Угу, мой кабинет самый дальний, а по соседству только юрист, который будет только к вечеру. Значит можно спокойно выяснять отношения. Что-то так не хочется их выяснять. Может смыться по пути, когда пойдем мимо лестницы.
– Дамы вперед, – словно прочитав мои мысли издевательски произнес мужчина.
Горестно вздохнула и медленно пошла впереди. Васек шел следом. Не торопил. Куда ж я теперь денусь.
Как только захлопнулась дверь кабинета, я сразу шмыгнула на свое любимое кресло. Это дало некоторое чувство безопасности. Но ненадолго, потому что Васек быстро, прежде чем я успела хоть как-то среагировать, схватил связку ключей на столе, безошибочно вставил в замок нужный ключ и повернул его. Хотела возмутиться, но вовремя прикусила язык. Наболталась уже…
– Значит, тиран? – тихо проговорил Луганский, не сводя с меня нехорошего взгляда.
– Истинная правда. Ты ж меня запер, – многозначительно кивнула на дверь.
– Самодур?
– Слегка переборщила, – честно призналась я.
– Старый и страшный?
– Может и не совсем старый, но, ты извини, не красавец точно.
Услышала, как он резко втянул воздух и почти выплюнул:
– Еще и козел?
– Бываешь… иногда. Машину свою помнишь? – ответила я, стараясь смотреть на свои босоножки.
– И характер у меня ужасный?
Теперь я уже посмотрела Ваську в глаза. Он стоял в напряженной позе, скрестив руки на груди без пиджака, в одной рубашке. Глаза горят огнем, губы злобно поджаты.
– Не ангельский точно, – резюмировала я.
Тут Васек пришел в движение. Обошел стол, присел на корточки передо мной и положил свои лапы мне на колени.
– И когда прикасаюсь противно, – зло выдохнул он.
Не успела ничего ответить, потому как рот мне заткнули, поцелуем. Грубым, жадным, безумно возбуждающим поцелуем. Руки мужчины на моей талии и потянули на край кресла, прижимая к горячему телу. И я совсем потерялась в ощущениях, с наслаждением вдыхая его уже знакомый запах, перебирая пальцами мягкие волосы на затылке, гладя слегка колючие щеки и целуя в ответ с не меньшей страстью. Он отрывается от губ, чтобы приласкать шею и изгиб плеча, и я невольно изгибаюсь в ответ и не сдерживаю легкий вздох.
– Противно?
Спрашивает и улыбается. Зачем спрашивать, если ответ получил только что? Качаю головой и глажу его по плечу, шее и сама тянусь навстречу, прикасаясь губами к уголку его рта. И снова поцелуи, жаркие, обжигающие, заставляющие хотеть гораздо большего. Наглые ладони скользят по коленям, задирая платье. Луганский прижимается ко мне всем телом, удерживая чуть пониже талии, и холодный металл его наручных часов на мгновение касается разгоряченной кожи.
Даю себе мысленно пощечину, приводя в чувство мозги. Женька, чего ты творишь на рабочем месте?
– Вась, подожди, – хриплю я. – Пусти. Только не здесь.
Он нехотя отстраняется, прожигая голодным взглядом. Отходит на приличное расстояние. Насколько позволяют габариты моего кабинета. Хмуро смотрит из-под насупленных бровей.
– Юбку одерни, а то я за себя не ручаюсь, – говорит он.
От этих слов я почувствовала, как внутри всё еще сильнее напряглось, но повиновалась, быстро привела в порядок одежду и как послушная девочка посмотрела на Васька.
– А теперь рассказывай, что за комедию ты разыграла для Ленки, – строго приказал он.
Какие мы грозные! Я прямо дрожу от страха.
– И ничего я не разыгрывала, – поддела я его, – Это мое личное мнение.
– Женька! – прогремел Луганский. – Пожалеешь.
Я сложила руки на груди. Если он всегда будет на меня так давить, может, стоит повременить и присмотреться к нему лучше. Пушистым зайчиком такой мужик никогда не станет – это точно.
– Да нечего рассказывать. Она подумала, то мы тобой встречаемся.
– И ты решила развеять ее предположения таким образом?! – взбешенно спросил он.
– Ну да, – невозмутимо ответила я. – А каким еще нужно было?
После этих слов Луганский как-то нехорошо посмотрел на меня и тяжело опустился на стул и наклонив голову.
Сидит. Молчит. Только виски потирает, словно голова разболелась. А я что? Я ничего! Это не я его доводила до бешенства. Он сам… себя довел.
Я беспокойно поерзала на кресле, и хотела уже вежливо поинтересоваться у Васька, долго ли он так сидеть собирается, как тот поднял голову и устало произнес:
– Ты стесняешься наших отношений?
Я чуть с кресла не свалилась от такого заявления.
– Вась? С чего ты так решил? – шокированно прошептала я, глядя на него во все глаза.
Он долго изучал мое лицо и собрался что-то уже сказать, но в следующее мгновение кто-то настойчиво задергал ручку двери моего кабинета. Мы с Васьком одновременно повернули головы и замерли, прислушиваясь. В коридоре послышались чьи-то удаляющиеся шаги и нервный, чуть визгливый голос Тамары Сергеевны:
– Елена Васильевна, вы не видели нашего Василия Михайловича?
– А разве он не у себя? – удивленный голос главбухши.
– Нет его там.
– Странно, – пробормотала Лена, – Мне казалось что они с… Нет, наверное, показалось. А вы, случайно, не видели Евгению Николаевну?
– У нее кабинет закрыт, – поведала баклажаниха и едко добавила. – Небось, по своим делам ускакала. Как всегда.
Я от такой вселенской несправедливости аж задохнулась. Чуть было не сорвалась распахнуть настежь дверь и высказать этой старой сплетнице всё, что я о ней думаю. Успокоило лишь то, что Васек тоже всё слышал, и наверняка припомнит это своей секретарше.
Быстро взглянула на Луганского. Тот с непроницаемым видом смотрел на меня. Нагло ему улыбнулась и отвела взгляд.
– Что ж делать, Елена Васильевна-а-а?
Я снова прислушалась к происходящему в коридоре разговору.