Загадка номера 622

Когда Арма ушла, Макер заперся в своем будуаре, как он его называл, – небольшой комнатке на первом этаже, служившей ему кабинетом. Там он снял со стены картину (акварель c видом Женевы), за которой скрывался небольшой сейф. Он набрал шифр, известный только ему, и открыл дверцу. Внутри лежал один-единственный предмет – тетрадь. Последние несколько недель он рассказывал на ее страницах свою тайную жизнь. На всякий случай. Пусть хоть кто?нибудь о ней узнает. С недавних пор он чувствовал, что за ним следят. Пасут. События в Мадриде, похоже, подтверждали его правоту. За эти двенадцать лет ему часто приходилось рисковать. Поэтому он и принял решение обо всем написать, чем черт не шутит.

Макер пролистал тетрадь – первые страницы были сплошь покрыты столбцами цифр и денежных сумм, как в заурядном бухгалтерском отчете. Если тетрадь попадет в чужие руки, злоумышленник подумает, что это, например, незадекларированные доходы. Но цифры нужны были для отвода глаз. Следующие страницы, пустые на первый взгляд, были на самом деле густо исписаны. Для пущей надежности Макер пользовался симпатическими чернилами. Этот прием был стар как мир, но лучше пока ничего не изобрели; вооружившись перьевой ручкой без чернил, он окунал кончик пера в воду с лимонным соком, и по мере того, как он писал, его исповедь испарялась на глазах. Страницы казались девственно чистыми. Если когда?нибудь ему захочется восстановить невидимый текст, достаточно будет поднести тетрадь к источнику света и тепла, и его история сразу проявится.

Поначалу это упражнение давалось ему с трудом, но вскоре он набил руку, и дело пошло быстрее – даже не видя текста, Макер писал вполне разборчиво. Он открыл тетрадь, по загнутому уголку нашел место, где остановился, и окунул перо в мисочку с разбавленным лимонным соком. Он не заметил тени, съежившейся совсем рядом в темноте парка, – кто?то внимательно наблюдал за ним в окно будуара.

Неизвестный простоял неподвижно больше часа, не спуская глаз с Макера. Он смотрел, как тот пишет, потом убирает тетрадь в сейф за картиной и выходит из комнаты – наверняка уже спать, учитывая поздний час.

Тогда незнакомец тоже растворился во тьме, бесшумно и незаметно прокрался к ограде и перемахнул через нее. Снег, который валил не переставая, любезно засыпал его следы. Выйдя на шоссе Рют, он сел в машину, припаркованную на обочине. Вокруг было пусто. Он завел мотор, отъехал на достаточное расстояние и остановился, чтобы позвонить.

– Он вернулся и ни о чем не подозревает, – заверил он своего собеседника. – Я даже попросил таксиста, чтобы он поговорил с ним о публикации в газете.

– Отличная идея, спасибо!

– Как вам удалось протолкнуть такую статью? К тому же с фотографией!

– У меня хорошие связи. Бедняга, завтра он рухнет с небес на землю!

В километре оттуда, в доме Эвезнеров, вскоре погасли все окна. Макер заснул сном праведника в своей громадной постели, положив рядом с подушкой прославляющую его статью. Он никогда не чувствовал себя таким счастливым.

Ему и в голову не приходило, что проблемы только начинаются.

Глава 4

Тревожные новости

Понедельник, 10 декабря, за 6 дней до убийства

6.30 утра. Макер с трудом проснулся по звонку будильника и не сразу сообразил, что он дома. Продрав глаза, он вздрогнул, вспомнив, что произошло в Мадриде. Затем, осознав наконец, что находится в полной безопасности в своей спальне, решил еще немного поваляться. Все шло хорошо.

Ставни он оставил нараспашку и, взглянув в окно, убедился, что еще не рассвело и идет сильный снег. У него не было ни малейшего желания вылезать на мороз. Закутавшись в одеяло, он подумал, что имеет право поспать еще пару минут, и закрыл глаза.

В то же самое время на улице Корратри, в центре Женевы, его секретарь Кристина, образец пунктуальности, переступила порог величественного здания Эвезнер-банка. Она начала тут работать полгода назад и с тех пор приезжала в банк ежедневно в полседьмого утра, когда охранники только открывали двери: во?первых, желая продемонстрировать начальству служебное рвение, но главное, чтобы успеть просмотреть нужные досье до того, как ее начнут дергать и задавать вопросы.

Сегодня, чтобы не застрять на заваленных снегом улицах, она пришла пешком. Надев сапоги и сунув в сумку лодочки, Кристина спустилась из квартала Шампель, где находилась ее квартира, в спящий город.

Клерки из службы приема, все до одного влюбленные в нее, восхищенно смотрели, как она идет в элегантном приталенном пальто по просторному холлу банка, – мало того что красавица, так еще трудолюбивая и преданная делу.

– Доброе утро, Кристина, – приветствовали они ее стройным хором.

– Здравствуйте, – улыбнулась она, вручив им пакет с круассанами из соседней булочной.

Тронутые таким вниманием, молодые люди рассыпались в благодарностях.

– Видели воскресную газету? – спросил один из них, откусив разом половину круассана. – Вы станете секретарем президента!

– Я очень рада за месье Эвезнера, – сказала Кристина. – Он этого заслуживает.

Она направилась к лифтам и поднялась на шестой этаж, в отдел управления активами. В конце длинного коридора с обитыми штофом стенами находилась приемная, ведущая в кабинеты ее боссов – Макера Эвезнера и Льва Левовича.

Приемная была тесной и неудобной. Кроме ее рабочего стола, стоявшего прямо на проходе, сюда с трудом втиснули шкаф и массивный ксерокс. Но Кристина сама пожелала тут обосноваться. Во всех отделах банка, включая управление активами, секретари сидели все вместе в просторных комфортабельных офисах. Но она предпочитала находиться поближе к своим непосредственным начальникам.

В банке Кристина быстро стала незаменимой – она вкалывала не покладая рук и никогда не отлынивала от работы. Умная, проницательная, обаятельная. Всегда в чудном настроении, всегда готова оказать услугу. Она умело фильтровала звонки, тщательно сортировала почту, организовывала встречи и следила за распорядком дня.

Лев Левович сразу произвел на Кристину неизгладимое впечатление. Он был одним из самых почитаемых банкиров Женевы. Его ценили за исключительную деловую хватку и одновременно побаивались. Дерзкий обаятельный красавец лет сорока, с киношной внешностью и царственной осанкой. Он был до отвращения безупречен, бесконечно одарен, бегло говорил на десяти языках, вызывая всеобщий интерес и жгучую зависть. Дела своих клиентов он знал в мельчайших деталях, как никто разбирался в рынках и умел предугадать их движение. Даже когда биржи падали, его клиенты обогащались.

К тому же Левович не был тут своим человеком, то есть не являлся отпрыском женевской знати. Начав с нуля, он упорно трудился и достиг вершин, чем заслужил не только уважение власть имущих, став, впрочем, одним из них, но и симпатию мелких клерков.

Замкнутый и деликатный, он поддерживал вокруг себя атмосферу тайны, никогда не хвастался своими достижениями, предпочитая, чтобы о них сообщали журналисты и любители посплетничать. Будучи персональным советником всяких толстосумов, он водил дружбу с сильными мира сего, приятельствовал с президентами, не забывая при этом о собственном скромном происхождении, и никогда не отказывался выслушать нуждающихся, прийти на помощь неимущим и проявить великодушие к тем, кому это было необходимо.

В Женеве его имя было у всех на устах, и все набивались ему в друзья. При этом Лев был человек одинокий, сам по себе. Он круглый год жил в гигантских апартаментах на пятом этаже роскошного “Отеля де Берг”, на берегу Женевского озера. О личной жизни Левовича никто ничего не знал, друзей рядом с ним никто не видел, единственный, кому он доверял, был его водитель и мажордом Альфред Агостинелли, преданный и надежный. На завидного жениха заглядывались все девушки из высшего света Женевы, а именитые семейства Европы мечтали, чтобы его выбор пал на одну из их наследниц. Но Левовичу, судя по всему, было вообще не до того. Его сердце считалось неприступной крепостью – поговаривали, что он ни разу ни в кого не влюблялся.

Лев Левович приходил в офис каждое утро ровно в семь. Но сегодня без двадцати восемь его еще не было. Притом что он жил в десяти минутах ходьбы от банка, так что снегопад не мог стать причиной его опоздания. Пытаясь найти убедительное объяснение его отсутствию, Кристина предположила, что у него назначена встреча вне банка. Просмотрев расписание своего начальника, она обнаружила, что сегодняшняя страница пуста вплоть до четырех часов, – на соответствующей строке он сам вывел заглавными буквами – она узнала его почерк – загадочные слова: очень важная встреча. Кристина удивилась: как правило, она сама записывала все дела. А это свидание Лев явно добавил в последний момент. Что бы это значило? Она была заинтригована.

Внезапно из коридора донесся чей?то голос, хотя в это время на их этаже всегда бывает безлюдно. Она насторожилась и, чтобы лучше слышать, вышла на цыпочках из кабинета. На лестничной площадке стоял Синиор Тарногол, член совета банка. Видимо, он поднимался пешком в свой кабинет на седьмом этаже и остановился перевести дух. Он говорил по телефону достаточно откровенно, будучи убежден, что в такую рань можно не опасаться чужих ушей.

Кристину он заметить не мог, и она спокойно слушала его разговор.

Она была ошарашена.

Ничего себе новости!

Глава 5

Отпуску конец

В редакции “Нувеллиста” Скарлетт распечатала все статьи, посвященные убийству в номере 622. И выяснила, что преступление так и не раскрыли. В машине по дороге в Вербье она с жаром убеждала меня написать об этом роман.

– В “Паласе” произошло убийство, писатель! С ума сойти! Я прямо вижу – уютная гостиная, все постояльцы отеля под подозрением, полицейский допрашивает свидетелей у пылающего камина.

– Послушайте, Скарлетт, чего вы добиваетесь? Хотите заново открыть дело? Найти разгадку, притом что полиции это не удалось?

– А что такого! Вы лучше, чем полицейский, вы писатель! Мы вместе проведем расследование, и вы напишете роман!

– И не подумаю, – поспешно предупредил я.

– Да ладно… Я уверена, что Бернар заказал бы вам роман об этом преступлении.

– Нет уж, дрянной детектив в мои планы не входит!

– Хватит ворчать! Тут есть даже роман в романе: как мы пришли к заключению, что номер 622 поменяли после того, как там было совершено убийство. Вам что, не интересно, почему консьерж нам вчера солгал?

– Не особенно.

– Ну пожалуйста! А я вам помогу.

– Вы мне поможете? Вы ни одной книги не написали.

– Я буду вашим ассистентом.