Встретимся в полночь

Кончив наконец раздеваться, он бросился на нее. Джулия выгнулась, ее воспаленное тело искало соприкосновения с ним.

Он лег на нее во всю длину, и она застонала, ощутив его твердость, жар и удивительное прикосновение эластичной мужской кожи и стальных мускулов.

Она обвила руками его шею, притянула его ближе к себе:

– Поцелуйте меня.

Он поцеловал, и теперь от ее напряжения не осталось и следа.

Отодвинувшись, Рафаэль засмеялся.

– Господи, как я соскучился. – Подняв блестящую прядь ее рыжих волос, он сказал задумчиво: – Мне нравится цвет ваших волос. Точно медь, только немного темнее. А вы знаете, что, когда на них падает свет, они делаются похожими на атлас? – Он поднес прядь к носу, понюхал. – Пахнет вами.

Джулия улыбнулась и запустила все десять пальцев в его густую шевелюру.

– А у вас волосы очень мягкие. Наверное, это единственное, что есть у вас мягкого.

Его настроение изменилось.

– Покажите же мне, как вы по мне соскучились. – Теперь его голос звучал резко и хрипло. – Вы готовы. Такая горячая. Наверное, я слишком долго ждал.

Сильные руки крепко обняли Джулию, и Рафаэль сильным ударом проник в нее.

– Господи, Джулия. Это невероятно.

Он встал на колени, держа ее узкие бедра в своих сильных руках. Опустив глаза, она увидела их сплетенные тела, заметила, какие разные оттенки у их кожи, у него – темнее, у нее – светлее.

Она восхищалась его мужской красотой. Его руки крепко держали ее, направляя вверх, отчего мускулы у него на плечах и груди напрягались. Их изгибающиеся движения походили на ртуть, текучие и плавные. Он со стоном произнес ее имя и сильнее выгнулся навстречу ей. Мышцы у него на шее обозначились резче, его волосы, влажные и спутанные, прилипли к его лбу патриция, которым она так часто восхищалась, а его ноздри раздувались, делая его похожим на дикаря.

Рафаэль, опираясь на руки, приподнялся над Джулией и, выйдя из нее, потерся бедрами о ее живот, охваченный судорогой наслаждения. Когда судороги стихли, он опустился на локти и зарылся лицом в ее волосы, бормоча что-то такое, чего она не поняла.

Он не дал своему семени пролиться в нее. Как она догадалась, он ограждал ее от последствий. Как и обещал.

Не поднимаясь с кровати, он протянул руку, вынул из комода мягкое полотенце и нежно обтер их скользкие тела, а потом обнял Джулию.

«Почему так не может быть всегда?» – подумала она. Джулия не могла бы объяснить причину чувства надежности и безопасности, испытываемого ею в его объятиях. Как в раю. Хотя на самом деле это было самое опасное место. Кроме зачатия, последствия могут быть самые разные, и предотвратить их нельзя. Последствия для ее сердца.

Не в первый раз она задалась вопросом – что с ней станется, когда его страсть в конце концов остынет. Невинность, которую она так охотно отдала ему, не вернешь. Да это и не важно. Она на всю жизнь сохранит воспоминания об этих минутах.

Другие женщины успешно выходят замуж, не будучи невинными. Ходят слухи об актрисах, танцовщицах, которые имели любовников до того, как встретили своих мужей. Такие пары зачастую живут в полном согласии. Стало быть, вопреки тому, чему ее учили, есть мужчины, которые не возражают против того, чтобы их жены имели опыт в любви. Может быть, им нравятся более опытные партнерши.

Поэтому она понимала, что ее жизнь не кончится, когда Рафаэль покинет ее. По крайней мере в каком-то смысле.

А он непременно ее покинет. Он ведь негодяй, повеса, и ни одна женщина никогда не сможет удержать его при себе. Хотя она и не могла представить себе близости с другим, Джулия была уверена, что Рафаэль просто не задумывался над подобными вещами.

Они встрепенулись, услышав, что ее родители поднимаются по лестнице. Джулия осторожно закуталась в пеньюар и подкралась к двери, чтобы проверить замок. Она услышала, что Лия усталым голосом пожелала всем спокойной ночи. Двери одна за другой щелкнули, закрываясь, и снова воцарилась тишина.

Джулия прислонилась головой к прохладной дверной панели.

– Мама сердита на меня, иначе она зашла бы сюда.

– Матери бывают надоедливыми.

– Иногда. – Она вернулась к кровати, села и посмотрела на Рафаэля. – Вы говорите так, словно знаете это по собственному опыту. Ваша мама сильно вам надоедает?

– Уже нет. Джулия ахнула:

– О, Рафаэль, простите меня.

– За что? Я ведь не сказал, что она умерла. Она живет и процветает, уверяю вас. Просто я с ней не вижусь.

– Как жаль. Семья – это опора человека. По крайней мере вы близки с вашей бабушкой.

Он насмешливо фыркнул, встал и натянул панталоны.

– Признаюсь, я никогда не понимал, почему люди говорят такие глупости. – Он протянул руку к рубашке. – Семья – это одно сплошное беспокойство.

– Жалею, что завела этот разговор. Вам достаточно было бы сказать, что вы не хотите говорить на эту тему. – Его несправедливое нападение привело ее в раздражение. – Я не хотела вас обидеть. И я не понимаю, почему вы со мной так разговариваете. Кажется, я этого не заслужила.

Он остановился, странно довольный ее сердитым тоном. Швырнув рубашку на ковер, он снова уложил Джулию на кровать.

– Знаете, вы превращаетесь прямо в мегеру. Это была впечатляющая вспышка. И не первая за этот вечер. Мне всегда нравился ваш характер. Добавили бы обращение – «грубиян», например. Звучало бы еще лучше. Пробуйте.

Джулия не выдержала и усмехнулась:

– Вы дурак набитый.

– Хм-м. Это же можно было сказать и посильнее, но ведь это всего лишь начало.

Они рассмеялись, потом поцеловались. Рафаэль снова снял панталоны, и они опять ласкали друг друга, на этот раз медленно. Это дало ему возможность показать свое мастерство. Джулия почти не прореагировала на это словами, но у Рафаэля осталось четкое впечатление, что некоторые его маневры произвели на нее глубокое впечатление.

Прошло довольно много времени. Лежа на разных краях одной подушки, они тихонько разговаривали.

– Я полюбила Италию, – говорила она. – Берег Амаль-фи, Капри. Ах, мне показалось это великолепным. Романтика Венеции, великолепие флорентийского искусства, величие Рима. Рим просто захватывает.

Рафаэль нахмурился и нервно смял рукой простыню.

– С Италией у меня связаны плохие воспоминания.

– А когда вы там были?

– В молодости. Мой… мой отец возил меня туда. Там наши пути разошлись. В некотором смысле.

Джулия, кажется, не заметила тяжести, которой были отмечены его слова.

– Значит, Франция – ваш дом? – спросила она. – Однажды мы с отцом ездили в Париж. Но всего на несколько дней. Я видела очень мало.

– Париж переоценивают. Общество там правит городом, как и здесь. Банальное и скучное, как и здесь.