Исповедь грешника. Том 1. Гордыня

Я слушал приглушённые отрывки ещё долго. Прогремел стук молотка похожий на судейский.

– Неидеально, конечно, но для первого дела неплохо.

Впервые за долгое время, я воспринял всю фразу. Видимо его обладатель подошёл вплотную.

– Радуйся душа ******

Слишком тихо. Нет, я услышал и даже разобрал, но такое ощущение будто мозг отказался воспринимать.

– Ну что дружок. По крайне мере лучше, чем ад. Паршивое местечко скажу тебе. Постоянно жарко. Уверен, деревом ты бы не захотел там расти.

Тело рухнуло на пол от толчка в грудь.

– Мммггмм.

Детский стон, облизнул уши. Слипшиеся глаза смогли открыться, но всё размыто. Не разобрать.

– Хрван!

Резко, словно пилой по перепонкам резанули. Что-то болезненно сжало меня.

– Больно, чёрт подери!

Я взорвавшись от злости, оттолкнул, того кто набросился на меня. Ноги подпрыгнули. Сердце забилось, мышцы напряглись, руки рефлекторно поднялись, защищая голову.

Веки быстро заморгали, пытаясь стереть пелену.

– Хрван.

Глаза начали видеть, но ещё не так хорошо, как нужно. Первым, что я разглядел оказались глаза. Глаза от цвета, которых заскрипели зубы.

– Хрван, ыт отдвру.

Ещё пару морганий и испуганное лицо оказалось передо мной.

«Девочка?»

Сердце испуганно сжалось, глаза быстро забегали.

«Где её родители? Блядь мне ещё не хватало педофилом прослыть»

Только я собрался осмотреться, как в голову рубящим ударом прилетела боль. Ноги подкосились, и я упал.

Глаза пульсируют, мир кружиться, не позволяя подняться. К горлу подступила жидкость горького привкуса. Мгновение и она вырвалась наружу.

– Гха-бха-гагга.

Только я перестал рвать, как глаза захлопнулись.

– Ижика ааа.

Веки вновь открылись. Вновь детское лицо.

– Т-т-ы.

Губы едва двигаются, а тело не могу прочувствовать до конца. Особенно конечности. Да и голова. На ней словно целая команда барабанщиков сыграла.

– Ижика ааа.

Маленький ротик открылся и закрылся. Моих губ коснулось что-то мягкое и мокрое. Попало в рот. Противное на вкус, но я сглотнул. Нет сил выплёвывать.

– Деце-деце.

Девочка довольно улыбнулась и так мило, что стало не по себе, будто бы что-то холодное и твёрдое сдавило лёгкие.

«Что за девчонка?»

Снова что-то мокрое попало в рот. Сглотнул.

Глаза, налитые свинцом, закрылись вновь, как только она закончила, но перед этим показалось, что я услышал чьи-то стоны.

––

– Мама, мама!

Крик ребёнка вот-вот готового расплакаться. Открыв хрупкой рукой размытую от слёз дверь, он переступил порог.

Завидев женщину, пьющую чай за столом, он замер, почувствовав вину от одного лишь её взгляда. Взгляда замученной женщины.

Она лишь на мгновение присела в тщетной надежде побыть со своими мыслями.

– Влад!

Завидев в руке красный комок, она в бешенстве ударила по столу кружкой. Белоснежную скатерть залил зелёный чай. То, что она, помешанная на чистоте, ненавидит.

– Ты опять!

Потекли слёзы, сдерживаемые ребёнком во время бега. Он лишь всхлипывал, когда взгляд падал на руку и продолжая двигать ножками, подбадривал себя, тем, что мама поможет.

– Но.

Дрожа губами, он прикрыл тяжело дышащее существо в руке, другой. Взгляд же не отрывается от разъярённой матери, угрожающе нависшей над ним. Он уже понял, что будет, когда придёт отец. А до этого ребёнок просидит несколько часов в углу.

Он понял это ещё с того самого момента, как увидел кошку. Черную, с оторванным ухом и одним глазом. Жёлтым и полным голода.

Острые клыки впившиеся в кожу мышки, не обращая внимание на густую серую шёрстку, окропляя её в красный, не дали пройти мимо.

– Я же тебе говорила!