Валькирия. Женщина в мире викингов

Валькирия. Женщина в мире викингов
Йоханна Катрин Фриксдоттир

История и наука Рунета
Валькирии… Загадочные существа скандинавской культуры. Мифы викингов о них пытаются возвысить трагедию войны – сделать боль и страдание героическими подвигами. Переплетение реалий земного и загробного мира, древние легенды, сила духа прекрасных воительниц и их личные истории не одно столетие заставляют ученых задуматься о том, кто же такие валькирии и существовали они на самом деле?

Опираясь на новейшие исторические, археологические свидетельства и древние захватывающие тексты, автор пытается примирить легенды о чудовищных матерях и ужасающих девах-воительницах с повседневной жизнью этих женщин, показывая их в детские, юные, зрелые годы и на пороге смерти.

Джоанна Катрин Фридриксдоттир училась в университетах Рейкьявика и Брайтона, прежде чем получить докторскую степень по средневековой литературе в Оксфордском университете в 2010 году. Затем проходила научно-исследовательскую стажировку в Гарвардском университете.

В формате PDF A4 сохранен издательский макет книги.

Йоханна Катрин Фридриксдоттир

Валькирии. Женщины в мире викингов

© Jоhanna Katr?n Fri?riksdоttir, 2020

© А.В. Быковский, перевод 2022

© Издательство АСТ, 2022

Благодарности

К тому моменту, когда я начала работать над этой книгой о женщинах-викингах осенью 2017 года, мой муж Андерс Винрот уговаривал меня сделать это уже несколько лет. Чтобы я согласилась, понадобилось много времени и настойчивые убеждения, но, разумеется, он был совершенно прав в том, что работа над этим проектом принесет мне массу удовольствия. Поэтому в первую очередь я хочу от всего сердца поблагодарить его за помощь, которую он оказывал мне на протяжении многих лет, а также за терпение, великодушие и любовь, с которыми он всячески поддерживал меня, пока я занималась исследованиями и писала эту книгу. Еще один человек, который сыграл важную роль в этом проекте, – Кэролайн Ларрингтон, мой давний наставник и друг. Когда я сказала ей, что подумываю написать книгу о женщинах-викингах, она сразу же предложила структурировать повествование в соответствии с этапами жизни героинь и начать с «Песни валькирий». Я благодарна ей за неисчерпаемый запас знаний, мудрости, доброты и юмора, которыми она щедро делилась со мной. Кроме того, я чрезвычайно признательна Джону Дэвису, который часто составлял мне компанию и веселил меня за обедом, когда я работала в Британской библиотеке. А также им обоим за радушное гостеприимство на протяжении многих лет, особенно летом 2018 года. Я благодарна моим родителям, Кристин Бьёрнсдоттир и Фридрику Мар Бальдурссону, а также моим друзьям и коллегам, среди которых – Гудрун Инголфсдоттир, Хелен Брукман, Меррилл Каплан, Дейл Кедвардс, Эмили Летбридж, Лукас Рёсли и Аса Сигурьонсдоттир. Пока я писала эту книгу, все они дарили мне свой безграничный энтузиазм, обсуждали со мной научные вопросы и во всем поддерживали меня. Моя свекровь Ева Винрот и пасынки Эльза и Хьялмар терпеливо мирились с моим исчезновением в мире женщин-викингов, а также моими бесконечными разговорами на эту тему. Я благодарю их за юмор и теплоту.

Эта книга основана на большом количестве исследований из разных областей, так или иначе связанных с историей эпохи викингов и Средневековья. Я благодарна всем тем, кто помогал мне, присылая свои работы или рекомендации для чтения, когда я пыталась углубиться в новые для себя темы. Отдельное спасибо всем, с кем я общалась в Twitter, за их искренний интерес к культуре викингов и готовность делиться своими знаниями и мнениями. Во время преподавания в Йельском университете мне посчастливилось познакомиться с замечательными студентами, чьи проницательные наблюдения и вопросы часто служили мне источником новых идей. Кроме того, они сделали мою жизнь богаче во многих других отношениях. Я глубоко признательна актрисе Эш Тайер за наши вдохновляющие беседы об эпохе викингов, а также за то, что она позволила мне внести свой скромный вклад в работу над ее фильмом «Женщины викинги: плачущие кости» (Viking Women: The Crying Bones), что помогло мне лучше продумать отдельные аспекты данной книги. Раннвейг Торхалльсдоттир и Лешек Гардела терпеливо отвечали на мои вопросы по археологии. Кроме того, Лешек разрешил мне прочитать его работу перед публикацией. Кристель Зилмер и Маркус Смит помогали мне в том, что касалось рунических надписей. Я особенно благодарна профессору Джудит Йеш, автору основополагающей и новаторской книги «Женщины в эпоху викингов» (Women in the Viking Age) и многих других публикаций. Ее обширные исследования – один из столпов, на которые опирается и моя собственная работа. Когда я с трепетом сообщила ей, что собираюсь заниматься этим проектом, она выразила полное одобрение и поддержку.

