Партизанка, или Как достать начальство

Демонстративно отвернулась и чуть не подпрыгнула от резкого сигнала со стороны внедорожника. Прикинулась глухой и тут же услышала, как хлопнула дверь. Скосилась в сторону Тойоты. Луганский всё же решил выйти.

И тут, к моему огромному облегчению, подъехала черная шестерка с шашечками. Я, нагло ухмыльнувшись в сторону Васька, стартанула в ее сторону, прыгнула на переднее сиденье.

– Поехали-поехали! – приказала водителю. – Быстрее! На работу опаздываю.

Таксист всё понял правильно, когда в зеркале заднего вида увидел Васька с перекошенной от бешенства физиономией, и шестерка сорвалась с места. На работу доехали с ветерком…

Было ли мне стыдно за свое поведение? Нисколечко! Я его предупреждала, что характер у меня вредный? Предупреждала. Думал, что я после парочки страстных поцелуев растекусь лужицей у его ног? Признаю – растеклась, размечталась и влюбилась. Но я лучше с работы уволюсь, чем стану его очередной Анечкой! Кобель плешивый! Я покажу ему еще, на каком хуторе ёжики зимуют!

С такими вот воинственными мыслями расплатилась с водителем такси, который едва заприметив следом подъехавшую Тойоту в лице сразу поменялся и умчался, словно за ним сам черт гонится. Про себя отметила, что стиль вождения у таксиста экстремальный. Прямо сельский гонщик какой-то.

Не дожидаясь, пока Луганский выйдет из машины, почти бегом помчалась в контору. На лету помахала деду Сене. Он был, как всегда, на своем боевом посту, подтянутый и бодрый. Главный охранник с нескрываемой иронией следил за моим бегством и поспешил открыть калитку, чтоб я могла избежать столкновения с начальством, которое, судя по широким шагам, просто жаждало меня… придушить.

– Доброе утро, Василий Михайлович! – услышала я каркающий голос деда Сени, едва за спиной закрылась дверь. – Не выспались сегодня? Да-да. Полнолуние нынче. Давление, наверное, скачет. Беречься вам надо. Пустырничку на ночь не пробовали? Стоит. Стоит попробовать.

Прикусила губу и вместо смеха вырвалось сдавленное хрюканье. Как представлю себе Васька, который шаркающей походочкой бредет на кухню, одной рукой держится за сердце, а второй капает себе настоечку, дабы успокоить расшатанные моими стараниями нервы, так и тянет засмеяться. И не тоненько, по-девичьи. А как злорадно хохочут злодейки в мультиках.

В кабинете меня ждал сюрприз. Нет. Это совсем не то, что вы могли бы подумать. До Луганского еще не дошло, что он козел. Потому вместо букета цветов на рабочем столе меня ждал огромный кусок штукатурки, который по непонятной причине отвалился с потолка и устроил в моем микроскопическом кабинете ад.

Ненавижу!

Ненавижу грязь, пыль и мел. И ладно бы отвалился только один кусок. Их было великое множество. На столе, на полу, на подоконнике и даже на моем любимом кресле.

Застонав от бессильной ярости, я забросила сумку в единственное чистое место – шкаф с документами и осторожно освободила материалы для презентации и компьютер от штукатурки. Слава богу, они пострадали не сильно.

В коридоре послышались шаги. Луганский шел в свой кабинет.

Недолго думая, схватила все свое добро и помчалась на звук его шагов. Тайфуном влетела в приемную, хлопнув дверью так, что бедная баклажаниха поперхнулась трубочкой со сгущенкой, что в тот момент смаковала. Она попыталась запить сладкий кусочек чаем, но кружка выскользнула из пальцев, и чай разлился по документам. Судя по всему, очень важным документам. Потому как секретарша, едва проглотив ставший комом кусок, с выпученными глазами начала носиться по приемной в поисках чистой тряпки. Я всегда говорила – нечего есть за рабочим столом!

