Оценить:
 Рейтинг: 4.6

Присягнувшие Тьме

Год написания книги
2007
Теги
<< 1 ... 14 15 16 17 18 19 20 21 22 ... 45 >>
На страницу:
18 из 45
Настройки чтения
Размер шрифта
Высота строк
Поля

Я оставил компьютер и занялся письменным столом. В ящиках были только фрагменты официальной стороны его жизни: банковские счета, страховые квитанции, бланки социальной безопасности… Я мог бы разобраться во всех этих документах, но у меня не было сейчас никакого желания копаться в цифрах. В последнем ящике – записная книжка с фамилиями, телефонные номера, инициалы. Некоторые были мне известны, другие нет, а кое-какие невозможно было разобрать. Я положил записную книжку в карман. Продолжая поиски, я нашел связку маленьких ключей. Огляделся: встроенный шкаф с рифлеными дверцами…

Дверцы из тонких пластинок легко открылись. На полках плотно стояли серые папки с документами, завязанные тесемками, на каждом корешке была проставлена буква «Д» и даты: 1990–1999, 1980–1989, 1970–1979… И так до начала века. Я вынул крайнее правое досье, на котором значилось «2000…», положил его на пол и развязал тесемки.

Две папки с датами 2000 и 2001. Я открыл папку за 2001 год и обнаружил снимки теракта 11 сентября. Башни, из которых валит дым, падающие вниз тела, охваченные паникой запыленные люди, бегущие по мосту. Ниже оказались другие фотографии: трупы с выколотыми глазами, растерзанные тела детей, заваленные строительным мусором. И комментарий: «Грозный, Чечня». Я продолжал листать досье: части скелетов, череп, сжимающий в челюстях женские трусики. Читать сопроводительный текст не было никакой необходимости: это была эксгумация жертв Эмиля Луи в районе Огзера.

Зачем Люк хранил эти ужасы? Я поставил папку на место, открыл другую, за 90-е годы, и стал перебирать листы наугад. 1993. Жертвы резни на улочке алжирского села. 1995. Разорванные взрывами тела в лужах крови, обгоревшие железные листы. «Теракт, совершенный смертником. Рамат-Эшколь, Иерусалим, август 1995». У меня дрожали руки. Я уже понял, что одна из папок будет посвящена моему собственному кошмару. Черные тела в красной от крови грязи, изрезанные лица и груды трупов насколько хватало взгляда: «Руанда, 1994».

Я закрыл досье, не дожидаясь, когда снова увижу все это. Мне даже не удалось с первого раза завязать тесемки. По лицу лился холодный пот. И снова, как в самые худшие дни, вернулся страх. Я встал, раздвинул шторы на окне и выглянул во двор, погруженный в ночную тьму. Через несколько секунд стало легче, но я чувствовал себя разбитым и униженным, в очередной раз ощутив, что так и не избавился от Руанды, она по-прежнему здесь, со мной, под самой кожей.

Я мысленно вернулся к Люку. Так вот о чем он думал вечерами и в выходные. Искал, вырезал, регистрировал самые ужасные проявления человеческой жестокости. Я наклонился над полками и вынул папку, датированную 1940–1944 годами. Я ожидал увидеть описания нацистских злодеяний, но сверху лежали материалы по Азии. Вивисекция, совершаемая японцами в масках и хирургических халатах. Подпись гласила: «Женщина была изнасилована и оплодотворена исследователем группы 731 Коябачи, который в данный момент извлекает зародыш». Руки вивисектора в перчатках, окровавленное тело, на заднем плане люди в гражданской одежде и тоже в масках. Картина запредельного ужаса.

Следующая папка содержала то, что я и ожидал найти: нацизм и его зверства. Концлагеря. Изголодавшиеся люди, изможденные, сломленные. Трупы, сваленные экскаватором в кучу. Мой взгляд задержался на одной фотографии. Ежедневная сцена в блоке 10, Освенцим, 1943 г.: расстрел очередной партии заключенных, обнаженных, стоящих лицом к кафельной стене в ожидании, когда офицер всадит им пулю в затылок; большинство – женщины и дети. Меня потрясла одна деталь: подчеркнутые зерном фотографии черные косички, выделявшиеся на белой и хрупкой спине одной из девочек.

Я поставил папки на место: свою дозу я уже получил. На других полках в хронологическом порядке были расставлены папки, относящиеся к другим векам: XIX, XVIII… Я мог купаться в этом кошмаре до самой зари. Гравюры, картины, описания, и все на ту же тему: войны, пытки, казни, убийства… Антология зла, таксономия жестокости. Но что означала эта буква «Д», написанная на корешке каждой из папок?

И вдруг меня осенило: «Д» – это дьявол, или демон.

Я вспомнил «Танцы с мистером Д» группы «Rolling Stones».

Полное собрание сочинений дьявола, или почти…

Звонок мобильного телефона заставил меня подскочить на месте.

– Это Фуко. Я только что обедал с Дуду.

Было около одиннадцати вечера.

Жуткие картины все еще стояли у меня перед глазами.

– Как все прошло?

– Голова до сих пор раскалывается, но я узнал, что хотел. Люк в последнее время проводил собственное расследование.