Тихиро Л. Цукамото любезно согласилась прочитать черновой вариант всей книги и внесла множество предложений по ее улучшению. Я благодарю ее за этот вклад, а также за наши оживленные обсуждения скандинавских источников, которые мы вели последние пару лет. Эти разговоры во многом обогатили мое понимание предмета. Перед публикацией книгу также прочитали Андерс Винрот и два рецензента, которые предпочли остаться неназванными. Я крайне благодарна им за отзывы и ценные советы. Все ошибки, которые могли закрасться в этот текст, остаются целиком на моей совести. Я также хочу поблагодарить Алекса Райта, который согласился опубликовать эту книгу, за его энтузиазм и проницательность; Джоанну Годфри – за скрупулезную и вдумчивую редактуру; Оливию Деллоу – за необыкновенную заботу о проекте на всех этапах его подготовки.

Я выражаю огромную благодарность Эш Тайер и Мирославу Кужме за то, что позволили мне перепечатать их работы, Оле Харальду Флотену из проекта Oseberg Vikingarv за его фотографию Осебергской ладьи и Лешеку Гарделе за его фотографию камня на острове Мэн. Я также признательна всем музеям, а также фотографам, некоторые из которых предпочли сохранить анонимность, за то, что они позволили бесплатно выложить снимки онлайн для всеобщего использования. Я хочу поблагодарить руководство Йельского университета за предоставленный мне грант на оплату дополнительных изображений, а также сотрудников Мемориальной библиотеки Стерлинга, Британской библиотеки и Бодлианской библиотеки в Оксфорде за то, что подарили мне возможность воспользоваться их архивами и провести необходимые исследования. Эта книга была написана при финансовой поддержке Ассоциации авторов научно-публицистической и образовательной литературы Исландии Hag?enkir, руководству которой я выражаю особую благодарность за выделенные мне средства.

Предисловие

«Мы ткем, мы ткем

стяг боевой;

Рвутся вперед

Смелые воины.

Конунга жизнь

мы защитим, —

нам выбирать,

кто в сече погибнет»[1 - Песнь валькирий. / Пер. А. И. Корсуна.].

«Валькириям выбирать, кто в сече погибнет»

В Страстную пятницу, 23 апреля 1014 года, близ Дублина произошла битва при Клонтарфе. В кровавой бойне, унесшей тысячи жизней, войска верховного короля Ирландии Брайана Бору успешно противостояли армии из его же соотечественников и их союзников-скандинавов. На тот момент последние присутствовали на территории Ирландии и Британских островов уже более двух столетий: они приплывали с севера на своих быстрых ладьях, селились на новых землях, торговали, вступали в брак и заключали военные союзы. Кроме того, не оставляли викинги и снискавших им дурную славу набегов: они разграбляли храмы, убивали людей или забирали их в рабство, повсюду сея ужас своей кровожадностью. Битва при Клонтарфе описана как в ирландских письменных источниках, так и в знаменитой исландской «Саге о Ньяле»: женщины ткут стяг, окропляют его кровью и делят на части. Это валькирии. Они садятся на коней и скачут – одни на север, другие на юг. Совсем скоро от них не останется и следа. Видимо, они уже достигли поля битвы при Клонтарфе, чтобы подобрать там мертвых воинов и отнести их в Сессрумнил или Вальгаллу – обиталища Фрейи и Одина, где и пристало, согласно мифам, находиться викингам, почившим в бою. В загробной жизни им предстоит сражаться днем и пировать по ночам до наступления Рагнарёка – великого сражения, которому суждено привести к гибели богов. Викингам надлежит выступать на стороне последних, сражаясь с полчищем великанов (йотунов), которые маршируют на Асгард. Великаны – извечные враги богов (асов и ванов), что не мешает им вступать в постоянные сексуальные контакты друг с другом.

