Шатун. Дитя без глазу

Николай подошел к лежащему на асфальте автомату. Сильно подмывало взять его себе. Но ловцы, так или иначе, сюда вернутся. А если автомата не будет, значит, где-то поблизости шатун. Тогда прощай спокойная жизнь. Все равно найдут. Черт сними с автоматом. Пусть лежит.

Так он думал тогда, в самом начале зимы. Но сейчас… Сейчас он бы, пожалуй, взял тот автомат.

За окном метель разыгралась не на шутку, и почти окончательно стемнело. Николай задернул тяжелые шторы и зажег небольшой фонарик. Вышел из кухни в прихожую и стал собираться. Он хорошо подготовился к этой зиме. Сказался опыт прошедших двух. У него было несколько комплектов зимних комбинезонов. Один даже с автономным подогревом. Но сейчас взял тот, что попроще, светло-серый «альпинист». Он не слишком стеснял движения и был не таким «марким» как, дорогущий, маскхалат «полярный охотник». Его Николай берег для особого случая. Заглянув в спальную, переоборудованную на сезон спячки в «зимовье», выключил и так коптивший на минимуме газовый обогреватель. Очень практичная вещь. Предназначен для туристов и питается газом от баллончика с пропаном. Но это в походном варианте. У Николая к обогревателю был подключен стандартный бытовой баллон. Запасными баллонами была заставлена вся лоджия. Зимы здесь бывают суровые.

Походный обогреватель вполне справлялся с холодом в небольшой комнате, а если его развернуть вверх, то получалась неплохая плита, на которой можно что-то приготовить. Разумеется, воды в кранах не было, но, когда выпадал снег, о воде можно было не беспокоиться. На крыше снег был чистейший. Да и не только на крыше. Теперь его не загрязняли ни выхлопы машин, ни чад городской ТЭЦ. На сезон спячки все останавливалось, все замирало. После первой зимы еще пытались возобновить работу центрального отопления, но после второй, плюнули. В отоплении отпала надобность. Летом оно не нужно, а зимой, теперь, и тем более. А если ты из тех, кто не спит, то нечего мерзнуть в обледеневшей квартире! Добро пожаловать в ряды Защитников. Патрулируй улицы, охраняй сон добропорядочных граждан. А если не хочешь вступать в ряды защитников, то ты подлец, эгоист и асоциальный элемент. Время индивидуалистов, дорогой мой, прошло с гибелью четырех пятых населения Земли в начале 2017-го… Именно совместными усилиями медицины всех стран под эгидой ООН эпидемия была остановлена. Мда… Эпидемия была остановлена, и все оставшееся в живых вакцинированное человечество рухнуло в пропасть нового апокалипсиса, называемого «спячка». Что было причиной, никто так и не понял до сих пор. Или это побочное воздействие вакцины, или птичий грипп так повлиял на выживших, или просто кара всему человечеству. Так или иначе, но стоило осенью появиться первым ночным заморозкам, как люди стали ощущать необычную вялость и сонливость. Затем, когда дневная температура приблизилась к нулю, появилось непреодолимое желание завернуться во что-нибудь теплое и прилечь. Так все и ложились. До весны.

Первая зима была настоящей катастрофой. Взрывы на нефтезаводах, сошедшие с рельсов поезда, и пожары, пожары. Черт его знает отчего они возникали. Наверное, засыпая и чувствуя сковывающий их холод, люди включали на полную мощность обогреватели. И сети не выдерживали.

Николай не мог без содрогания вспоминать, как он тогда, ничего не понимая, метался по городу в зареве от пожаров. В полном одиночестве. Но потом, конечно, выяснилось, что он не один такой «неспящий». Облегчения это не принесло. И об этом тоже вспоминать не хотелось. Люди, оказавшись в пустом городе, вели себя по-разному. Безнаказанность – это тяжелое испытание. Заходи куда хочешь, бери что хочешь.

Николай потер пальцами лоб, отгоняя воспоминания. Нужно идти. Секунду поколебался, брать ли винтовку, и все-таки взял. А вот прибор ночного видения – это обязательно. Без него никуда. Николай надел ПНВ на голову, очень удобный армейский вариант – не нужно держать в руках, погасил фонарик и вышел.

Глава 2

Прибор ночного видения отобразил пустую лестничную клетку типичной многоэтажки. На площадке было еще три двери, и все выглядели одинаково серыми и холодными. Квартиры давно остыли вместе со спящими в них людьми. Дверь же Николая светилась по периметру чуть заметными оранжевыми пятнами. Как ни пытался он изолировать щели от утечки тепла, полностью это сделать было невозможно. Впрочем, все это ерунда. Желающему увидеть дверь, нужно подняться по лестнице на шестнадцатый этаж. А вот его окна с улицы были отлично видны всем подряд! И выдавали они живущего здесь шатуна с головой! Как бы Николай их не «запенивал» и не завешивал все равно в тепловизор, можно было заметить красновато-оранжевое мерцание, струящееся по рамам.

Путь до первого этажа был знаком наизусть. Из подъезда на улицу Николай выходил очень редко, а вот с шестнадцатого этажа на первый прогуливался каждый день. Сначала вниз, потом вверх. В качестве зарядки. А то ведь после первой «зимовки», он и двухсот метров не мог пройти без отдышки.

Сначала Николай просто ходил пешком, не торопясь и стараясь не сбить дыхание. Спуск и подъем. В первый раз едва хватило сил для единственного «спуска-подъема». А потом еще минут пять пришлось стоять у своей квартиры, и согнувшись пополам, ловить воздух ртом. Но через какое-то время оказалось, что он способен на еще один «спуск-подъем». Потом еще на один. Через три месяца Николай обнаружил, что может без остановки «спуститься-подняться» пять раз. И тогда, он перешел на бег. Это стало его личным зимним видом спорта. Каждый день ровно в тринадцать ноль-ноль он начинал забег по пустым лестничным пролетам. Сначала на количество циклов спуск-подъем, затем на время. На сегодняшний день он мог за четыре минуты спуститься на первый этаж и подняться обратно на шестнадцатый. И так до десяти раз. В общей сложности на тренировку уходило около часа.

Мда… Если еды не удастся достать, с бегом придется повременить… Николай миновал площадку первого этажа и оказался в небольшом тамбуре перед дверью на улицу. Где-то за неделю до начала сезона спячки электричество во всем городе отключали, и все домофонные замки переставали работать. Поэтому в дверях подъездов теперь были еще и старомодные механические замки, которые с лязгом и скрежетом открывались большими металлическими ключами. Николай внимательно осмотрел дверь. Вроде бы ничего не изменилось. Бумажка, наклеенная на стык двери и косяка была на месте. Николай брызнул в замочную скважину немного «антиобледенительной» жидкости. Чуть подождал, затем вставил ключ и осторожно повернул.

Из квартиры метель за окном выглядела не такой уж сильной. Но на деле это оказался настоящий обжигающий шквал из ветра и снега. Николай с огромным трудом приоткрыл дверь подъезда, припертую наметаемым сугробом, и выбрался наружу. Это большая удача, что вход находился примерно в полутора метрах от земли, и к нему вела широкая лестница с металлическими перилами. Иначе дверь бы уже замело до половины, и открыть ее стало бы невозможно. Лавочки перед подъездом оказались уже почти не видны, и из сугробов торчали лишь кончики чугунных завитушек, что украшали спинки по краям. Николай тщательно закрыл за собой дверь и стал надевать снегоступы. Порыв ветра ударил справа и чуть не свалил с ног. Вот это да! Хороша погода!

В приборе ночного видения метались и кружились серые клубы и завихрения. Словно пепел, подумалось вдруг. Пепел мертвого города. Впереди смутно угадывались очертания соседних домов. И только руки Николая светились от оранжевого к фиолетовому. Оранжевыми они были по краям перчаток, там, где тепло выделялось наиболее интенсивно. Николай приподнял прибор и посмотрел вокруг невооруженным глазом. Нет, так вообще ничего не видно. Сплошная тьма. Надвинул прибор обратно на глаза и переключился из режима «тепловизор» в обычный инфракрасный режим. Результат не лучше. Включил подсветку инфракрасным лучом. Жуть! То же самое, что светить фонариком в пургу. Вернул режим «тепловизор». Так хоть что-то различить можно. Пару раз притопнул снегоступами по снегу, проверяя удобно ли сидят, и, наконец, решился двинуться вперед. Везде есть свои плюсы, думалось ему. Если я ничего не вижу, значит и меня не видят.

Большой продовольственный супермаркет «Трешка» был совсем недалеко. Достаточно выйти со двора на улицу, повернуть налево и пройти метров триста в сторону Городского Парка. Летом это занимало не более десяти минут неспешной прогулки. Неспешной, потому что в солнечный летний день это было настоящим удовольствием. Вспомнились большие тенистые липы, растущие вдоль тротуара, нагретый солнцем воздух, ни с чем не сравнимый аромат теплого летнего дня, шелест зеленой листвы, щебетание птиц где-то над головой. Кажется, это было очень давно. И не здесь. Где-то в другой жизни.

Липы торчали из заметающего их снега корявыми темными скелетами. Сугробы уже намело почти до окон первого этажа, и это в самом-то начале зимы! Ветер вперемешку со снегом несся вдоль улицы, как по аэродинамической трубе. Николай даже замер на несколько секунд, пытаясь сохранить равновесие. Пришла запоздалая мысль, что нужно было взять лыжные палки… Ну да, лыжных палок ему еще не хватает. И так весь увесился снаряжением, как новогодняя елка. Николай поправил на плече винтовку и чуть сдвинул вправо пояс с тяжелыми инструментами. Ветер порывами швырял колючую снежную крупу прямо в лицо. Это хорошо. На обратном пути, когда придется тащиться с полным рюкзаком, ветер будет дуть в спину. Если, конечно, найдется чем наполнить рюкзак.

Тепловизор отражал сплошную серость. Серые дома, серые деревья, серый снег. Ни одного цветного пятнышка. Ничего удивительного. В такую собачью погоду все оставшиеся в живых теплокровные существа забились по норам, по квартирам. Кто где смог найти убежище. А ловцов, тем более, опасаться нечего. Не такие они дураки, чтобы шататься в метель по промерзшим улицам. Не для того бывшие шатуны сменили свободу на казарму, чтобы снова мерзнуть в ночи среди сугробов.

Время от времени Николай мельком поглядывал на окна многоэтажек. Вдруг, где заструится по раме мерцающее оранжевое сияние, тепла. Но все окна были безжизненны и серы. Ну и чудненько. Встреча с «коллегами» шатунами не всегда была теплой. В начале зимы Николай даже забрался на крышу своего дома и внимательно исследовал через тепловизор все окрестные дома. Кто предупрежден – тот вооружен. Но ни тогда, ни парой недель позже, ничего не обнаружил. Или, во всей обозримой округе никого не было, или, если кто и был, то маскировался он несравненно лучше, чем Николай.

«Трешка» занимала отдельное неуклюжее здание чем-то напоминающее мавзолей. Сам продовольственный магазин располагался на первом самом обширном этаже, на втором и третьем были кафе, ресторанчики и многозальный кинотеатр. Лет пять назад более оживленного места было трудно себе представить. Последнее же лето работала только «Трешка» и пара кафе на втором этаже. Все шло к логическому концу. Многие из выживших после эпидемии, с наступлением новой напасти в виде «спячки», в отчаянии бросали все и перебирались на юг. Там их встречали с распростертыми объятыми – рабочих рук нахватало. Многие города просто вымерли. Держались только те, где оставалось хоть какое-то жизненно необходимое для Объединения промышленное производство. Но сомневаться не приходится – и их рано или поздно эвакуируют в теплые края…

Николай остановился у широкого крыльца «мавзолея» ведущего к когда-то огромным светящимся витринам и автоматически раздвигающимся дверям. Сейчас и витрины, и двери были наглухо закрыты металлическими щитами. На одном красовалась уже знакомая надпись. «Мы не спим! Мы идем!». «Идите куда хотите», – подумал Николай. – «А мне нужно вокруг».

Ряд небольших окошек, ведущих в складские помещения торгового центра, шел почти вдоль всей тыльной стороны «мавзолея». Разумеется, все они были наглухо закрыты металлическими щитами. Еще осенью, когда только-только наступили холода, Николай приметил одно из них. Металлический щит прилегал к окну не так плотно и в щель можно было просунуть ломик. Окно было пятым с правой стороны.

За торговым центром ветер дул не так сильно, как на улице. Темные прямоугольники окон оказались почти до половины засыпаны снегом. Николай огляделся. Вокруг все та же серость. Ни одного теплого пятна. Вот и славненько. Первое окно… Второе… Третье… Вот и пятое. Осталось только снять снегоступы и откопать из снега ржавый щит. Николай отцепил пояс с инструментами и аккуратно положил слева от окна. Еще раз огляделся и с правой стороны прикладом в сугроб воткнул винтовку. Поближе, так, чтобы мог быстро дотянуться. Отсоединил от пояса саперную лопатку и начал быстро разгребать рыхлый, не успевший еще слежаться снег. Окно было небольшое, копать пришлось недолго. Отлично! Теперь осталось вставить «малый гидравлический расширитель» в щель между щитом и стеной! Несколько качков рычагом, небольшое усилие затем оглушительный скрежет, и щит отвалился от окна. Николай с трудом оттащил его в сторону, чтобы не мешал. Тяжелый, собака… Вот и окно. Стекло разбивать не хотелось. И так вокруг сплошная разруха. Может быть, удастся открыть? Николай сел ногами к окну, уперся в пластиковую раму, что было силы надавил. Что-то хрустнуло, рама немного подалась, но всего лишь немного. Ничего… Теперь осталось вставить в маленькую щель острый кончик пожарного ломика, затем снова пошел в ход «расширитель». Щелчок, и окно распахнулось. Не то чтобы совсем без повреждения, но все же…

Николай присел у открывшегося хода в черноту подвала и прислушался. Вроде бы ничего. Хотя после грохота отрываемого металлического щита, если там и было что-то живое, оно наверняка затаилось. Николай осторожно заглянул внутрь. В лицо пахнуло затхлым теплым воздухом. Надо же. Тепло еще сохранилось. Пахло пылью, экскрементами, и чем-то непонятным. Едва уловимый запах, то ли краски, то ли каких-то химикатов. Может быть, на зиму от крыс яду набросали? Этого еще не хватало…

Николай выпрямился. Поколебавшись, снова нацепил пояс с инструментами. С ними, конечно, неудобно, но внутри могут пригодиться. Взял винтовку, оглянулся последний раз и начал осторожно протискиваться в небольшое окошко. И почему-то возникло ощущение, что не нужно этого делать. Во всяком случае, не сейчас, не сегодня. Но теплые объятия подвала уже приняли его в свои мягкие лапы, а мысль, что наверняка на таком огромном складе должна была заваляться хоть какая-то еда, заслонила собой все остальное.

От окна до пола оказалось метра полтора. Николай неловко протиснулся, предательски звеня инструментами на поясе. Пару секунд пытался нащупать ногами опору, цепляясь руками за раму. Наконец нащупал. Встал на ноги и осмотрелся.

Это был большой склад приема продукции. И он, разумеется, оказался абсолютно пуст, если не считать огромных куч мусора по всей площади. Судя по всему, весь товар вывезли в большой спешке и с большим расчетом на традиционный «бой при транспортировке». Весь пол был захламлен обрывками упаковки, пустой тарой и просто каким-то мусором. Все выглядело пустым, заброшенным, и безжизненным. Хотя нет. Запах экскрементов подсказывал, что какая-то жизнь здесь все же была, и Николая беспокоило, что на экране тепловизора эта жизнь никак не отображалась.

Около минуты он стоял без движения, вглядываюсь и вслушиваясь. Ничего. Ни одной, хотя бы темно-оранжевой метки, ни одного, хотя бы еле слышного постороннего звука. Только серые стены и ветер за окном. В окно, кстати, уже успело рассыпаться приличное количество снега. Снежинки, влетая в подвал, лишались яростного воздействия стихи и опускались плавно и неторопливо. Николай поднялся, держа винтовку наготове. Он отлично помнил, что нельзя доверять отсутствию движения и жизни. Опасность могла скрываться где угодно. Как тогда, год назад, когда он попал в засаду каннибалов. Это были самые настоящие каннибалы. В смысле, они действительно ели людей. И в качестве приманки выставляли на виду пару ящиков с тушенкой, которые отлично были видны через окошко в подвале под парикмахерской. Почему под парикмахерской? А черт его знает. Николай тогда клюнул на приманку. Влез в подвал…

Какое-то движение теплого объекта тепловизор все же засек! Очень смутное и небольшое. Ага! Ну как же без крыс. Ну, раз есть крысы, и они не ушли, значит, есть надежда на еду. Николай, стараясь ступать как можно тише двинулся к выходу, как раз туда, где промелькнула теплое пятнышко. У наглухо заваренных ворот, к которым летом подъезжали ярко-желтые фуры с логотипом в виде большой цифры три, теперь замерли около десяти автопогрузчиков. Невесело подумалось, а оживут ли они следующий весной? Или хозяева «трешки» сочтут свой бизнес в зоне спячки окончательно нерентабельным и плюнут на все. Едва ощутимый запах ацетона стал сильнее. Николай заметил стоящие в беспорядке бочки за погрузчиками. Какие-то валялись, и из них на пол вылилась серая, на экране тепловизора, жидкость. Какие-то стояли абсолютно не поврежденными, а какие-то с сорванными крышками. Из одной такой бочки с сорванный крышкой свисали человеческие ноги. Тело вместе с головой было утоплено в краске, а ноги в камуфляжных штанах и с голыми большими ступнями свисали снаружи. В сером цвете тепловизора это все выглядело как-то не по-настоящему, как в компьютерной игре, где ты бродишь по лабиринтам вымерших городов, спасаясь от безумных зомби или мутантов. В реальности не было ни тех, ни других. А была эта самая «реальность», без прикрас, без фантазий с отвратительными подробностями.

Николай опять присел, держа винтовку наготове в расслабленных чуть покачивающихся руках. И сам он совершил едва заметные покачивающиеся колебания. Мышцы в момент опасности не должны замирать. Они должны быть всегда готовы начать движение. «Даже если ты полностью неподвижен, часть внутри тебя все равно должна двигаться!»– говорил тренер по стрельбе в задрипанном стрелковом клубе.

Мало кто из пришедших просто так пострелять по мишеням понимал, о чем он говорит. Николай, как-то раз, вдруг понял. Пришел он в секцию по стрельбе совершенно случайно. Комплекс менеджера среднего звена. Хочется попробовать все. От вершины Эвереста до стрельбы из лука. Эверест – это далеко и холодно, лук – как-то не мужественно. А вот стрельба из пистолета и винтовки – это да!