– Тамара Сергеевна! – рявкнула я приказным тоном. – Срочно вызовете уборщицу. В моем кабинете штукатурка обвалилась. Там срочно нужно навести порядок.

Секретарша замерла и, удивленно хлопнув глазами, поведала:

– В отпуске она. На две недели.

– Ла-а-адно, – милостиво протянула я, хотя в душе уже начинало разгораться пламя бешенства, – Тогда кто за нее?

Баклажаниха состроила удивленное лицо и помахала документами, теми, которые отчаянно спасала, словно ей стало вмиг жарко.

– Не знаю. Еще не нашли замену.

– Пипец.

Это самое цензурное, что нашлось в моем лексиконе, в ответ на данное заявление. Хотя постойте-ка!

– А что это у вас за документы, Тамара Сергеевна?

Знаю, что со стороны это выглядело очень грубо и некрасиво. Но я была уже на второй стадии озверения. Поэтому приличия были уже до лампочки. Выхватила документы у не успевшей вовремя среагировать тетки и прочитала вслух:

– На время очередного отпуска возложить обязанности с доплатой за совмещение на секретаря-референта.

Кровожадно улыбнулась и посмотрела на секретаршу. Та побледнела и даже позеленела. Просекла, что со мной лучше не шутить.

– А вы значит еще не в курсе? – с убийственной сладостью в голосе спросила я. – Не ознакомлены с приказом?

Тамара Сергеевна радостно закивала.

– При том, что вы значитесь как исполнитель данного документа, – тоном, которым допрашивают преступников, проговорила я.

Глазки у баклажанихи забегали, как тараканы на кухне, когда ночью свет включишь. Она явно пыталась найти себе достойную отмазку.

– А я не могу! Да! Мне Василий Михайлович поручение дал. Важное, – нашлась она.

Я стала медленно доходить до третьей стадии озверения. Обычно, на пятой я начинаю кого-то убивать на самом деле.

– Тамара Сергеевна! – послышался бас Луганского из кабинета. – Кофе!

Секретарша поспешила к начальству. Я вслед за ней. Ну уж нет! На этот раз эта мымра не отвертится.

Сразу как-то забылось решение держаться от Луганского подальше. А что я такого ему сделала? Ну подумаешь, не поехала с ним утром? Так он должен еще спасибо сказать. Нервы ему сберегла… оставшиеся.

Похоже, Васек считал иначе. Один взгляд в мою строну, и директорский правый глаз стал заметно дергаться.

– Доброе утро, Василий Михайлович! – жизнерадостно пропела я и смело шагнула в кабинет, обустраивая себе рабочее место на сегодняшний день за столом заседаний.

Он ничего не ответил. Видимо, дар речи от моей неописуемой наглости у него пропал вовсе. Я же, ничуть не стесняясь, разложила документы и стала подключать ноутбук.

– Евгения Николаевна, могу я поинтересоваться, что вы делаете? – не вынесла душа поэта.

– Как что? Работать собираюсь, – с совершенно невинным видом сообщила я.

В тот момент я не смотрела на директора – слишком была увлечена обустройством, но отчетливо услышала, как он тихо матюкнулся себе под нос.

– У вас имеется прекрасный кабинет, – решил напомнить он мне.

Будто я сама этого не знаю. Обернулась, уперла руки в боки и с вызовом посмотрела на Васька.

– На данный момент у меня имеется кабинет с обвалившимся потолком. И потолок, как вы понимаете, ровным слоем покрыл все горизонтальные плоскости в моем кабинете. Работать там невозможно!

Если Луганского можно было довести еще больше, то, похоже, я справилась на «отлично». Судя по перекошенной физиономии директора, видеть в своем кабинете он меня жаждал не больше, чем я его.

– Так почему вы не пойдете в бухгалтерию? Там есть свободный стол.

Я хищно улыбнулась. И поскольку кроме нас двоих в кабинете никого не было, решила обнаглеть до крайности.

– Там работать совершенно неудобно. Темно, жарко и шумно.

Васек завис ненадолго после этих слов и, несколько раз глубоко вздохнув, спросил: