С Земли на Луну прямым путем за 97 часов 20 минут

Ардан тотчас же вступился, чтобы не дать противникам сцепиться.

– Черт побери! Какое счастье, что вы, друзья мои, не встретились раньше. Пришлось бы нам теперь оплакивать смерть одного из вас… Но, слава Богу, все благополучно. Ну какие же вы дуэлянты, если один погружен в разрешение проблем механики и позабыл обо всем на свете, а другой увлекся борьбой с пауком, позабыв о своем враге?

И Мишель Ардан рассказал председателю, что случилось с Николем.

– Ну еще раз я спрашиваю вас обоих, – продолжал Ардан, – неужели такие прекрасные люди для того только созданы, чтобы прострелить друг другу голову?

Все происшедшее было так неожиданно и даже нелепо, что Барбикен и Николь растерялись, не зная, как выйти из создавшегося положения. Мишель Ардан понял их настроение и решил немедленно их помирить.

– Друзья мои, – сказал он с очаровательной улыбкой, – между вами простое недоразумение. Ничего больше! Вы оба доказали, что не дорожите своей жизнью… Докажите теперь, что покончили со всеми своими старыми счетами: примите предложение, которое я хочу вам сделать.

– Говорите, – сказал Николь.

– Друг Барбикен уверен, что его снаряд долетит до Луны, не так ли?

– Конечно, долетит! – воскликнул председатель.

– А друг Николь полагает, что снаряд упадет обратно на Землю.

– Я в этом совершенно убежден! – воскликнул капитан.

– Отлично, – продолжал Мишель Ардан. – Я не собираюсь вас мирить, но попросту вам предлагаю: давайте полетим все вместе, а там посмотрим, кто прав.

– А? Что? – ошалев, воскликнул Мастон.

Услыхав такое предложение, противники взглянули друг на друга. Барбикен смотрел в упор на капитана, ожидая его ответа; Николь уставился на Барбикена, подстерегая первое его слово.

– Ну так что же? – продолжал Мишель Ардан самым приветливым тоном. – Ведь толчка теперь бояться нечего…

– Согласен! – крикнул Барбикен.

Но несмотря на стремительность его ответа, из уст капитана Николя одновременно вырвалось то же самое слово.

– Ура! Браво! Виват! Гип-гип! – крикнул Мишель Ардан, протягивая руки недавним противникам. – Ну а теперь, когда дело улажено, позвольте, друзья мои, по французскому обычаю, угостить вас. Идемте-ка завтракать!

Глава двадцать вторая

Новый гражданин Соединенных Штатов

Телеграф в тот же день разнес по всем Соединенным Штатам весть о поединке между председателем Барбикеном и капитаном Николем и о необычайной его развязке. Роль, которую в этой истории сыграл великодушный европеец, его неожиданное предложение, устранившее все трудности, согласие соперников на его предложение, союз представителя Франции и представителей Соединенных Штатов для завоевания Луны – все это еще увеличило популярность Мишеля Ардана. Всем известно, с какой страстностью американцы привязываются к человеку, заслужившему их уважение. Можно себе представить, какую бурю восторгов вызвал этот француз в стране, где порой даже самые важные государственные мужи в пылу увлечения впрягаются в карету балерины и с триумфом везут ее по многолюдным улицам. Если не выпрягали лошадей Ардана, то по той лишь причине, что у него их не было. Зато каких только он не получал доказательств преклонения и восторга! Не было американца, который остался бы к нему равнодушен. «Ех pluribus unum»[16 - Единственный среди многих (лат.).] – таков девиз Соединенных Штатов.

С этого дня Мишель Ардан не имел ни минуты покоя. С утра до ночи к нему являлись депутации со всех концов Америки, и все эти депутации он волей-неволей должен был принимать. Невозможно счесть, сколько рук он пожал за эти дни, сколько было выпито дружеских брудершафтов. Скоро он совсем выдохся. От бесчисленных спичей горло его так охрипло, что из губ вылетали какие-то нечленораздельные звуки; от бокалов вина, которые ему пришлось выпить в честь всех округов Соединенных Штатов, он едва не получил острый катар желудка.

Такой сумасшедший успех с первого же дня опьянил бы всякого другого, но Мишель Ардан сумел удержаться на грани опьянения, сохраняя свое остроумие и обаятельную веселость.

В числе депутаций, осаждавших Мишеля Ардана, были и лунатики, которые сочли своим долгом представиться будущему завоевателю Луны. В один прекрасный день эти несчастные, которых в Америке довольно много, обратились к нему с просьбой взять их с собой и доставить на лунную родину. Некоторые из них утверждали, что владеют «лунным языком», и предлагали научить его говорить «по-селенитски». Мишель Ардан пошел навстречу их безобидной мании и обещал исполнить все их маленькие поручения на Луне.

– Странная мания! – сказал он Барбикену, спровадив депутацию лунатиков. – А ведь нередко ей бывают подвержены самые умные люди. Один из наших известных ученых Араго говорил мне, что ему приходилось встречать немало серьезных и осторожных в своих суждениях людей, которые сразу теряли душевное равновесие и начинали нести дикий вздор, как только речь заходила о Луне. Скажи, ты веришь, что Луна может влиять на здоровье человека?

