Лес мертвецов

Судья прикинулся огорченным, но Жанна не поверила. Просто ему хочется поговорить о Восточном Тиморе.

Она тоже прошла через металлоискатель.

– Если дело так тебе приглянулось, может, возьмешь его себе?

– У меня от папок с незакрытыми делами уже дверь в кабинет не открывается.

– А я тебе ломик одолжу.

– Ладно-ладно. Значит, займешься? Сама же потом спасибо скажешь.

Он поцеловал ее в уголок губ. На душе потеплело. Она направилась к парковке. Легкая, как пыльца на солнце. Чувствуя себя красивой, сияющей, неотразимой. От простого соприкосновения с мужским обаянием ее депрессия улетучилась. Уж не превращается ли она в циклотимичку?

Или просто в старую деву.

5

– Сам не знаю, что со мной происходит. Так и тянет трахнуть все, что шевелится.

– Какая прелесть.

Жанна постаралась не выглядеть шокированной. Франсуа Тэн пялился на зад удаляющейся официантки. Наконец он оторвал взгляд от ее попки и с улыбкой уставился на собеседницу. Улыбка красноречиво говорила о том, что его аппетиты простираются и на Жанну. Она и не подумала обижаться. Их дружба зародилась еще в Национальной школе судебных работников в Бордо десять лет назад. Тогда Тэн как-то попытался подкатиться к ней. Следующую попытку он предпринял спустя несколько лет, после своего развода. Но безуспешно.

– Что ты будешь? – спросил он.

– Посмотрим.

Как и все парижанки, Жанна, с тех пор как достигла половой зрелости, только притворялась, что ест. Она просмотрела меню, сделала свой выбор и огляделась по сторонам. «Завод» – модный ресторан неподалеку от Этуаль. Стены обшиты деревом с выявленной текстурой. Пол из лакированного бетона. Очень умиротворяющая атмосфера, несмотря на обычный для обеденного времени гам. Больше всего Жанну прельщала двуликость этого места. В полдень сюда приходили деловые люди в галстуках. А по вечерам собирались представители мира моды и кино. Эта двойственность была ей близка.

Она вновь обернулась к Тэну, который читал меню нахмурившись, словно обвинительное заключение по громкому делу. Угловатый, как телеантенна. Прямые, будто солома, волосы. Резкие черты. Его внешность вечного студента не вязалась с повадками бывалого судьи. Франсуа Тэн, тридцати восьми лет, следственный судья в Нантере – он занимал кабинет рядом с Жанной, – был одним из тех, кто выдвинул обвинение против Жака Ширака по окончании его президентского срока.

Расставшись с женой, Тэн стал придерживаться крикливо-элегантного стиля, стремясь сгладить свою чересчур юношескую наружность и природную нескладность. Сшитые на заказ костюмы от «Эрменеджильдо Зенья». Рубашки-стретч «Прада». Обувь от Мартина Марджела. Жанна подозревала, что свои тряпки он оплачивает векселями. Как карточные долги.

Вопреки своей внешности первого ученика выражался он нарочито грубо. Ему казалось, что это шикарно. В Париже, второразрядной столице, этот прием порой срабатывал, но все же не мог полностью скрыть банальной обыкновенности персонажа. Как бы он ни лез вон из шкуры, Тэн обычно казался именно тем, кем был на самом деле. Принарядившимся провинциалом, уроженцем Амьена. Ни шика, ни утонченности.

Конечно, у Жанны были свои причины испытывать к нему привязанность. Под его властностью, напускной элегантностью, вульгарностью таилось робкое существо, пытавшееся пустить пыль в глаза. Две детали выдавали его уязвимость. Неуверенная улыбка, которую он выбрасывал вперед движением подбородка, словно пускал по воде камешек. И выдающийся кадык, резавший глаз и в то же время завораживавший Жанну.

Они сделали заказ, затем Тэн склонился к ней:

– Знаешь Одри, стажерку, которая работает в исправительной палате?

– Толстуху?

– Можешь называть ее так, если тебе нравится, – сказал он обиженно.

– У тебя с ней что-то есть?

В ответ он победно улыбнулся.

– Мне этого не понять, – вздохнула Жанна.

Тэн сложил ладони в знак долготерпения, словно давая последний шанс обвиняемому, прежде чем засадить его в каталажку.

– Жанна, ты должна усвоить одну истину. Саму сущность мужского желания.

– Я в нетерпении.

– Большинство из нас бегает за красивыми, элегантными худышками типа манекенщиц. Но это только чтобы произвести впечатление на окружающих. А когда нам пора остепениться, когда на нас никто не смотрит, нас тянет к женщинам в теле, с округлыми формами. Мужчины предпочитают толстушек. Усекла?

– Во всяком случае, теперь я знаю, к какой категории принадлежу я.

При росте метр семьдесят три вес Жанны колебался между 50 и 52 килограммами.

– Только не жалуйся. Ты принадлежишь к тем, на ком женятся.

– Что-то я не замечала.

– Ты из тех женщин, с которыми приятно показаться на людях, кого водят в ресторан, кому делают детей.

– Словом, мамаша.

Тэн расхохотался.

– А ты хочешь быть еще и шлюхой? Не многовато ли?

Задетая и польщенная, Жанна спросила:

– Ну и что ты собирался мне рассказать?

– В прошлое воскресенье во второй половине дня мы с этой самой Одри встречались у меня дома. Помнишь, как тогда жарило? Мы опустили ставни. Простыни хоть выжимай. Словом, еще та обстановочка… Ну, сама понимаешь.

– Понимаю.

– В пять часов зазвонил домофон. Натали, моя бывшая, привела детей. По воскресеньям я с ними ужинаю, а утром отвожу их в школу. Вообще-то обычно моя бывшая заявляется в семь вечера. Но в тот день отменили какой-то там спектакль, она и притопала на два часа раньше. А у меня в постели Одри, вот я и струхнул.

– Вы же разведены?

– Не так давно. Каждый раз Натали заходит на минутку и озирается. Выглядывает, не завел ли я бабу. Она бы мигом сообразила, что у меня в спальне кто-то есть.

– И как ты выкрутился?

– Натянул трусы и велел Одри поскорее одеться. Я живу на шестом, последнем этаже, без лифта. На лестничной площадке есть чуланчик. Вот я ее туда и спровадил.

– Обошлось?

– Чуть не попался. Был момент, когда я одновременно лицезрел голые ноги Одри за дверью чулана и головы моих детишек, поднимавшихся по лестнице.

Тэн на секунду замолчал, чтобы усилить впечатление. Жанна подыграла ему: