Земля мертвых

Он тщательно провел расследование, постаравшись обнаружить лучший угол нападения. Но не нашел его. Эмилия, болгарка по происхождению, выучила французский в своем родном городе Сливене и достигла такого совершенства владения языком, что прошла конкурс и поступила в парижский Институт политических исследований. Блестяще окончив его, она зарекомендовала себя с лучшей стороны в различных министерских кабинетах. Пути Эмилии и Корсо никак не должны были пересечься: она вращалась в высших кругах, он шатался по улицам.

Ему пришлось довольствоваться тем, что он делал лучше всего: сыщик ночи напролет сидел в засаде перед домиком Эмилии на авеню Дюнуа, в Кашане. Как это ни печально, но он ждал – и даже надеялся, – что муж опять нападет на нее и тогда он сможет вмешаться и поиграть в героя.

Шли недели. Корсо уже подумывал, уж не исправился ли ее зверюга, когда в День святого Валентина его настойчивость была вознаграждена. Крики, удары, хлопающие двери. Затем муж прыгает в машину и исчезает в темноте. Полицейский тут же позвонил в дверь. Никакого ответа. Он мгновенно справился с засовом на воротах и обнаружил Эмилию висящей на турнике, установленном ее мужем внутри дверной коробки ванной комнаты. Эмилия была раздета донага, а ее тело являло собой ужасную картину побоев и пыток.

Неотложка. Реанимация. Выздоровление. Корсо арестовал «умельца» и исполнил свою роль по всем правилам, лично проследив, чтобы тот не получил никаких поблажек от судьи. Полицейский разбился в лепешку, чтобы арестант провел срок предварительного заключения в худшем блоке тюрьмы Флёри и чтобы все вокруг знали, за что он туда попал. И напоследок Корсо удостоверился, что дни мерзавца проходят между полицейской «обработкой» и допросами. Настоящая школа жизни.

Одновременно он с букетом в руках регулярно навещал Эмилию в больнице и занимался подготовкой документов, необходимых для ее развода. Она оправилась от побоев и приняла его ухаживания. Благодаря выказанным им несовременным знакам внимания ему удалось приручить ее… физически.

И тогда он познал власть болгарки. Оставаясь бесплотной женщиной, вызывавшей его восхищение, она смогла увести его в мир, где он впервые в жизни отважился высвободить свои самые отвратительные и жестокие желания. Ему было дозволено совершать надругательства над ней, унижать ее, осквернять – но никто из них двоих не выходил замаранным из этого ночного дивертисмента. Эмилия обладала способностью быть одновременно совершенно разной: оставаться любимой женщиной, вне всяких подозрений, и тут же соглашаться на самые непристойные сексуальные игры. Но – внимание! – при этом всегда делала вид, что отвергает их. И в этом состояло особое наслаждение.

Корсо был на верху блаженства. Он обрел сексуальную партнершу, о которой не смел даже мечтать, которая могла изображать одновременно и мамочку, и шлюху, а главное – мамочку, вынужденную изображать шлюху. Ту, кто избавит его от стыда, фрустраций и угрызений совести.

Он ошибался. Он думал, что использует Эмилию, но это она манипулировала им. Болгарка эксплуатировала его неврозы, его страхи и грехи, черпая наслаждение в мучениях Корсо.

И хотела еще большего.

То, что он принимал за вершину порочности, представляло для нее всего лишь затравку. Только тогда он понял, насколько она опасна. Заодно он узнал правду о ее прежней семейной жизни. Жестокий супруг, мерзавец, которому Корсо вознамерился испортить жизнь после выхода из тюрьмы (испытательный срок под постоянным наблюдением с отметками в полиции, непрерывная тайная подрывная деятельность, когда парень искал работу, постоянные угрозы…), сам оказался жертвой. Законный муж вынужден был утолять бешеные сексуальные потребности зарвавшейся болгарки. Она сама требовала, чтобы он избивал ее, прижигал, подвешивал… Именно она вела в этом танце смерти.

К тому моменту они с Корсо уже поженились, и Эмилия была беременна. Ошеломленный Стефан не хотел смириться с тем, что их гнусные забавы могут дать жизнь ребенку. Когда же они его зачали? Когда она попросила, чтобы он трахнул ее на осколках битого стекла? Или когда ему пришлось войти в нее, одновременно осыпая градом ударов?

Он уговорил себя, что беременность успокоит Эмилию. Новая ошибка. Переполненная гормонами или чем там еще, она сделалась еще более порочной. Однажды он застал ее, когда она втыкала себе в живот иголки, и запер в спальне до новых распоряжений. Он лез из кожи вон, чтобы получить для нее дородовый отпуск по причине «патологии» (лучше не скажешь!), и ежедневно ходил молиться в церковь. В отвращении и ужасе он опасался, что судьба их сына предопределена – оба его родителя всего лишь двое извращенных безумцев.

Но когда родился Тедди, Корсо успокоился. Малыш был настоящим обещанием невинности, чистым листом. И задача Стефана – обеспечить ему самое сбалансированное воспитание и скрыть от мальчика чудовищную сущность его матери. Он поклялся себе, что останется с Эмилией до совершеннолетия Тедди и будет следить за извращенной тварью.