«Песнь валькирий» – одна из самых мрачных поэм скандинавской литературы. Образы этих кровавых существ во многом отличаются от тех, что мы привыкли встречать в популярной культуре. Мы также знаем о них из «Младшей Эдды», справочника по скандинавской мифологии и поэтике, написанного в начале XIII века исландцем Снорри Стурлусоном. В этом источнике они рассматриваются с типично мужской точки зрения: это просто девы, которые подносят мед убитым воинам. Само слово valkyrie состоит из двух корней: valr («мертвый воин») и kjоsa («выбирать», в прошедшем времени – kuru). Получается, что валькирии – это те, кто выбирают павших. Женское окончание, которое мы встречаем во всех без исключения источниках, также подразумевает, что валькирии – это только женщины. Согласно Снорри, на поля брани их посылает Один. Именно для него валькирии должны отобрать самых лучших воинов – эйхнериев (einherjar), которым во время Рагнарёка предстоит сражаться бок о бок с богами. В «Младшей Эдде» валькирии не имеют собственной воли, они лишь послушно исполняют то, что им приказывает Один[2 - Снорри Стурлусон. Младшая Эдда.]. Исходя из тех сведений, которые дает нам Снорри, мы можем предполагать, что для викингов перспектива умереть и перенестись при помощи прекрасных дев в места, где их ждут нескончаемые пиры, представлялась не самым худшим способом окончить свое земное существование.

Снорри знакомит нас с валькириями в довольно лаконичной и бесстрастной манере, в то время как другие источники более выразительно говорят об их грации и привлекательности. В поэме IX века «Речи Ворона» рассказывается о великих победах одного скандинавского короля. Написана она в форме диалога между вороном и прекрасной валькирией, к которой светлые волосы и светлая кожа, а ее способность понимать речь птиц придает ей некоторое магическое очарование[3 - Poetry from the Kings’ Sagas 1, 94.]. В эддических поэмах, состоящих из простых, но вместе с тем глубоких поэтических текстов, в которых рассматриваются отдельные сюжеты древнескандинавских мифов и легенд, валькирии уже гораздо больше похожи на людей и обладают собственным разумом, а не являются лишь слепыми проводниками воли Одина. Порой это приводит к печальным последствиям. К примеру, валькирия Сигрдрива позволяет своему возлюбленному одержать победу вопреки наказам Одина. В результате рассерженный бог наказывает ее, лишая волшебных способностей и свободы, к тому же обрекая на брак (обычно у валькирий не было мужей)[4 - Речи Сигрдривы. / Пер. Т. Михалевой.]. В легендарной прозаической «Саге о Вёльсунгах» Сигрдрива, переставшая быть валькирией, зовется именем Брюнхильд. Она угодила в настоящий любовный четырехугольник, участниками которого стали ее будущий муж Гуннар, победитель дракона Сигурд и его жена Гудрун. Сага посвящена темам ревности и любви, а поэтому Брюнхильд больше не носит оружие, зато она на время приобретает прежние черты валькирии, когда безжалостно приказывает своему мужу убить обманувшего ее Сигурда.

В «Песне валькирий» героини ткут свое кровавое полотнище, подбивая его мечами. Получается, что для типично женского ремесла они используют оружие, которое мужчины используют для убийства. Сама поэма, как и этот стяг, кажется, пропитана кровью: ее столько, что она проливается на пол красным ливнем. Во время битвы «копья в крови» и «кровь на щитах», а когда сражение окончено, багровеет и само поле боя. Эти параллели между ткацким ремеслом и убийством проходят красной нитью через всю поэму:

«Выйдем вперед,
Ринемся в бой,
Где наши друзья
Удары наносят! <…>
Конунгу вслед
Пора нам скакать!
Гёндуль и Гунн
За ним помчались,
Кровь на щитах
Увидят они. <…>
Нам [валькириям] выбирать,
Кто в сече погибнет»[5 - Песнь валькирий.].

Валькирии сравнивают стрелы с колками в своих руках, и мы понимаем, что они ткут стяг ровно в то время, когда воины бьются насмерть. Более того, один процесс служит как бы наглядной иллюстрацией другого[6 - Poole, Viking Poems on War and Peace, 141.]. В параллельной реальности валькирии находятся в самой гуще сражения и решают, кому из викингов суждено погибнуть.

