Без поцелуя на прощание

– Ой, я оставил билет в машине. Сбегаю за ним, – говорит он. – Вы идите вперед. Увидимся внутри.

– Он лжет, – говорю я.

– Зачем ему лгать? – огрызается Марк.

– Затем, что он не тупой. Очевидно, что ты в ссоре со мной.

– Я не в ссоре с тобой, Лаура. Я просто не понимаю тебя, и проще промолчать, чем рисковать, что ты взорвешься, если тебе не понравится что-то, что я сказал.

– Это снова насчет Николь? Я уже сказала тебе, что злилась из-за того, что ты принял ее сторону. Как, по-твоему, я должна себя чувствовать?

– Можешь, пожалуйста, говорить потише? Необязательно об этом знать всему району.

– Нет, не могу, – бросаю вызов я. – Сам говори потише! – и тут же понимаю, как глупо это звучит. Марк шепчет, но меня это совсем не волнует. Я готова полоскать все наше грязное белье на людях.

Я продолжаю негодовать в надежде вывести Марка из себя, но с треском проваливаюсь. Напротив, мне удается лишь заставить его снова замолчать. Его сдержанное поведение раздражает почти так же сильно, как то, что он поверил словам Николь, а не моим.

К счастью, отель для инвалидов оборудован. Длинный пандус у входной двери огибает главную лестницу, выполненную из гранита. Однако, оказавшись внутри, я понимаю, что остаток вечера мне все время придется преодолевать конфуз. Туалеты расположены в конце длинного и очень узкого коридора, а стойка регистрации – на платформе, к которой ведут несколько низеньких, покрытых ковром ступеней. Марк чувствует мой дискомфорт и беспомощность, и я с облегчением вижу, что в его глазах читается сострадание.

– Я зарегистрирую нас, – произносит он обыденным тоном. – Почему бы тебе пока не осмотреться?

Это хорошая идея, и в обычной ситуации я была бы рада, если бы он взял на себя хлопоты по въезду, но тот факт, что я не могу добраться до стойки регистрации, даже если захочу, усиливает мой стресс. Меня не злит и не расстраивает отель. Это бесполезная трата энергии. Я злюсь на себя. Почему мой глупый мозг не может вспомнить, как заставить ноги шевелиться?

Вдруг из ниоткуда появляется Эйва и заключает меня в свои сильные медвежьи объятия:

– Лаура, я так рада, что нашла тебя. Ты получила мои сообщения?

– Да – все триста, – шучу я. – Что-то случилось?

– Нет, не случилось, но… э-э-э… у меня такое чувство, что ты будешь не слишком довольна, когда… – Эйва замолкает на полуслове, когда замечает, что ко мне подходит Марк.

– Ты зарезервировал номер? – спрашиваю я, совершенно забывая, что не разговариваю с ним.

– Урвал последний, – отвечает он с улыбкой.

В его голосе слышится воодушевление, и я искренне рада, что мысль о том, чтобы провести ночь в отеле только вдвоем, способна вызвать у него такую реакцию. Может, пора пойти на мировую?

Я улыбаюсь в ответ, и Марк наклоняется, чтобы нежно поцеловать меня в лоб. Я глубоко вздыхаю от облегчения, что мы положили конец нашей вражде. Мне так чужды ссоры с Марком – я и понятия не имела, что это так выматывает.

– Прости, Эйва, что ты говорила? – наконец спрашиваю я.

Эйва потирает рукой лоб, как будто она тайный шпион, которому едва удалось избежать похищения и пыток с целью выведать информацию:

– Ничего, это неважно.

Звон крошечного антикварного обеденного колокольчика приглашает нас в банкетный зал. Я умираю от стыда, когда мы оказываемся у узкого входа. Марк прокладывает путь, и я, повесив голову, ожидаю конфуза, который за этим последует. Эйве придется бегать в поисках служащего, который нехотя поможет протолкнуть мою киберзадницу в дверной проем. Я чувствую, как волосы на задней части шеи встают дыбом, когда я собираюсь с духом.

Марк тихонько открывает вторую створку двойных дверей и с легкостью проталкивает мою коляску внутрь. Он даже слегка насвистывает какую-то мелодию для достижения оптимального драматического эффекта.

Оказавшись внутри, я стараюсь сидеть как можно более прямо и оглядываюсь вокруг. Мне удалось добраться до банкетного зала с минимальным дискомфортом. Я действительно нахожусь на публике, среди людей, и никто не пялится на меня и не отпускает ремарки. Я всего лишь еще один человек среди толпы, готовой насладиться вечером с хорошей едой и в хорошей компании.

Весь ужин я смеюсь и, несмотря на все свои сомнения, обнаруживаю, что действительно получаю удовольствие от вечера. Меня время от времени клонит в сон, но мне удается бороться со слабостью, даже несмотря на то, что Марк это замечает. Он предлагает отвезти меня наверх так часто, что я сбиваюсь со счета.

– Ты от меня так просто не отделаешься, – снова и снова отшучиваюсь я.

Он смеется, но я знаю, что через пятнадцать минут он снова предложит мне пойти прилечь. Я наслаждаюсь таким знакомым вниманием со стороны Марка и вспоминаю, каково это – быть обычной влюбленной парой. Парой без тяжести всего мира на плечах.

Я с облегчением замечаю, что к нашему столику подходит официантка с кофе. Вино явно ударило мне в голову. Комната кружится, и я вполне уверена, что у меня заплетается язык. Я выпила всего бокал и даже не притронулась ко второму, но уверена, что мне уже хватит.

– Боже, Лаура, на кого ты похожа? Если бы бармен сейчас испортил воздух, тебя бы унесло от одного выхлопа, – дразнит Эйва.

– Знаю, знаю, – признаю я. – Это такой позор. Обычно я не так быстро напиваюсь.

– Слабачка, – шутит Адам.

Впервые за весь вечер он заговаривает со мной. Собственно, впервые за весь вечер он заговаривает вообще с кем-то. Большую часть мероприятия он провел, облокотившись о барную стойку и болтая с симпатичной барменшей. Он пропустил половину ужина. Эйва инстинктивно защищает поведение Адама.

– Он сегодня плотно пообедал, – шепчет она. – Он просто не голоден.

– А, понятно, – говорю я, стараясь не замечать, как сильно его невежливое и грубое поведение расстраивает ее.

Музыкальная группа рассаживается, пока все наслаждаются чаем и кофе. Я обращаю внимание Эйвы на девушку, сидящую к нам спиной в нескольких столиках от нас. На ней такое же до ужаса дорогое зеленое платье, в котором Эйва была в прошлом году. Я отчетливо помню его, потому что после прошлогоднего бала неделями говорила о нем и заставила Марка пообещать, что если когда-либо попаду на распродажу, то обязательно смогу купить себе такое. Разумеется, он пропустил это мимо ушей, а через какое-то время я совершенно позабыла об этом.

– Лаура, – говорит Эйва, придвигая меня ближе к себе. – Ладно. Только не психуй, но тебе не знакома девушка в зеленом платье?

– Не особо, а должна? – я задаюсь вопросом, неужели это кто-то из школы и до Эйвы дошли слухи, что ее бывший парень умер от жуткого недолеченного герпеса или чего-то подобного.

– Это Николь! – заявляет Эйва как ни в чем не бывало.

– Что?! – визжу я так пронзительно, что, возможно, сбиваю эхолокатор какого-то бедного кита.

– Спасибо, что не психанула, – ворчит Эйва. – Черт побери, Лаура.

– Прости, ты застала меня врасплох. Какого черта она здесь делает?

– Должно быть, наслаждается вечером. Как и мы.

– Наслаждались, – издаю стон я.

– Ой, брось, Лаура. Не позволяй испортить нам вечер. Разве мало того, что мы и так взяли с собой ребенка? – она указывает на Адама, который практически пускает слюни на барную стойку. – Просто не обращай на нее внимание. Хорошо?

– Хорошо, – соглашаюсь я.

Эйва уходит, возможно, чтобы раздобыть лассо, с помощью которого сможет оттащить Адама обратно за стол.

Несмотря на мое обещание Эйве, я начинаю бурлить от гнева, и чем больше я пытаюсь подавить в себе это чувство, тем сильнее раздражаюсь.

– Марк, – говорю я, мягко похлопывая его по плечу.