Великолепная Ориноко; Россказни Жана-Мари Кабидулена

Высокомерный тон господина Мигеля вывел из себя сержанта Марсьяля, отнюдь не склонного терпеливо сносить упреки. Жану пришлось вмешаться, чтобы загладить неучтивость старого солдата.

– Сударь, ради Бога, извините моего дядю… Он не хотел вас обидеть… Мы вам очень признательны за ваше любезное предложение и в иной ситуации были бы счастливы им воспользоваться… Но нам нужна собственная лодка, которой мы сможем располагать по своему усмотрению в зависимости от обстоятельств… так как не исключено, что сведения, собранные по дороге, заставят нас изменить маршрут, остановиться в том или ином селении… Одним словом, мы нуждаемся в свободе действий.

– Очень хорошо, господин де Кермор, – ответил господин Мигель, – мы ни в коей мере не хотим стеснять вас. И несмотря на излишнюю… сухость ответа вашего дяди…

– Ответа старого солдата! – сказал сержант Марсьяль.

– Согласен! И тем не менее, если мои друзья и я, если мы сможем быть вам чем-нибудь полезными во время путешествия…

– Мой дядя и я от души благодарим вам, сударь, и при необходимости, поверьте мне, мы без колебаний обратимся к вам за помощью.

– Слышите, господин сержант? – полушутя, полусерьезно спросил господин Мигель.

– Слышу, господин географ! – сердито ответил не желавший сдаваться сержант Марсьяль господину Мигелю, который, право же, был добрейшим и любезнейшим человеком.

Тогда господин Мигель дружески пожал руку Жану де Кермору, за что старый солдат готов был испепелить его взглядом. Когда Жан и сержант остались одни, тот сказал:

– Ты видел, как я его принял, этого типа!..

– Ты его очень плохо принял, и ты не прав.

– Я не прав?

– Абсолютно!

– Так, по-твоему, надо было согласиться путешествовать в одной лодке с этими боливарцами?

– Нет, но отказаться надо было повежливее.

– Я не обязан быть вежливым с этим бестактным типом…

– Господин Мигель не сделал ничего бестактного, он был очень любезен, и его предложение стоило бы принять, если бы это было возможно. Но и отказываясь, тебе следовало бы поблагодарить его. Кто знает, быть может ему и его друзьям суждено облегчить нашу задачу благодаря тем связям, которые у них наверняка есть в Сан-Фернандо и которые могут помочь нам отыскать, тебе – твоего полковника, мой милый Марсьяль, а мне – моего отца…

– Так, значит, я не прав?

– Да, дядюшка.

– А ты прав?

– Да, дядюшка.

– Спасибо, племянничек!

Самые маленькие пироги, из тех что используются в среднем течении Ориноко, выдалбливаются из стволов больших деревьев, например качикамо. Самые большие делаются из хорошо подогнанных, закругленных по бокам досок, а спереди имеют форму высоко поднятого носа корабля. Эти лодки построены так надежно, что их без ущерба можно тащить волоком, когда на пути встречаются мели или непреодолимые пороги. Посередине пироги стоит мачта с квадратным парусом, который используется при попутном и слабом боковом ветре; нечто вроде лопатообразного весла заменяет руль.

Передняя открытая часть пироги от мачты до носа предназначена для экипажа, состоящего обычно из десяти индейцев, капитана и девяти матросов.

Задняя часть, от мачты до кормы, за исключением места для рулевого, имеет навес из пальмовых листьев, закрепленных на стволах бамбука. Под этим навесом расположено то, что можно назвать каютой. Тут есть койки – обычные циновки, положенные на травяную подстилку, – необходимая посуда, печка для приготовления пищи – дичи или рыбы. При помощи вертикально установленных циновок это помещение длиной пять-шесть метров (при общей длине лодки десять-одиннадцать метров) делится на несколько отдельных купе.

На Ориноко такие пироги называют фальками. При попутном ветре они идут под парусом. Передвигаются они, правда, не слишком быстро – мешает довольно сильное встречное течение между многочисленными островами, которыми усеяна река. Если ветра нет, то приходится идти по середине реки, отталкиваясь багром, либо тащить пирогу бечевой вдоль берега.

Багор – это раздвоенный шест, которым, стоя на носу лодки, отталкиваются матросы, и крепкая бамбуковая палка с крючком, которым капитан орудует, стоя на корме. Бечева – это стометровый канат, сплетенный из очень эластичных волокон пальмы чикичики и такой легкий, что не тонет. Его вытаскивают на берег, закрепляют за ствол дерева, а затем, выбирая канат, подтягивают лодку. Обычно для передвижения с помощью бечевы используется маленькая лодка, по-индейски куриара.

С владельцем подобной пироги и должны были договориться наши путешественники, причем цена зависит не от расстояния, а от того, сколько времени лодка будет находиться в их распоряжении. Из-за паводков, ураганов, порогов и мелей плавание нередко оказывается гораздо более продолжительным, чем ожидалось первоначально. Внезапное изменение погодных условий может вдвое уменьшить скорость передвижения. А потому ни один владелец пироги не возьмется доставить пассажиров из Кайкары к устью Меты или в Сан-Фернандо за какой-то заранее намеченный срок. Обо всем этом следовало договориться с индейцами банива, предоставившими в распоряжение наших путешественников две пироги.