Он еле ворочал языком – похоже, все еще не протрезвел.

– Что за расследование?

– Убийство Массина Ларфауи.

– Торговца пивом?

– Точно.

Я знавал кабила, когда еще работал в Отделе нравов. Один из крупнейших поставщиков парижских баров, ресторанов и ночных клубов. Слухи о его смерти до меня не дошли.

– Когда его завалили?

– В начале сентября. Одна пуля в голову, две в сердце. Работа профессионала.

– А почему дело не у нас?

– Наркотдел давно следил за Ларфауи. Он занимался наркотрафиком: конопля, кокаин, героин. Они и договорились с Судебной полицией, чтобы те отдали убийство им.

– Как идет расследование?

– Да никак. Ни улик, ни свидетелей, ни мотива. Ничего нет. Судебный следователь собирается закрыть дело, но Люк за него держался.

Само по себе это убийство еще не снимало подозрения в коррупции. Даже наоборот. Ларфауи всегда что-то затевал, добиваясь для своих клиентов – владельцев питейных заведений – кое-каких поблажек со стороны полиции. Выдать лицензию IV категории, закрыть глаза на какой-нибудь притон, защитить бар от рэкетиров. Полицейские всегда были лучшими телохранителями. Удалось ли Люку что-то разнюхать в связи с этим убийством? Или, напротив, он что-то покрывал?

– У тебя есть какие-нибудь подробности об убийстве Ларфауи? Где его подстрелили?

– У него. В его загородном доме в Олне-су-Буа 8 сентября около 23 часов.

– Пуля, оружие?

– Этого я из Дуду так и не вытянул. Но все очень походило на настоящую казнь. Сведение счетов или месть. В принципе, это мог сделать любой профи. – Фуко помолчал. – В том числе и полицейский.

– А что об этом думал сам Люк?

– Вот этого никто и не знает.

– А о поездках Люка в последнее время Дуду ничего не говорил?

– Нет.

– Кто судебный следователь по делу Ларфауи?

– Годье-Мартиг.

Скверно. Узколобый придурок с аккуратно подстриженными мыслями. От него никакой левой информации не добьешься. И тем более не удастся ознакомиться с досье.

– Иди-ка проспись, – подытожил я. – Завтра я поручу тебе кое-что еще.

Фуко расхохотался. Видно, допился до чертиков. Я отключил телефон. Не таких новостей я ждал. Быть не может, чтобы расправа над торговцем спиртным и наркотиками довела Люка до отчаяния.

Я повернулся к встроенному шкафу. Нижняя полка была в алфавитном порядке заставлена папками, помеченными, помимо литеры «Д», строчными буквами. Открыв первое досье, я понял: здесь собраны серийные убийцы. В этих папках были они все, из всех времен, со всех континентов. От Жиля де Рэ до Теда Банди, от Жозефа Ваше до Фрица Хаарманна, от Джека-потрошителя до Джеффри Дэймера. Я не стал просматривать эти материалы: большинство было мне известно, к тому же совсем не хотелось вновь вываляться в этой грязи. Да и разглядывать самый нижний ряд, по-видимому, посвященный порнографии и всем извращениям, какие только способна изобрести похоть, у меня не было никакого желания.

Я протер глаза и поднялся. Пора было приступать к большому шкафу. Открыв обе дверцы, я обнаружил новые архивы, все так же отмеченные литерой «Д». Но на этот раз кое-что изменилось: здесь была представлена обширная иконография дьявола. Его изображения во все времена.

Я вынул папки с левой стороны и разложил их на письменном столе. Первые в истории человечества демоны Древнего мира, порожденные шумерской и вавилонской традицией. Я задержался на главном из них – Пазузу, демоне ассирийского происхождения, насылавшем чуму.

В студенческие годы я изучал демонологию. Мне было знакомо это четырехкрылое чудище с головой летучей мыши и хвостом скорпиона. Он олицетворял злые ветры, те, что приносят недуги и увечья. Я всматривался в его вздернутую морду, торчащие как попало зубы. Он сам по себе веками вдохновлял дьявольскую традицию. И когда снимался выдающийся фильм о дьявольских кознях, такой, как «Изгоняющий дьявола» Уильяма Фредкина, – перед нами представал все тот же Пазузу, черный ангел четырех ветров, откопанный в песках Ирака.

Перелистываю страницы: Сет, древнеегипетский демон; Пан – древнегреческое божество плотского вожделения с козлиной головой и волосатым телом; Лотан, «Тот, что извивается», – прообраз Левиафана.

Другие папки. Раннехристианское искусство, в котором зло, согласно Книге Бытия, представлено в виде змеи. Затем Средневековье, золотой век Сатаны. Иногда это было трехглавое чудище, пожирающее грешников на Страшном суде, или же черный ангел с перебитыми крыльями, а также горгульи, скульптуры и барельефы с выставленными напоказ отвратительными культяпками, безобразными пастями, заостренными зубами.

В дверь тихо постучали. Лора, стараясь не шуметь, вошла в комнату. Была полночь. Она взглянула на папки, сваленные у моих ног.
<< 1 ... 14 15 16 17 18 19 20 21 22 ... 45 >>
На страницу:
18 из 45