Пеший камикадзе. Книга первая

– Как и сказал: шрапнель, – вынул Бис из рыхлого тротила дротик с оперением и бросил его Стеклову.

– Классные дротики, – оценил Володя.

– Известен случай, произошедший во время Первой мировой, когда батарея французов применила шрапнель по походной колонне немцев, уничтожив её шестнадцатью выстрелами на дальности пять километров… Представляешь, семьсот человек – шестнадцатью выстрелами?

– Что скажешь, крутой снаряд! – согласился Стеклов. – Это что получается, первый обнаруженный и обезвреженный нами фугас? И он со шрапнелью…

– В натуре, первый?! – Егор вдруг загорелся желанием похвастаться страшной находкой в штабе. – Гудзон, бери обломок, неси к БТРу.

Остаток маршрута, а это девятнадцать с лишним километров, сапёры преодолели налегке без происшествий. Обломок обезвреженного фугаса красовался за волноотражательным щитком и ждал своего триумфального часа, когда торжественно предстанет перед бригадным командованием. Вернувшись на базу, Егор привычно спешился в том месте, откуда отправлялся в штаб для доклада, схватил трофей и преисполненный гордости отправился в штаб. Никогда ещё Егор не был так взволнован как сейчас. Обезвреженный фугас дарил надежду и наполнял сердце Егора, вдруг обретшего уверенность в собственных силах, радостным предвкушением перемен отношения Слюнева к сапёрам. Конечно, Бис желал поразить всех, но больше остальных безусловно комбрига. Взбежав на второй этаж, он распахнул дверь в комнату оперативного дежурного и замер – внутри в гордом одиночестве скучал помощник оперативного дежурного старший лейтенант Евгений Копра, командир отдельного химвзвода по должности.

– Привет, Жека! – произнёс на распев Бис, быстро соображая, что могло случиться. – А где Слюнев? Крышевский? Где все?

– Известно где, – хмыкнул Копра. – Обедают.

– Ясно, – мгновенно погасли глаза Егора, он опустил трофей на стол, поднял трубку белого телефона без циферблата, выдержал паузу и по слогам произнёс: Со–е–ди–ни–те с ин–же–нер–ным от–де–лом.

– Слу–ща–ю–ю… – услышал Бис металлический голос на другом конце провода. – Пол–ков–ник Сав–чен–ко, ин–же–нер–ный от–дел Груп–пи–ров–ки.

– Алло, док–ла–ды–ва–ет ко–ман–дир са–пёр–ной роты стар–ший лей–те–нант Бис, двад–цать вто–ра–я бри–га–да: ин–же–нер–ная раз–вед–ка про–ве–де–на, об–на–ру–жен фу–гас на ули–це Х–мель–ниц–ко–го, пи–ши–те ко–ор–ди–на–ты… Как слышите меня?

– За–пи–сы–ва–ю.

– Барс–16, по улит–ке – 4. Ка–ли–бр бое–при–па–са – 152 мил–ли–мет–ра, мар–ки–ров–ка: '…–Ш–501', шрап–нель… Ш–рап–нель.

– Не по–нял… пов–то–ри!

– Пов–то–ряю…

Копра задумчиво смотрел на Биса, подперев голову руками. Закончив, Егор опустил трубку на рычажный переключатель аппарат:

– Я–зык сло–ма–ешь по–ка до–ло–жишь, – по слогам произнёс Егор.

– Ёб–нишь–ся, – передразнил Копра.

Оба расхохотались.

– Представляешь, а я целый день так.

– Я бы так не смог, – признался Егор.

– А я бы никогда не смог как ты. Мы с Крышевским сидели здесь, слушали эфир, пока ты разминировал. Что нашёл?

– Вон, – кивнул Бис на железяку.

– И что это? Снаряд такой? Ни черта себе! – разглядел 'химик' дротики. – Это что?

– Шрапнель, – гордо сказал Егор.

– Охренеть!

– Жека, а Слюнев знает, что мы разминировали фугас?

– Знает. Я докладывал. Он заглядывал пару раз, когда в душ шёл и потом обратно, – Копра с интересом разглядывал дротик, а затем принялся ковырять из болванки новый. – Ты только посмотри их сколько?

– Ну ладно, пойду я…

– Давай, я доложу Крышевскому, что все нормально.