Господину Мигелю повезло на очень опытного судовладельца. Это был индеец лет сорока по имени Мартос, крепкий, сильный, умный, под командой которого находилось девять человек экипажа, ловко управлявшихся с багром, шестом и бечевой. Плата, которую они запросили за каждый день плавания, оказалась довольно высокой. Но разве это могло остановить наших географов? Ведь речь шла о разрешении важнейшего вопроса: Гуавьяре – Ориноко – Атабапо!

Выбор, сделанный сержантом Марсьялем и Жаном де Кермором, был не менее удачен: девять индейцев банива под началом метиса, наполовину индейца, наполовину испанца, представившего великолепные рекомендации. Звали его Вальдес, и он готов был, если в том возникнет необходимость, плыть с ними от Сан-Фернандо вверх по Ориноко, тем более что маршрут был ему уже отчасти знаком. Однако этот вопрос будет решен позже, в зависимости от того, что они узнают о полковнике де Керморе в Сан-Фернандо.

Лодка, нанятая господином Мигелем и его друзьями, носила имя одного из многочисленных островов, разбросанных по Ориноко, «Марипаре». Название пироги сержанта и Жана «Гальинета» имело аналогичное происхождение. Надводная часть у обеих лодок была белая, а корпус – черный.

Само собой разумеется, что эти пироги будут плыть рядом, не пытаясь обогнать одна другую. Ориноко – не Миссисипи, а пироги – не пароходы, и им незачем состязаться в скорости. Кроме того, пассажирам грозят нападения индейцев, живущих в прибрежных саваннах, а потому лучше держаться вместе, чтобы при необходимости дать им отпор.

«Марипаре» и «Гальинета» были готовы в любую минуту отправиться в путь, однако нужно было еще запастись продуктами и всем необходимым для путешествия. Торговцы Кайкары были готовы снабдить путешественников всем, что им может понадобиться в течение нескольких недель плавания до Сан-Фернандо, – консервами, одеждой, патронами, охотничьими и рыболовными снастями – только выкладывай пиастры. Конечно, прибрежные леса изобилуют дичью, река – рыбой, а господин Мигель был отличным охотником, сержант Марсьяль метко стрелял из карабина, да и легкое ружье Жана тоже могло оказаться полезным. Но ведь нельзя питаться только дичью и рыбой. Нужно взять с собой чай, сахар, сушеное мясо, овощные консервы, маниоковую[61] муку, вполне заменяющую кукурузную или пшеничную, бочонки тафии и агуардьенте. Ну а дров для печек можно вдоволь запасти в прибрежных лесах. От холода же и сырости путешественников укроют шерстяные одеяла, которые нетрудно купить в любом венесуэльском селении.

На приобретение всех этих предметов ушло несколько дней, что, однако, не слишком огорчило наших путешественников, так как в течение двух суток стояла отвратительная погода. На Кайкару обрушился мощный шквал, который индейцы называют «чубаско». Яростный юго-западный ветер и ливневые дожди вызвали значительное повышение уровня воды в реке.

Сержант Марсьяль и его племянник получили первое представление о трудностях плавания по Ориноко. Пироги не смогли бы преодолеть сопротивления усиленного паводком течения и встречного ветра. Им наверняка пришлось бы вернуться в Кайкару, и, возможно, с серьезными повреждениями.

Господин Мигель и его коллеги философски отнеслись к этой непредвиденной задержке. Они в общем-то не очень спешили, и для них не имело значения, сколько недель продлится их путешествие. Зато сержант Марсьяль был вне себя, ругал то по-французски, то по-испански и паводок и ураган, так что Жану с трудом удавалось его успокаивать.

– Одного мужества мало, мой милый Марсьяль, – твердил он ему, – нужно запастись терпением, нам оно еще понадобится…

– Запасусь, Жан, запасусь, но почему эта проклятая Ориноко не может быть для начала хоть немного полюбезнее.

– Подумай сам, дядюшка, разве не будет лучше, если она прибережет свои любезности на закуску. Кто знает, быть может, нам придется идти до самых истоков?

– Да, ты прав, – пробормотал сержант Марсьяль, – кто знает, что ждет нас впереди!..

Двадцатого днем юго-западный ветер сменился северным, и ярость чубаско заметно пошла на убыль. Северный ветер был весьма кстати, так как позволял пирогам увеличить скорость передвижения. Вода тем временем спала, и река вернулась в нормальное русло. Мартос и Вальдес объявили, что завтра утром можно будет отправиться в путь.

Действительно, погода благоприятствовала началу путешествия. Около десяти часов утра все жители городка были на берегу. Венесуэльский флаг развевался на мачтах обеих пирог. Господин Мигель, господин Фелипе и господин Баринас, стоя на носу «Марипаре», отвечали на приветствия местных жителей.

Затем господин Мигель обернулся к пассажирам «Гальинеты».

– Счастливого пути, сержант! – радостно крикнул он.

– Счастливого пути, сударь, – ответил старый солдат, – ведь для вас-то он счастливый.

– Он будет счастливым для всех, – ответил господин Мигель, – потому что мы отправляемся в путь вместе!

Паруса были подняты, лодки оттолкнулись от берега, послышались напутственные приветствия, и легкий ветер вынес пироги на середину реки.

___

60 Водка (исп.).

61 Маниока – тропический кустарник, большой клубневидный корень которого идет в пищу; мука, приготовленная из корней этого растения.