Шли годы. Корсо страдал, его брак потерпел крушение, но сын был счастлив. Жертва не задевала Стефана – он взял вину на себя, жил с постоянным ощущением беды и каждый день испытывал райское блаженство, с наслаждением наблюдая за тем, как хорошеет и развивается Тедди. Но этот обман в конце концов надоел Эмилии. Однажды вечером, вернувшись домой, Корсо обнаружил, что из квартиры вывезена вся мебель. Болгарка переехала и все забрала, включая сына.

И сразу после ее бегства полиция арестовала Корсо по заявлению мадам о «побоях». Едва выпутавшись из этой сложной ситуации, он получил от Эмилии просьбу о разводе. Тогда он ввязался в заведомо безнадежный бой, чтобы получить право основной опеки над ребенком.

– Господин Корсо?

Перед ним в роскошном небесно-голубом платье стояла мэтр Жано. Она ослепительно улыбалась ему леденящей душу улыбкой. Стефан в который раз поразился ее сходству с Эмилией. Та же высокомерная красота, те же повадки недотроги, дающие тайную надежду на то, что она окажется самой распущенной девкой.

Он поднялся и кивнул в знак приветствия. Подхватывая портфель, он заметил, что на рукаве куртки осталась запекшаяся кровь – после вчерашнего побоища. Он машинально принялся соскребать ее следы ногтями, потом, чтобы завершить срочную чистку, стал тереть локтем. И все это с папкой под мышкой.

Скрестив руки на груди, адвокатесса удрученно следила за его действиями. По ее взгляду он представил себе весь тот путь, который ему предстоит пройти, чтобы убедить судью в том, что он соответствует профилю идеального отца.

Настоящая дорога на Голгофу.

11

– Я вам уже говорила, ваше досье никуда не годится.

Да что вы говорите? Кроме шуток? Корсо выбрал мэтра Жано именно по той причине, что один из его коллег из управления потерял во время развода все, так как она представляла интересы его бывшей жены. «Сволочь из сволочей», – охарактеризовал ее тот полицейский. Корсо как раз это и было нужно.

– Вы успели прочесть их требования? – продолжала она, усевшись за дубовое бюро с большим бюваром зеленой кожи.

– Конечно, – ответил он, раскрывая портфель. – Я прокомментировал каждый параграф и…

– По существу, что вы об этом думаете?

– Сплошная ложь.

– Вы можете это доказать?

– Конечно, я…

– У вас есть что-то, что могло бы представить ее в невыгодном свете?

Корсо заколебался. Кабинет адвоката был обставлен иначе, чем приемная. Старинная полированная мебель начала двадцатого века напоминала скорей поношенный пиджак нотариуса в пенсне.

– Имеются ли у вас какие-либо данные, характеризующие ее как плохую мать?

– Она худшая из всех, но я не стану использовать эту информацию.

– Почему?

– Ради сына.

– Он слишком мал, чтобы присутствовать на суде. И никогда не узнает о том, что говорилось на заседании.

– Мать покажет ему судебное решение, как только он немного повзрослеет. Или даже раньше. Я категорически против того, чтобы из-за меня у Тедди сложился плохой образ матери. Мне также не хотелось бы, чтобы он подумал, что я на нее нападаю.

– В таком случае не стоит и продолжать.

– Значит, так вы выполняете свою работу? Сразу сдаетесь?

Карина Жано поднялась, открыла окно и, прежде чем вернуться к бюро, спокойно прикурила сигарету. Она была хороша, презрительна, желанна.

– Надо ли напоминать вам о положении вещей? Ваша жена сбежала вместе с ребенком под предлогом того, что вы были жестоки, – это подтверждается заявлением от января две тысячи шестнадцатого. Теперь, при разводе, вы просите, чтобы суд назначил вас основным опекуном вашего девятилетнего сына. Вы не имеете ни малейшего шанса добиться этого.

– Ее жалоба – блеф. Можно ведь сменить точку зрения и сказать, что она покинула место проживания семьи и…

– Не важно, – бросила Жано, выпустив новый завиток дыма. – Проблема в том, что вы отец. Даже за поочередную опеку придется серьезно побороться.

– Мне говорили, что судьи теперь более снисходительны к отцам.

– Это не так. Большинство законников полагают, что, пока ребенок еще маленький, он должен оставаться с матерью. Даже если она работает, даже если у нее меньше времени заниматься ребенком, чем у бывшего супруга. И если уж говорить начистоту, даже если она объективно виновата. Мать всегда будет права, в отличие от отца. Это называется «правом по беременности».

Корсо поежился в кресле – Жано вслух говорила то, что с самого начала нашептывал ему какой-то тоненький голосок. Через открытое окно в комнату проникал шум улицы.

– Что же мы можем сделать?

– Повторяю вам: вывалять ее в грязи. Доказать, что она плохая мать и что ребенку угрожает опасность.

– Нет.

– В таком случае мы в тупике.