Не бойся темноты

Оборотень,  неопределенно пожимает плечами и говорит:

– Это не просто рисунки. Эти символы очень похожие на демоническую письменность.

– У демонов есть своя письменность?

Даниэль, как-то совсем расстроено качает головой, в ответ на неподдельное удивление Тамары.

– Представь себе. Это ныне мертвый язык. Прогресс не стоял на месте, и магические виды эволюционировали наравне с людьми. У нас тоже есть история, – он берет у нее из рук тетрадь, внимательно всматриваясь в рисунки, словно хочет прожечь их взглядом, – Расшифровка многих символов сохранилась до наших дней. Некоторые мои родственники по материнской линии, даже могут читать на этом языке, но никто, никогда не видел ничего подобного.

– Если они даже не видели, почему я должна знать?  – продолжает недоумевать Тамара, – Может, это и вовсе бред сумасшедшего?

– Это и вправду писал сумасшедший, но отнюдь не бред, – криво улыбается Даниэль, – Он не просто так начертил их перед смертью. Ему их внушили, как и версию о смерти моей матери.

– Но кто? И зачем?

Даниэль уселся в свое кресло и произнес поразительное:

– Она сама.

В ответ на Томкин недоверчивый взгляд Даниэль протянул ей большой перстень с крупным ярким рубином. Она осторожно взяла украшение, рассматривая. Кольцо было необычным – в виде змеи, которая, сверкая бриллиантовыми глазами, туго обхватила кроваво-красную сердцевину рубина.

– Красиво…, – прошептала Томка, глядя на украшение словно завороженная.

Мурашки легкой изморосью пробежали по коже, впитывая в себя мощную энергетику этого странного и пугающего предмета. Тамара с излишней поспешностью сунула его обратно в ладонь Даниэля и, обхватив себя за плечи руками, поежилась.

– Какая-то зловещая вещь, – пробормотала она.

– О, да-а-а, – загадочно протянул молодой человек, – Это не простое украшение, праздной девицы. Это артефакт. Ты ведь тоже почувствовала его скрытую силу?

Томка согласно кивнула.

– Для чего он?

– Для много чего. Ты ведь понимаешь, что силой, которую мы получаем через эмоции, можно управлять. Так вот подобные артефакты служат помощниками.

– Типа волшебной палочки?  – Томка едва удержалась от глупого смешка.

– Нет, не типа, – вздохнул Даниэль, – Излишняя сила тратится, когда мы используем свои ментальные и личностные способности в повседневной жизни. Артефакт же своего рода призма. Проходя сквозь нее, сила проецируется в энергию изначальных.

– Изначальных? Какое-то пугающее слово.

– Изначальные – это наши предки. Истоки великих родов. Сильнейшие из сильнейших, – пояснил он и как-то чересчур подозрительно на нее посмотрел, – Артефакты  – это наше наследие и их не так уж много. Все они зарегистрированы и находятся под тщательной охраной глав рода.

– А-а-а, – глубокомысленно изрекла Томка и тут же бросила подозрительный взгляд на змею, – И этот тоже под охраной?

– А этот…нигде не числиться и не значится. Про него никто и никогда не слышал.

Последнее слова тяжелым камнем упали в окружающую их тишину. Тамара, снова почувствовав себя не в своей тарелке, вернулась на диван и мерзляво потерла собственные предплечья.

– Зачем ты мне все это показываешь?

Даниэль поднялся с кресла и опустился перед ней на корточки.

– Потому что только с твоей помощью все кусочки картины, возможно, сложить воедино. Потому что вопреки желанию, ты стала звеном между мной и Ларой, – он помолчал немного, словно обдумывая следующую фразу, – Ты же понимаешь, что не пока мы не поймем ее мотивов, тебе не освободиться.

Реакция Тамары была неоднозначна. С одной стороны, было жутко обидно – желание Даниэля помочь было продиктовано его собственной выгодой. И нужно отметить, что он совершенно не стыдился этого эгоистичного порыва. Но с другой – все было довольно логично. У сущности была определенная цель. И узнав, чего Лара добивается, она, возможно, сможет с ней договориться.

– Дани, – тихо прошептала Тамара, в неосознанно нежном жесте, кладя руку ему на плечо, – А почему ты ее зовешь по имени?

Сущность внутри замирает в ожидании его ответа. И пытаясь управлять руками Тамары, тянется к блестящим золотым волосам, чтобы в чисто материнском жесте пригладить их, словно поправляя выбившийся непослушный локон. И тут же рычит от разочарования и беспомощности. Потому что управление этим телом недоступно для ее алчного начала.

– Раньше называл, – отрешенно отвечает он и косится на тонкую руку на его плече.

– Что-то изменилось?  – внезапно охрипшим голосом спрашивает она.

Даниэль замялся на мгновение с ответом, а потом его теплые ладони легки поверх ее коленок и он признался:

– Раньше я считал ее жертвой… Возвел на пьедестал. Она была  самой лучшей, самой доброй, самой красивой… пока не увидел тебя в том подвале с горящими от насыщения глазами. И вся эта история с ее смертью стала приобретать совершенно иной окрас. Я засомневался в правдивости версии убийства на почве ревности. – его пальцы с силой почти до боли сжали ее колени, – Как? Как отец мог это сделать, если любил ее больше жизни?

Боль стальным ножом пронзила грудь Тамары. Это была самая настоящая агония. Сущность дико выла  и, казалось, готова была призрачными когтями порвать тело Тамары, чтобы выбраться, наконец, из этого плена и обнять его, такого подавленного, растерянного. И пускай он уже давно вырос. Прижать к себе и успокоить, одним ласковым словом. Хотя бы сейчас…

«Пожалуйста…» – чуть слышный умоляющий шепот Лары, эхом отзывается в голове,  – «Всего на минутку»

Тамара с обреченным вздохом гладит Даниэля по волосам, плечам и   слышит благодарное:

«Спасибо»

– Что-то я совсем расклеился. Прости, если позволил себе лишнего, – говорит Даниэль и, перехватывая ее руки, осторожно целует.

Но Тамара не слышит его слов, не чувствует его прикосновений. Все ее внимание сосредоточенно на тонкой линии красных нейронов его ауры, спокойной и мерно пульсирующей в такт биению сердца.

«Помоги мне»  – просит Лара.

«Зачем? Питаться ты научилась самостоятельно. И тут без меня справишься» – обижено отвечает она, хотя в душе где-то живет призрачное любопытство.

«Без тебя не смогу. Помоги»

«Не раньше, чем пойму, зачем тебе это нужно»

Лара недовольна этим требованием, но все же согласно шипит:

«Хорошо. Но сначала усыпи его»

Тамара мысленно кивает и, заглянув в синие глаза Даниэля, спускает ментальный дар с крючка. Огоньки нейронов на мгновение вспыхивают ярче в момент стыковки, а потом начинают медленно затухать.

Даниэль, каким-то образом, почуяв неладное, пытается прервать зрительный контакт, но куда ему тягаться с чистокровной демоницей по силе. Пару раз дернувшись в бесплодной попытке освободиться, он замирает и веки, налившиеся тяжестью, сами собой закрываются, а голова бессильно опускается на жесткую обивку дивана.

Несколько мгновений Тамара любуется умиротворенным лицом оборотня, уже не в силах понять: кому именно принадлежит это желание, а потом, выпрямившись, напоминает Ларе: