Горошина на шестерых

Жан А. стал белым как труп. Можно было подумать, что он случайно проглотил градусник.

Младшие и средние будто почуяли, что надвигается катастрофа: они все сбежались в гостиную и, встав на безопасном расстоянии, наблюдали за нами и тихонько хихикали.

– Чья м-м-мама? – пробормотал Жан А.

– Мама Стефана, – повторил папа. – Ну, знаешь, твоего лучшего школьного товарища, у которого ты сегодня забыл куртку.

Папа говорил очень спокойным голосом, но по тому, как он скрестил руки на груди и покусывал изнутри щёку, было понятно, что его спокойствие – дело временное.

Я задержал дыхание. Этот недоумок Жан А. попался, и теперь из-за него нам обоим запретят ходить в библиотеку как минимум до совершеннолетия.

Повисла гнетущая тишина. И тут Жан А. стукнул себя кулаком в лоб, как будто у него только что случился мощный провал в памяти.

– Ну конечно! – воскликнул он. – Какой же я болван! Ведь мы со Стефаном пишем сочинение вместе, это парная работа, а в библиотеке было слишком шумно, ну и это… Мы с ним пошли заниматься к нему домой, чтобы нас никто не отвлекал.

Папа нахмурил лоб.

– Надо же… – сказал он. – А можно мне на него взглянуть, на это почти дописанное сочинение?

Жан А. раз-другой открыл рот – совсем как выброшенная на берег рыба – и наконец пролепетал:

– А оно… оно… осталось у Стефана. Ну, ему надо было… надо было… его аккуратно переписать на чистовик.

Папа повернулся к маме.

– Ну что ж, теперь всё объяснилось. Что скажешь, дорогая? Парная работа – это очень эффективный вид учёбы, не правда ли?

Мама как-то поморщилась… Похоже, она не собиралась так легко проглотить лапшу, которую Жан А. навешал на уши папе.

– Но ведь прежде чем отправиться на эту вашу парную работу к Стефану, ты был в библиотеке? Можно поинтересоваться, какие книги ты там взял? – спросила мама.

– О! Это две такие увлекательные книжки, я их давно ждал! – ответил Жан А. – Такая радость, что наконец-то они мне достались…

Он порылся в моей спортивной сумке и протянул книги маме.

– «Как я готовлюсь к Великому посту» и «Вводный курс древнегреческого языка»… В самом деле, очень увлекательно, – ошарашенно проговорила мама.

– Я поражён, дорогой Жан А., – сказал папа. – Надеюсь, дочитав эти книги, ты поделишься с нами впечатлениями и немного расскажешь об их содержании?

Жан А. состроил на лице покорную улыбку.

– Видишь, дорогая, – заключил папа, – как я был прав, когда настоял на том, чтобы старшие записались в муниципальную библиотеку!

– Да, действительно, это было очень разумное решение, – ответила мама. – Может, теперь мы все наконец сядем за стол?

– С радостью, – сказал папа. – Там ещё осталось немного твоего восхитительного рисового пудинга?

– Я сберегла порцию старших, – сказала мама. – Мне было бы очень жаль, если бы они остались без десерта из-за того, что им приходится с таким усердием работать в библиотеке.

– Класс! – воскликнули хором мы с Жаном А. – Вот чего нам весь день не хватало, так это рисового пудинга!

Ух, как близки мы были к провалу…

Но в конечном итоге операция «Библиотека» была проведена мастерски, и мы вышли из этого сложного задания победителями.

Правда, по тому, как Жан А. швырнул на пол книги, когда мы вошли к себе в комнату, я понял, что ночью, сразу после отбоя, нас ждёт грандиозное сражение грязными носками.

Великолепная единица

Когда в семье шестеро мальчишек, трудно надеяться на спокойную минутку.

По утрам, когда Жан В. и Жан Г. спорят о том, кому принимать душ вторым, Жан Д. во всё горло тренируется произносить без шепелявости «Сэсть мысат в камысах сурсат», а Жан Е. вопит у себя в люльке, я всерьёз подумываю о том, что лучше было бы немедленно отправиться в интернат для детей военнослужащих, чем выносить всё это.

У нас в семье имя каждого ребёнка начинается на «Жан», и родители для удобства разделили нас на три группы: старшие, средние и младшие.

Старшие – это мы: Жан А. (самый скандальный член семьи, больше известный по прозвищу Жан-Аристократ) и я, Жан Б. (которого прозвали Жаном-Булкой из-за того, что я люблю вкусно поесть и щёки у меня из-за этого круглые).

Дальше идут средние: Жан В. (В. – потому что он «Витает в облаках и ничего не понимает») и Жан Г. (Гадский Гамадрил и Главная Головная боль наших родителей).

Ну и младшие – это Жан Д. (которого правильнее называть Зан Д., поскольку сам он может произнести своё имя только так) и самый младший Жан Е., Жан-Ёж или Жан-Енот (потому что ростом он пока не столько с людей, сколько с этих вот животных).

Мы с Жаном А. живём в одной комнате, у нас двухэтажная кровать и один письменный стол с двумя рабочими местами. Папа у нас мастер на все руки и сам спроектировал этот замечательный предмет мебели. Он покрыт лаком, как корабельный стол, и у него большие выдвижные ящики, которые так сильно забиты, что всё время заедают, когда пытаешься их выдвинуть.

В ящике стола я храню свою знаменитую тайную тетрадь. Она лежит на самом дне, под школьными принадлежностями, прикрытая старой вонючей физкультурной майкой, чтобы никто не посмел туда сунуться.

По вечерам, когда все уроки сделаны, я тайком достаю тетрадь, перьевую ручку, которую мне подарили на первое причастие, и пишу роман.

– Чего ты там делаешь? – спрашивает Жан А.

– Ничего.

– Тебя что, наказали? Задали сто раз переписать предложение?

– Не лезь не в своё дело.

Жан А. пользуется тем, что в поисках вдохновения я прикрываю глаза, и пытается заглянуть ко мне в тетрадь. Он носит очки, и со стороны, наверное, кажется, что это толстая сова сидит и подслеповато моргает у меня за спиной.

– Нарываешься на мой парализующий приёмчик? – ору я и грудью накрываю тетрадь, чтобы он не увидел, что там написано.

– Ой, как страшно! – веселится Жан А. – Боюсь-боюсь карлика-четвероклашку! Предупреждаю: если твой локоть хоть на миллиметр заползёт на мой письменный стол, ты труп!

– Если ты вдруг забыл, это и мой письменный стол тоже!

Я вижу, как он роется в своих ящиках, вынимает оттуда пачку бумаги, линейку и карандаши и начинает усиленно над чем-то трудиться.

– Ну, а ты чего там такое делаешь?

– Не лезь!