Лес мертвецов

Она пересекла Порт-Майо и поехала по проспекту Шарля де Голля в сторону моста Нейи. Из-за уличных пробок машина еле ползла. Вопреки собственному желанию Жанна почувствовала, как заработала ее память. Дело Франсуа Тэна пробудило одно воспоминание. Худшее из всех. Им-то и объяснялось ее призвание. Одиночество. Интерес к кровавым преступлениям.

Она стиснула руль и приготовилась к встрече с прошлым. Когда она думала о Мари, своей старшей сестре, ей всегда приходила в голову игра в прятки. Та, что так и не закончилась. В безмолвном лесу…

В действительности все было совсем не так, но в ее воспоминаниях водила именно она, Жанна. Считала, прижавшись лбом к дереву, зажав глаза ладошками. И в памяти вновь всплывали события – под звуки ее собственного голоса, бормотавшего: «Раз, два, три…».

Однажды вечером семнадцатилетняя Мари не пришла домой. Мать, одна растившая двух дочерей, забеспокоилась. Обзвонила всех подруг дочери. Ее никто не видел. Никто не знал, где она. Телефонные звонки убаюкали Жанну. Борясь с тревогой, она считала шепотом: «Десять, одиннадцать, тринадцать…». Сестра спряталась. Это игра. Вот и все.

На следующее утро пришли какие-то люди. Они говорили о вокзале Курбвуа, о парковке под насыпью. В безлюдном месте между ними и нашли Мари. Полицейские считали, что тело перенесли туда на рассвете, но убили девушку в другом месте, и… Больше Жанна ничего не слышала. Ни воплей матери, ни того, что говорили полицейские. Она изо всех сил считала: «Двадцать, двадцать один, двадцать два…». Игра продолжалась. Надо только держать глаза закрытыми. Когда она их откроет, то снова увидит сестру.

Она увидела ее через три дня, в комиссариате, когда матери стало плохо. Полицейские хлопотали над ней. Жанна смогла потихоньку заглянуть в папку. Снимки тела. Труп лежал в тени парапета, руки и ноги поменяли местами, внутренности вытащили наружу, белые носки, детские чешки, обруч.

Жанна не восприняла эту сцену целиком. Только растр снимков. То, что они черно-белые. Светлый парик, закрывавший сестре лицо. Зато она прочитала. Фразы из полицейского рапорта. Там было написано, что смерть Мари наступила от асфиксии – она так и не поняла, что это значит. Что ее раздели. Что была произведена эвисцерация – еще одно незнакомое слово. Что ей отрезали руки и ноги и поменяли их местами: ноги приставили к плечам, а руки – к бедрам. Еще там было написано, что убийца устроил «зловещую мизансцену». Вот только что это такое?

«Тридцать один, тридцать два, тридцать три…» Так не бывает. Сейчас Жанна откроет глаза и увидит кору дерева. Обернется и окажется в безмолвном лесу. Мари будет где-то там, среди листвы. Надо только считать. Не пропуская ни одной цифры. Чтобы дать ей время спрятаться. Так будет легче ее найти…

Потом были похороны. Их Жанна пережила как сомнамбула. Приходили полицейские. С понурыми лицами, запахом кожи, одними и теми же вопросами. Затем мать стремительно опустилась. Через год неизлечимая наркоманка заплетающимся языком поведала Жанне, что она всегда была ее любимицей. «Ты родилась из хаоса, поэтому тебя я всегда любила больше…»

У Жанны и Мари были разные отцы. Отец Мари ушел, и о нем никогда не говорили. Отец Жанны тоже ушел, и о нем говорили еще меньше. Единственным наследством, которое он ей оставил, была ее фамилия – Крулевска. Много лет спустя Жанна попыталась узнать о нем хоть что-нибудь. Расспросила мать. Отец был поляком. Наркоман, называвший себя киношником и уверявший, что окончил Высшую школу кинематографии в Лодзи, ту самую, где учились Роман Полански, Ежи Сколимовски, Анджей Жулавски. Настоящий соблазнитель. И краснобай. В конце семидесятых он вернулся на родину. Больше они о нем не слышали.

Жанна была плодом случайной встречи двух хиппи в лучших традициях семидесятых. Парочку нариков свела кислота, а может, и шприц с герой. Они переспали. От их трипа родилась Жанна. Но, как утверждала мать, ее она любила сильнее, чем Мари. И теперь это обернулось против нее. Мари погибла из-за недостатка внимания. Мать невозможно было разубедить. А значит, во всем виновата Жанна. Избалованная любимица. Та, о которой позаботились. Она-то была в безопасности, а ее сестру расчленили…

«Сорок три, сорок четыре, сорок пять…»

Слова матери повлияли на решение Жанны больше, чем убийство Мари. Она ощущала себя обязанной. Это был ее нравственный долг. Перед Мари. Перед всеми жертвами женского пола. Перед изнасилованными. Перед женами, которых бьют мужья. Перед убитыми незнакомками. Она станет следственным судьей. Она настигнет подонков и именем закона потребует возмездия. «Пятьдесят четыре, пятьдесят пять, пятьдесят шесть…»

С этой мыслью она на «отлично» сдала выпускные экзамены в школе. С этой навязчивой идеей защитила магистерскую диссертацию. Одержимая той же манией, окончила подготовительный курс в Институте юридических исследований, затем поступила в Национальную школу судебных работников. Завершив образование, год провела в Латинской Америке, пытаясь избавиться от своего наваждения, но ничего не вышло. Она вернулась во Францию. Два года проработала в Лиможе, три в Лилле, прежде чем осесть в Нантере.