– Нет, – отвечал председатель «Пушечного клуба».

– Я тоже не верю, однако известны поразительные факты в этой области. Так, например, в тысяча шестьсот девяносто третьем году во время сильной эпидемии больше всего смертных случаев пришлось на двадцать первое января, а в этот день было лунное затмение. Знаменитый Бэкон всякий раз, как только начиналось лунное затмение, лишался чувств и приходил в себя лишь после того, как оно кончалось. Король Карл Шестой в тысяча триста девяносто девятом году шесть раз впадал в безумие, и каждый приступ совпадал или с новолунием, или с полнолунием. Некоторые медики обнаружили связь между приступами падучей болезни и фазами Луны; такая же связь наблюдается будто бы и при некоторых нервных заболеваниях. Например, Мэд приводит случай с ребенком, у которого при каждом полнолунии появлялись судороги. Галль утверждал, что у вялых людей повышенная деятельность наблюдается лишь два раза в месяц – во время полнолуния и новолуния. Есть еще множество наблюдений того же рода относительно злокачественных лихорадок, головокружений, припадков сомнамбулизма, которые, по мнению многих, доказывают таинственное влияние Луны на организм человека.

– Но каким образом? Почему? – удивился Барбикен.

– Почему? – повторил Ардан. – Не знаю. Могу лишь повторить то, что первым сказал Плутарх, а девятнадцать веков спустя Араго: «Быть может, потому, что это неправда!»

Положение знаменитости принесло Мишелю Ардану и все неприятности, неизбежно связанные с этой ролью. Его стали донимать антрепренеры. Барбинум предложил ему миллион за турне по Соединенным Штатам, намереваясь таскать его из города в город и показывать как диковинного зверя; но Ардан обозвал Барнума «вожаком слонов» и выставил за дверь.

Общественное любопытство должно было удовлетвориться портретами Мишеля Ардана; они быстро распространились по всему свету и заняли почетное место во всех альбомах. Снимки были всех размеров: начиная с натуральной величины до миниатюр в почтовую марку. Каждый мог видеть своего героя во всевозможных позах: одну голову, по пояс, во весь рост, в профиль, в три четверти, анфас и даже со спины. Число портретов Мишеля Ардана достигло миллиона пятисот тысяч экземпляров. У Ардана был прекрасный случай поторговать реликвиями: за каждый его волос, наверное, дали бы по доллару и больше, что при его львиной гриве принесло бы ему целое состояние. Но он не воспользовался этим случаем.

Нельзя сказать, чтобы эта популярность была ему не по душе. Он охотно общался с публикой и готов был вести переписку со всеми на свете. Повсюду повторяли его остроты, причем нередко приписывались ему и такие, в которых он был совершенно неповинен. Публика верила всему, так как запас остроумия Мишеля Ардана казался неисчерпаемым.

Нечего и говорить, что женщины увлекались Мишелем Арданом не меньше, чем мужчины. Он получил несчетное число предложений «прекрасных партий» – дело оставалось только за ним. В особенности престарелые, высохшие мисс, которым уже перевалило за сорок, день и ночь вздыхали над его портретами. Без сомнения, Ардан нашел бы себе сколько угодно подруг жизни, даже если бы он поставил им условие – лететь с ним на Луну. Женщины вообще неустрашимы, за исключением тех, которые боятся всего на свете. Но он вовсе не собирался обзаводиться семьей на Луне и разводить там франко-американское потомство. Итак, он наотрез отказывался от всех предложений.

– Извольте-ка, – говорил он, – разыгрывать на Луне роль Адама с какой-нибудь дочерью Евы… Благодарю покорно! Того гляди еще встретишь там змея…

Когда ему наконец удалось отделаться от всех поклонников, он отправился с друзьями осматривать колумбиаду. Это был благодарственный визит, так как именно ей он был обязан своей славой. Благодаря постоянным беседам с Барбикеном, Мастоном и tutti quanti Мишель Ардан стал неплохо разбираться в баллистике. Любимым его удовольствием было дразнить своих друзей-артиллеристов, доказывая, что они не что иное, как убийцы, правда, очень ученые и любезные. Шуткам его не было конца.

Ардан с восхищением осматривал колумбиаду и спустился на дно гигантской пушки, которая вскоре должна была его подбросить до самой Луны.

– Колумбиада, – сказал он, – хороша уже тем, что она никому не причинит вреда. Не то что ваши пушки, которые приносят только горе, разрушение, смерть!

Здесь необходимо упомянуть о случае с секретарем «Пушечного клуба». Как только Барбикен и Николь согласились на предложение Ардана лететь на Луну, Мастон, тотчас же решив, что и он к ним присоединится и они совершат путешествие вчетвером, тут же попросил взять его с собой. Барбикен скрепя сердце вынужден был ему отказать, указав, что снаряд может захватить самое большее трех пассажиров.

Огорченный до глубины души, