Совиный сказ

– Поздравляю, отроки! Ха-ха-ха! Ох и славный же пир, в первый раз на таком! Как и вы…

Тихон поднял ложку с кашей и засунул её в рот. Иногда – лучше жевать, чем говорить. А этот мужик был как раз из таких, которым лучше не пить. Ну, бывает. Главное, чтобы на ногах устоял. А, вот, слуги рядышком, в случае чего… Да, подхватили под ручки, кубок отобрали, на выход направили. Отлежится, придёт в себя, ну, или целителя позовут. Вернется на пир. Не он первый, не он – последний. Но для Тихона этот мужик навсегда вычеркнут из списка предполагаемых семей. Ему нужен тот, кто сможет удержать язык за зубами даже после хмельного. О да, у Тихона было много требований к будущим приёмным родителям. А остаться совсем без попечителей он не боялся. Тут всегда семей больше, чем отроков.

Время шло, нетерпеливые сыны боярские уступили право выбора своим жёнам, те, с такими же кубками в руках, начали подходить к отроковицам. Не только мужчинам в их делах нужна помощь, но и женщинам она нужна. Особенно, если Творец не послал паре ни одной дочери. Дело пошло быстрее. Красивые и сильные бывшие боярышни были разобраны ещё напористыми батюшками, просто красивые и скромные тоже быстро нашли себе семьи. Миловидные умницы, как и парни, остались сидеть за столами. Зал наполовину опустел. Пир вступал в новую фазу. Теперь уже не семьи предлагали себя отрокам, теперь уже отроки получали право подойти к приглянувшимся семьям для знакомства.

На самом деле, Тихон уже присмотрел несколько спокойных и умеренных во всём семей. Не кичащихся богатством, знающих меру в выпивке, приветливых со всеми. Таких, какие ему и нужны были. Но пока было рано напрашиваться. Тихон-то при любом раскладе сможет устроиться, а вот те, кто живут первую жизнь… Им сложнее, пусть у них будет фора.

– Ну, я пошёл, – решился ближайший из оставшихся рядом с Тихоном отроков.

Поднялся, взял специально выставленный на стол кубок, лишь наполовину наполненный квасом, и пошёл. О, не того выбрал парень, не того. Жена ещё ничего, добродушная, а вот муж её – ещё тот рвач. Вон, как смотрит на парня, словно на лошадь на торгах.

– И какое место ты на испытании ума занял? – снисходительно и довольно громко спросил претендент на звание отца года.

– А разве это важно? – удивился отрок.

– Конечно, – самоуверенно сказал мужик всё также громко. – Мне не нужны отбросы из второй половины списка. Мою фамилию не имеет права носить тот, кто не вошёл в первую сотню.

Тихон только тяжело вздохнул. Ну вот и явная ошибка при отборе кандидата в названных родителей. Отбросы, ЕГО фамилия. Да ещё и не принял участие в первой части, сто процентов решил, что невместно ему самому к пацанам идти.

И да, ничего зазорного в том, чтобы желать получить себе в воспитанники более умного ребёнка, нет. Это естественное желание. Но имей совесть! Не ты делаешь одолжение бывшему мещанину. Тебе дают возможность принять в семью талант. Боярских детей в княжестве множество. А вот детей, прошедших строгий отбор и заслуживших право стать боярскими детьми – всего шесть сотен на каждый отбор. Ну, да, отборы проводятся каждые полгода, но там участвуют уже другие дети. Чуть помладше.

– Батюшки святы! – всплеснула руками сидящая чуть вдали от этого индюка дочь боярская в распашном кубельке*, а не в сарафане и кафтане. – Муж, смотри! К боярским детям на пир князь пожаловал! Уж простите, ваше сиятельство! Иди сюда, отрок, не видишь? Его сиятельство двери перепутал! Не будем ему говорить об этом. Ещё обидится. Эй, муж, не сиди, словно засватанный! Меня Агафьей Тихоновной зовут, отрок. А этого молчуна-увальня – Всеволодом Палычем кличут. Ты как, жару нормально переносишь? У нас на Дону жарко летом, страсть.

– Да вроде не жаловался пока… – опешил от напора южанки отрок.