Упоминающиеся в поэме Гунн и Гёндуль – это две валькирии, чьи имена хорошо известны в скандинавской поэзии. В эддической поэме «Прорицание вёльвы» Гёндуль (ее имя также используется как метафора битвы), называется наряду с Хильд, Скёгуль и Гунн. Из «Речей Гримнира» мы узнаем о валькириях, которых зовут Христ, Мист и Хлёкк[7 - Прорицание вёльвы. / Пер. А. И. Корсуна; Речи Гримнира. / Пер. А. И. Корсуна.]. Поэты-скальды в своих стихах тоже нередко упоминают валькирий: их образы прочно ассоциируются с оружием, ужасом войны, кровью и трупами. О гостеприимных девах, которых нам описывал Снорри, в поэзии ничего не говорится. В этом поэты солидарны с «Песнью валькирий» – главная задача этих существ заключается в то, чтобы выбирать тех, кому суждено умереть[8 - Речи Гримнира. / Пер. А. И. Корсуна/].

Поэзия скальдов, большая часть которой включена в тексты саг, повествующих о событиях древнескандинавской истории, была призвана сохранять воспоминания о наиболее выдающихся сражениях, описывать разные типы вооружения викингов и их быстроходные ладьи, а также восхвалять правителей-конунгов. Роль восхищенных соглядатаев в этой традиции как раз и отводилась женщинам, в то время как сами викинги шли в бой, судя по сочинениям скальдов, в преимущественно мужской компании. Чтобы как-то разнообразить этот довольно узкий круг тем, скальды использовали так называемые кеннинги – устойчивые метафоры. Валькирии часто упоминаются при описании «лязга» сражений, когда грохочет оружие, или при сравнениях с погодными явлениями («град стрел», «буря щитов»). В поэтическом языке находит отражение и тот факт, что хоть такого рода «лязг» или «буря» и являются результатом вполне человеческой активности, вызывают их все же валькирии и Один. Хищный характер валькирий скальды подчеркивают такими кеннингами, как «ран богиня», или даже более выспренно: «жажда иссякших вен»[9 - http://skaldic.abdn.ac.uk; Драпа о Рагнаре.]. Один исландский поэт конца X века, описывая морское сражение, назвал это событие «приговором Гёндуль»[10 - Poetry from the Kings’ Sagas 1, 347.]. Столкновение двух войск он сравнил тяжбой, которую ведут обе стороны, а победу в конечном итоге присуждает верховный судья – валькирия. В поэме Х века «Речи Хакона», котрая была написана на смерть норвежского короля Хакона I «Доброго» Харальдсона (ок. 961), тяжелораненый конунг говорит валькирии:

«Неправо ты сечу
Судила, Скёгуль!
Мы ль не достойны
Победы в битве?»
На это Скёгуль ему отвечает:
«Но мы за тобой
Оставили поле.
И враг твой повержен»[11 - Речи Хакона. / Пер. О. А. Смирницкой.].

Бесстрастный ответ валькирии не выражает ни сожаления, ни сочувствия умирающему конунгу. Какие бы образы ни использовали скальды, кеннинги наделяют валькирий властью над жизнью каждого воина, а их решения определяют исход битвы.

Для отправления их кровавого ремесла валькириям нужны соответствующие инструменты, поэтому их образ тесно связан с темой оружия. Один из кеннингов мяча – «пламя Скёгуль», а «метель Мист» – это образное описание града стрел, которые падают с неба. Этот же прием работает и наоборот. Кеннинги валькирий могут звучать так: «дева меча» или «богиня копий». Это значит, что, по крайней мере, на метафорическом уровне признается: валькирии – это девы, владеющие оружием. В скальдической поэзии валькирии рисуются сильными и жестокими, но при этом хладнокровными существами, лишенными всякой индивидуальности, которые безжалостно уничтожают свою цель. Для образа валькирий ключевыми атрибутами являются именно стрелы и копья. Стрела, метко пущенная в конкретного воина, это, по сути, и есть тот «выбор», который они совершают. Можно даже сказать, что в некотором смысле образы стрел и валькирий синонимичны[12 - Куинн отмечает, что в трактате XIII века о поэзии Олав «Белый скальд» Тордарсон утверждает, что кеннинги (метафоры) «валькирия» или «великанша щита» относятся к топору. Это значит, что оружие метафорически сравнивается с валькирией; The Wind of the Giantess, 224.]. В этом контексте любую «случайную» смерть на поле боя можно объяснить сознательным решением сверхъестественного существа, которое послано Одином забрать павшего воина. К тому же не стоит забывать, что непременным атрибутом самого Одина является волшебное копье Гунгнир.

Образ валькирий идеально подходит для того, чтобы убеждать воинов, конунгов и простых отцов жертвовать своими жизнями, а также жизнями своих слуг и соратников, своих родных и близких, ведь после смерти о них будет кому позаботиться. Миф о валькириях возвышает представления о войне, он смягчает неприглядность потерь и искалеченных судеб за счет обещаний посмертной славы и благополучия. Смерть не напрасна, а предрешена волей высших существ.

Внушающая трепет Фрейя

Способность валькирий летать не только навевает образ взрезающих небесную гладь орудий, но и роднит их с птицами. Одни скачут по небу на лошадях, оставаясь в человеческом обличье (при этом, согласно поэтическим источникам, они могут общаться с птицами совсем как Один, которому о происходящем в мире сообщают два ворона). Другие же сами превращаются в птиц. В эддической поэме «Песнь о Вёлунде» (V?lundarkvi?a) упоминаются три таинственные валькирии, прядущие лен на берегу озера. Подобно Одину, способному принимать облик орла, эти девы имеют лебединые черты, позволяющие им летать[13 - Песнь о Вёлунде. / Пер. А. И. Корсуна. Прозаическое вступление определяет девушек как валькирий, но это могло быть добавлением писца; Сага о Вёльсунгах. / Пер. Б. И. Ярхо.]. Когда им становится скучно находиться в одном и том же месте, они просто скользят по воздуху к месту следующего сражения, чтобы подобрать там мертвых воинов. Подвижность и независимость – главные черты этих энергичных существ и многих других женских персонажей (как реальных, так и воображаемых), с которыми мы столкнемся на страницах этой книги. Ярче всего они находят выражение в мифах о Фрейе, наиболее узнаваемой богине скандинавского пантеона.

Самый известный текст, в котором фигурирует Фрейя, – это, пожалуй, мифическая поэма «Песнь о Трюме» (?rymskvi?a). В ней рассказывается о том, как ужасный великан (йотун) Трюм выкрал молот Тора и требует Фрейю себе в жены в качестве выкупа. Когда Фрейе сообщают о воле асов (богов) – те согласны выдать ее за йотуна, лишь бы избавиться от неприятностей – она категорически отвергает эту возможность. При этом она так возмущена, что фыркает от ярости, в результате чего ее знаменитое ожерелье Брисингамен спадает с ее шеи, а богам не остается ничего другого, кроме как покинуть покои Фрейи несолоно хлебавши. (Остальная часть поэмы посвящена похождениям пытающихся вернуть молот Тора и Локи, переодетых во Фрейю и ее служанку.) В «Младшей Эдде» Снорри фигура Фрейи находится в тени: она выступает героиней короткого мифа о грубом великане Хрунгнире, который посещает асов в их обители, Асгарде, и требует по отношению к себе гостеприимства. В отсутствии сильнейшего (Тора) остальные боги не в состоянии ни дать отпор стремительно пьянеющему гиганту, ни даже приблизиться к нему. На это осмеливается лишь Фрейя. Она готова прислуживать Хрунгниру за столом и подносить ему кубки, то есть выполнять роль, которая в иконографии традиционно отводится знатным женщинам (см. главу 3). Тем самым Фрейя сглаживает ситуацию и оттягивает время до того момента, когда Тор вернется и прогонит йотуна с помощью своего молота Мьёльнира. В этом мифе Фрейя предстает довольно впечатляющей фигурой. Кроме того, Снорри цитирует строфу из эддической поэмы «Речи Гримнира» (Gr?mnismаl), в которой говорится, что Фрейя «поровну воинов, в битвах погибших, с Одином делит»[14 - Речи Гримнира. / Пер. А. И. Корсуна.]. Если это утверждение и вправду отражает верования эпохи викингов, Фрейя заслуживает место на «пьедестале почета» наравне с Одином. Казалось бы, это явный звоночек, вслед за которым должна последовать дискуссия о роли богини в посмертной жизни воинов. Но по какой-то причине Снорри отказывается углубляться в вопрос, и краткая отсылка является единственным прямым указанием на эту роль Фрейи во всей «Младшей Эдде». Мы не знаем, хотел ли рассказчик преуменьшить значимость того, что Фрейя приписала себе половину убитых, или ему недоставало дополнительной информации. Но, если основываться на этих эпизодах, остается смутное ощущение, что Фрейя могла играть более заметную роль в скандинавской системе языческих верований, – в том числе, в некоторых ее версиях – чем та, что может быть почерпнута из «Эдды» Снорри.