– Нормально? – оглянулся Егор. – Это когда ничего не случилось… – устало улыбнулся он, – …от слова 'совсем'. Если что, я у себя, – добавил он напоследок и вышел за дверь.

Он был страшно взбешён и разочарован, в его мозгу никак не укладывалось, что в обстановке минной опасности, в то время, когда ежечасно гибнут сапёры, кто–то может есть, пить, курить или иным образом отвлекаться от исполнения своих обязанностей, вроде тех случаев, что запрещались Уставом караульной службы часовому: спать, писать, читать, петь… или играть в шахматы.

В палатке никого не оказалось, кроме дежурного по роте, заполнявшего книгу выдачи оружия. Стеклова и Кривицкого не было. Бойцы, догадался Бис, убыли в солдатскую столовую в надежде получить долгожданный горячий обед. Сбросив разгрузку и автомат у выгородки для хранения оружия и боеприпасов, не раздеваясь, он свалился на кровать.

– Товарищ старший лейтенант, звонил майор Степнов. Просил, как вернётесь, зайти к нему, – доложил дежурный.

Егор молчком поднялся и вышел, вернулся спустя минут сорок и снова не раздеваясь, свалился на кровать. Некоторое время что–то обдумывал с суровым видом, затем спросил дежурного не звонили ли кто из штаба, а получив отрицательный ответ, повернулся на бок, безмолвно и отчаянно злясь на комбрига за то, что не застал того на месте и незаметно для самого себя уснул.

Из тяжелого сна Егора выдернул дребезжащий из последних сил 'тапик'.

– Крышевский, – представилась блеклая трубка военно–полевого аппарата, в которую, наверное, ещё новую, пришедшую на смену ТАИ–43, представил Егор, говорил министр обороны маршал Жуков. – Группу сапёров на выезд! Срочно! Нашим друзьям из контрразведки Ленинской комендатуры требуется помощь в 'адресе'. Построение, приказ, погрузка в парке через пять минут. Миноискатели не забудь! Оба!

– Алло? – сказал Бис, выслушав информацию, которая не уместилась разом в голове.

– Ты всё понял? – переспросил начштаба.

– Так точно, – сморщился Егор, – миноискатели оба…

– Что случилось? – спросил Кривицкий с соседней кровати, вырвав мятое лицо из подушки.

Впопыхах собравшись, группа сапёров во главе со старшим лейтенантом Бисом выдвинулась в парк к месту построения, продолжая экипироваться на ходу. Весь путь Бис чужим голосом выкрикивал короткие неприятные команды:

– Бегом! На месте! Становись! Проверить снаряжение! К машине!

Боевой приказ никто не доводил, все уже сидели на машинах. Сапёры успели погрузиться, и колонна из трёх бронемашин тронулась с места и в другой раз остановилась уже в центре улицы Маяковского, где собралась внушительная группа военных, самых разных, в разномастных одеждах, напоминающих партизан с военно–полевым снабжением, имеющим свои особенности.

– Товарищ старший лейтенант, – подступился Чечевицын, – я, кажется, автомат в роте забыл…

– Какого чёрта? Ты куда, блядь, ехал вообще, долбаёба кусок?! – взорвался старший лейтенант. – Я для кого без конца повторяю, как попугай: проверить снаряжение? Проверить снаряжение! – страшно замахнулся Бис на Чечевицына. – Дуй под броню! Вернёмся, убью…

– Привет, пацаны! – раздался позади голос. – Сапёры?

– Сапёры, – обернулся Бис.

Это был мужчина лет тридцати с небольшим. Он был ухожен, наверное, как немногие на этой войне или, почти никто, разве что Слюнев и парочка редких начальников, каких Егору довелось встретить у комплекса правительственных зданий, физически крепкий и подтянутый. Тёмные взъерошенные волосы, выступавшие из–под сдвинутой на затылок шапочки и начавшие не по годам отступать, открывали умный лоб и глубоко посаженные под ним небольшие глаза. Он был дружелюбно снисходителен, как молодой директор завода или президент, планировавший посетить в ходе предвыборной кампании мятежную Чечню и моряков атомной подлодки, где с одними, всё же решил переговоров не вести, а вторые утонули.

– Подполковник Герамисов. Отдел контрразведки. Руковожу этим мероприятием, – представился он.