Ни на миг не забывая о своей цели.

Вернувшись в Иль-де-Франс, она извлекла на свет божий дело об убийстве сестры. Преступление было совершено в Курбвуа, подпадающем под юрисдикцию Нантерского суда. Она запросила досье из архива прокуратуры.

Прочитала его. Перечитала. Изучила вдоль и поперек. Озарение так и не наступило. Она наивно полагала, что недолгий опыт работы в суде поможет ей разобраться. Разглядеть след. Но нет. Ни единой зацепки. Убийца больше ни разу не проявил себя.

Единственное, что ее поразило, – замечание журналиста из «Актюэль». Вырезку от октября 1981 года она обнаружила в папке с делом. Там отмечалось сходство между поставленной убийцей мизансценой и «куклами» художника Ханса Беллмера. Те же переставленные руки и ноги. Тот же светлый парик. Те же белые носочки и черные туфельки. Тот же обруч…

Жанна собрала сведения. Беллмер – немецкий художник и скульптор начала XX века, позже увлекшийся фотографией. Его куклы в человеческий рост стали для нее откровением. Они в точности походили на изувеченное тело сестры. За свой счет она совершила несколько путешествий. Побывала в Музее современного искусства в Нью-Йорке. В галерее Тейт в Лондоне. В музеях Германии. Обошла весь Центр Помпиду. Видела скульптуры, гравюры, рисунки. И плакала. Она воображала убийцу, прошедшего тот же путь. Безумца, проникшегося в каждом из музеев дьявольским духом этих инсталляций. Похитителя бредовых идей, у которого не оставалось иного выбора, как только воплотить их в жизнь, пользуясь человеческими телами.

Она побывала во многих местах, где когда-то жил художник. В Германии. Во Франции – в Париже и Провансе. Она обращалась в ближайшие полицейские участки. Всюду искала след убийцы. Деталь. Улику. Все впустую.

Наконец она смирилась с очевидностью. Она навсегда останется девочкой, которая зажимала глаза ладошками и потихоньку считала. Которой не терпелось отправиться в лес на поиски правды. Не затем, чтобы найти сестру или ее убийцу, а чтобы найти объяснение. Однажды она отыщет источник зла…

«Шестьдесят семь, шестьдесят восемь, шестьдесят девять…»

Жанна подскочила. В окно машины кто-то стучал. Она огляделась. Машинально она доехала до Нантерского дворца правосудия на проспекте Жолио-Кюри. И затормозила.

Над окном наклонился полицейский:

– Здесь нельзя останавливаться, мадам. Это… Ох, простите, я вас не узнал, мадам судья.

– Я… я на парковку.

Она поехала к подземной парковке. Бросила взгляд в зеркало заднего вида. Лицо мокрое от слез.

На полутемной парковке она наконец узнала странный звук, заполнивший салон машины. Это был ее собственный голос, тихонько считавший: «Восемьдесят один, восемьдесят два, восемьдесят три…».

Девочка, припавшая к дереву.

Зажавшая глаза ладошками.

7

Когда Жанна вошла в свой кабинет, Клер предупредила ее, что по Восточному Тимору пришло обвинительное заключение. Значит, расследование поручено ей официально. Клер уже завела дело. Под номером 2008/123. И Жанна решила с головой уйти в работу. В конце концов, и здесь пролилась кровь. А если ей удастся убрать с политической арены нескольких подонков, тем лучше.

Она быстро провела допросы свидетелей, назначенные на вторую половину дня. В пять часов отпустила Клер домой. Переключила телефон на автоответчик, заперла дверь. И сосредоточилась на документах. В папке оказалось всего несколько лист ков. Составленный судьей из По перечень следственных действий, которые в 2006 году ни к чему не привели. Отпечатанный на машинке анонимный донос от февраля 2008 года. Справка налоговых служб департамента О-де-Сен, подтверждающая некоторые упомянутые в нем факты.

Все началось в мае 2006 года.

Авиадиспетчер на пенсии отслеживал через интернет французские коммерческие рейсы. У него была навязчивая идея – торговля оружием. Прежде всего он следил за полетами с гражданских аэродромов, расположенных вблизи от производителей вооружения. Главным образом его интересовал регион, в котором он жил. Юго-запад Франции, где размещается один из лидеров рынка вооружений – «EDS Technical Services».

