание собственной смертности.