А по столам уже покатилась волна сдержанных смешков и шепотков. Тихон же просто улыбнулся своему отражению в чаше. Муж, конечно, голова, но такая вот жена – точно шея. Куда пвернёт, туда голова и посмотрит. Ну, а почему бы и нет? Главное, чтобы и мужа, и жену это устраивало.

*Кубелек или кобелек – старинное праздничное платье Донских Казачек; его древность датируется иногда 11-12 вв.; по рисункам Ригельмана. в XVIII в. К. это шелковое платье закрытое под шею, но без воротника, сшитое в талию и с очень расширенными книзу рукавами. На груди К. застегивался рядом пуговиц из ценных камней, по большей части, агатов. Проф. М. А. Миллер видел на старинных К-ках «вислые пуговицы», которые имели форму виноградной ягоды и были обшиты мелким жемчугом. Когда Казачка поднимала руки кверху, широкие рукава выглядели как крылья мотылька и, очевидно, от этого сходства произошло название платья в его первоначальной тюркской форме, потому что словом «кобелек», «кебелек» тюркские народы называют мотылька, бабочку. В некоторых фасонах платья широкий рукав собирался в манжет и нависал над кистью руки пышным буфом.

* * *

– Глеб Гориславович, вы уже решили, кого пригласить в нашу семью? – склонившись к молодому мужчине, спросила настолько же молодая женщина.

– Да, Василиса Никитишна, – с улыбкой ответил тот. – Есть парочка отроков, которых можно пригласить. Если они так и не наберутся смелости выбрать кого-то сами. А вам, сударыня?

Женщина, обведя взглядом оставшиеся за столами три десятка детей, сказала:

– Мне вот тот отрок приглянулся, за дальним столом, с самого края. Спокойный такой, улыбчивый. Внимательный. Даже удивительно, что к нему никто в первый заход не подошёл.

Глеб посмотрел туда, куда был направлен взгляд супруги. Только подумать, что уже прошло пятнадцать лет с тех пор, как они впервые встретились на таком вот пиру. Мало того, им ещё и посчастливилось быть выбранными семьями, которые не просто жили в одном городе, но ещё и дружили. Естественно, они доучивались в одной школе. Ну и само собой как-то так вышло, что молодые дети боярские стали супругами с полного благословения их названных родителей. И вот теперь, спустя пять лет после свадьбы, они уже сами заслужили право стать названными родителями. Зачем двум молодым людям взваливать на себя такую ответственность? А кто, как не они, смогут помочь адаптироваться к новому социальному статусу отроку? В конце концов, они сами проходили через это. И знают все проблемы этих детей не понаслышке.

И да, Глеб понял, о ком говорит его супруга. Русые волосы, голубые глаза, широкая улыбка и неплохо развитое тело. Да, видно было, что паренёк не из бояр бывших, те даже к десяти годам такую мускулатуру наращивали, что взрослые головой качали. Но то, что уроки силы мальчишка не прогуливал – было видно. Видимо, путь силы – не его. Как и не самого Глеба, кстати. Ну, бывает и хуже.

– А, туда подходили. И не раз. Но часто уходили дальше. Такое ощущение, что отрок… м… выжидает, что ли? Забавный. Кстати, наши вкусы совпали, сударыня.

– Тогда, Глеб Гориславович, ждём десерта и вы подойдёте к нему? Раз наши… Ах! Он поднялся, поднялся! – с трудом удерживаясь в рамках шёпота произнесла супруга.

– Дождался, значит, – хмыкнул Глеб, обратив внимание на то, что ещё семей пять внимательно наблюдает за парнем.

А ещё не сводил с парня взгляда… распорядитель. И это удивило Глеба. С чего бы человеку великого князя выделять среди шести сотен отроков одного? Ну, потому что никого больше из тех, кто присутствовал на пиру, он и не замечал. А тут… С чего такое внимание?

– Позвольте представиться, сын боярский Тихон. Если вы позволите…

– Конечно, конечно! – от волнения всплеснув руками, выпалила скороговоркой жена. – Меня зовут Василиса Никитишна, а это – мой супруг, Глеб Гориславович. Мы…

– …Будем рады, если боярский сын Тихон захочет познакомиться с нами поближе, – спокойным тоном перебил супругу Глеб. – И будем рады, если отрок решит выбрать нас в качестве названных родителей. Возможно, ты захочешь присесть и задать нам вопросы?

– Да, благодарю, – сказал Тихон и присел на свободное место слева от Глеба. – Именно этого я и хочу. Скажите, насколько в вашем городе большая библиотека?

– Прости? Я не ослышался? Библиотека? – слегка недоуменно переспросил Глеб. И поняв, что парень спросил серьёзно, ответил: – Ну, довольно приличная. И книжные лавки тоже есть. Любишь читать?

– Да, больше всего на свете, – сказал Тихон абсолютно серьёзно. – Ну, судя по платью Василисы Никитишны, вы проживаете на юге, так что погода тоже не проблема. Кубелёк, кстати, вам очень идёт, матушка. Если, конечно, вы позволите мне так вас называть.

– Конечно! Конечно позволю! – засияла Василиса и тут же зарделась, словно первокурсница. – Если, конечно, Глеб Гориславович не против.

– Нет, я буду рад стать боярскому сыну Тихону батюшкой, – с улыбкой сказал Глеб и принял из рук Тихона кубок с квасом.

Отпив из него треть, он передал кубок жене. Та же, точно также отпив третью часть кваса, передала кубок обратно их названному сыну. Тихон, выпив кубок до дна, перевернул его, показав, что он пуст, а затем поставил на стол. Глеб же почувствовал, как у него с души свалился огромный камень. Смогли. Они с женой смогли не просто найти отрока, которому нужна была помощь! Они смогли даже быть избранными им самим! Как же это… вдохновляет!

– Ну что, батюшка и матушка, как меня звать-то теперь? – с искренней улыбкой спросил Тихон.

– Отныне ты – сын боярский Тихон Глебович Совин, – сказал с гордостью Глеб. – Хочешь дождаться сладостей или сразу уйдём домой?

– Не, не будем ждать, – скривился Тихон. – От сладкого зубы портятся. Домой. Устал я сегодня, батюшка.

Да ладно! Чтобы десятилетний ребёнок да от сладкого в княжеском дворце отказался? Странно это. Очень. С другой стороны, день у него действительно был тяжёлый. Как и у них. Мог и устать так, что не до сладкого.

– Ну и правильно, – поспешно сказала Василиса Никитишна. – Я дома прикажу Глаше чай подать. С пряниками. Они не сладкие.

– Пряники – это хорошо, – задумчиво сказал Тихон.

– Тогда идём, – поднимаясь с лавки, сказал Глеб. – Сударыня, прошу.

Глава 3. Казённый дом

– Совины, значит, – задумчиво сказал великий князь, наблюдая за тем, как двое взрослых и ребёнок выходят из зала пиров на подворье княжеского дворца и направляются в зал переходов. – Почему их?

Нет, понятно, фамилия была бы в любом случае связана с совами. Филины и их подвиды – князья. Сычи всех разновидностей – бояре. Боярские дети – только совы. Всякие. И совпало же так, именно фамилия первой производной. Ближе к корню рода только сами Совы. Правда, не осталось никого с этой фамилией в роду. Погибли все. А дать эту фамилию кому-то можно будет только после подвига, за который не стыдно из мещан в боярские дети перевести. И пока таких героев не появлялось. Да и надобности в таком героизме пока не было.

– Княж… эм… сын боярский спросил о библиотеке в их городе и сказал, что не будет проблем с погодой, судя по платью названной матушки, – сказал распорядитель пира.

Библиотека. И погода. Вот и как его можно понять, этого отрока? Раньше всех заговорил, раньше всех из пелёнок вырос. Ну и грамоту освоил практически в четыре. В четыре! Да где ж такое видано! В пять только начинают учить, как карандаш держать и кружочки с палочками рисовать! А он – уже писал и книги читал вовсю! Да и на занятиях силой ему поначалу всё давалось легко. А потом, постепенно, застопорилось. К семи стало понятно, что богатыря из него не выйдет. К девяти рост силы практически остановился. Была надежда на купель, но… Не судьба, да.

– Как всегда, себе на уме, – с грустной улыбкой сказал князь и отвернулся от окна. – Что известно об этой семье? На всех названных родителей же дело заводится, так?

– Так, князь, на всех. Вот, я взял его для вас в надзорном приказе, – протянул тонкую папочку распорядитель.

– Вопросов, почему это дело взял, не было? – беря папку в руки и проходя к рабочему столу, спросил князь.