В мае 2006 года его внимание привлек странный рейс. «Сессна-750» под номером 543VP, принадлежащая компании «CITA», 15 мая вылетела с аэродрома в Жука вблизи Биаррица в столицу Гамбии Банжул. Весьма необычное место назначения. А главное, с этой полосы самолеты уже не взлетали.

Бывший авиадиспетчер собрал сведения о компании «CITA». Как ни странно, такого общества не существовало. Через интернет он проследил за таинственным рейсом. Самолет так и не приземлился в Банжуле. Судя по всему, едва поднявшись, пилоты сменили радиочастоты и легли на другой курс.

Авиадиспетчер тщательно изучил связанные с этим рейсом счета. Все они были выложены в интернете. Горючее. Снабжение. Оплата экипажа. Еще одна неожиданность: все расходы взяло на себя общество «Noron», филиал компании «EDS Тechnical Services».

Сыщик-любитель выяснил, что хотел. Французское оружие втихую переправляют за рубеж. Он разослал мейлы по всему миру другим фанатам воздушных полетов, но так ничего и не добился. Шерлок Холмс исчерпал свои ресурсы.

Сентябрь 2006. С собранными документами он обратился в главное полицейское управление города По. Ему повезло: полицейский, к которому он попал, прислушался к его истории. И передал этот первый протокол в прокуратуру По. Расследование было поручено судье, наделенному полномочиями, чтобы провести международное расследование и отыскать самолет, а также имевшему право запросить счета у общества «Noron». И снова удача: судья по фамилии Виттали увлекся этим делом.

Допрос Жан-Луи Деммара, президента общества «Noron», производящего оборудование для спутниковой связи, ничего не дал. О рейсе он ничего не помнил. Пообещал проверить свои счета. Но изготовить подложные документы – план полета, заказы на поставку, платежки – ничего не стоит. Судья поторопился. Плохо подготовился к первому допросу свидетеля…

Тем временем международное расследование принесло свои плоды. В феврале 2007 года Виттали кое-что узнал о том самом бизнес-джете. 15 мая 2006 года в 22 часа борт совершил посадку в международном аэропорту Дубая в Объединенных Арабских Эмиратах, чтобы заправиться горючим. Куда он двинулся дальше? Судье понадобилось еще два месяца, чтобы выяснить это наверняка. На следующий день «сессна» под номером 543VP приземлилась в Восточном Тиморе, независимом государстве, расположенном на одном из Зондских островов, между Индонезией и Австралией. Причем борт сел не в Дили, столице Тимора, а на втором аэродроме острова, на западе, у города Бакау. Какой груз перевозил самолет?

Судья решил не бросать деньги на ветер. Не было ни допросов, ни обысков, ни телефонных прослушиваний. Жанна догадывалась почему. В среднем следственный судья одновременно ведет сто пятьдесят расследований. Пока Виттали ждал известия о самолете, прошло полгода. Тем временем у него в кабинете скопилась целая гора дел. Не имея ни исков, ни конкретных данных, он отказался от расследования. Как говорят судьи, «новое дело прогоняет старое».

Конец первого акта.

Следующий начался через год, в конце февраля 2008-го. В прокуратуру О-де-Сен поступил анонимный донос. Настоящее обвинительное заключение, к которому были приложены документы из По, а также отчеты налоговых служб департамента. Все это означало, что анонимный доносчик не только располагал сведениями о махинациях «EDS Technical Services», но и имел возможность получить официальные документы. Следовательно, он – не частное лицо.

А для затравки анонимщик сообщал, какой именно груз перевозила «сессна». Пулеметы. Пусковые установки. Гранаты. Штурмовые винтовки, о которых в документе содержались уточнения. Полуавтоматические винтовки «скорпион» со стандартными патронами НАТО 56 ? 45 мм, с оптическим прицелом и лазерным целеуказателем. Эксклюзивный поставщик – «EDS Technical Services».

К этому прилагалась и другая информация. «Скорпион» – винтовки, которые были обнаружены у повстанцев, 11 февраля 2008 года совершивших в Дили покушение на президента Жозе Рамуш-Орта. Он был тяжело ранен. Доставлен в больницу в австралийском Дарвине. Сейчас он вне опасности.

Жанна задумалась. Дело опасное. Даже взрывоопасное. Франция причастна к покушению на жизнь лауреата Нобелевской премии мира, президента зарождающейся демократии. Греха не оберешься…

А ведь Жанна даже не уверена, что правонарушение имело место. На Восточный Тимор не наложено эмбарго. Значит, нет ничего незаконного в том, чтобы ввозить туда оружие. Конечно, его нельзя продавать преступникам. Но всегда остается возможность, что оружие просто попало не в те руки, хотя первоначально предназначалось для правительственных войск или сил безопасности. Скорее всего, австралийских. Именно это и будет утверждать руководство «EDS». Жанна уже представляла себе эти допросы. Боссы с целой свитой адвокатов, прикрываемые политиканами. Такие могут себе позволить утверждать все, что угодно. Ей же останется передать дело тиморскому судье, издав международное судебное поручение. Процедура, которая затянется на несколько лет.

Хотя все куда сложнее.