Николай весь обратился вслух. Где-то позади за окном завывал ветер, но здесь было тихо. Очень тихо. Если кто-то на складе был, то он, разумеется, слышал грохот, с которым Николай вломился, и сейчас притаился где-то за углом. А что кто-то здесь был, сомнений не оставалось. Об этом красноречиво свидетельствовали торчащие из бочки ноги. Что здесь произошло? Конфликт между свихнувшимся шатунами? Едва ли… Сезон спячки только начался. С ума сходят обычно ближе к концу. Здесь что-то другое…

Едва слышный скрип донесся со стороны главного коридора, по которому товары прямиком доставлялись в торговый зал. Николай почти перестал дышать. Закрыл глаза и слушался. Ветер за окном казался теперь оглушительно громким. Скрип не повторился. Подумалось, если за углом засада спастись бегством не удастся. Не успеет он вылезти в узкое окошко. Значит, нужно выманить их на себя. Тепловизор давал ему некоторое преимущество.

Выманить, пальнуть раз поверх голов. Грохот от винтовки будет оглушительным. Глядишь и сдадутся. А если нет? Скольких там может скрываться? Едва ли много. Шатун к третьей спячке стал зверем редким… Хорошо! Пять патронов у него в магазине винтовки, а потом? Новый магазин он, скорее всего, вставить не успеет. Придется лупить саперный лопаткой! Нет. Не сможет он лупить. Будем надеется, что там не больше трех человек. Дернул уже его черта тащиться именно сегодня. Чертовы крысы…

Николай огляделся. Подобрал небольшой обломок доски от упаковочной тары, взвесил в руке и что было силы, запустил в железную бочку в метрах десяти перед собой. Бочка оказалась пустой, и от грохота зазвенело в ушах. Эхо пару секунд гуляло по закоулкам пустого склада и стихло.

В ответ из-за угла ни звука, ни движения ни чего.

«Хорошо», – подумал Николай. – «Выдержка у них есть! Но и у меня есть. Посмотрим, кто кого пересидит». Он осторожно оперся о пол одним коленом и чуть опустил винтовку, чтобы снять нагрузку с рук. Тепловизор по-прежнему показывал сплошную серость, ни одного теплого пятнышка. Жаль, что он не может видеть сквозь стену.

За окном по-прежнему завывала юга, и уже ощутимо тянуло холодом от открытого окна. Николай от нечего делать стал разглядывать бетонные стены. На экране тепловизора они выглядели пятнистыми в светлых и темных разводах. Это были участки с разной температурой. Вот, темный участок похожий на кляксу, выпустившую во все стороны щупальца. Вот, светлый участок, напоминающий распластавшуюся в прыжке собаку, или нет, скорее летающего крокодила. А вот, у самого угла, смутная расплывчатая человеческая фигура. Перед ней что-то похожее на танцующего бегемота. В детстве он любил лежать ясным летним днем на траве и наблюдать за проплывающими в бездонном голубом небе облаками. Облака были кучерявыми и приобретали самую разную форму. Солнечные лучи переливались в нежной зелени склонившихся над ним травинок. Где-то жужжали пчелы, где-то щебетали птицы и вкусно пахло теплым летним днем далекого прошлого. Вот облако похожее на медведя! А вот это, скорее всего, какое-то чудовище с уродливым длинным носом и раскрытой зубастой пастью. А это фигура человека, прислонившегося спиной к стене… Фигура чуть шевельнулась… Что это! Неужели он на секунду заснул. Летний день мгновенно распался на куски и улетучился. Но силуэт человеческой фигуры остался. Размытый, бесформенный, у самого края стены. Николай совсем перестал дышать. Кровь начала стучать в висках. Фигура опять шевельнулась. Николай поднял винтовку… Серая тень на стене подняла руки вверх.

– Ладно! Сдаюсь! – послышался насмешливый голос.

Глава 3

Глава 3

Николай вздрогнул, по телу словно электрический разряд пробежала волна холода… Вот он страх. Настоящий первобытный. Страх перед необъяснимым. Мы боимся всего необъяснимого и непонятного. Того, что выходит за рамки нашего понимания, что выбивается из привычного ряда причинно-следственных связей.

Николай отчетливо видел перед собой человеческую фигуру, которая совершенно не излучала тепло. Так могут выглядеть только мертвецы. Как вон тот. Чьи ноги торчат из бочки с краской. Только этот мертвец двигался и говорил.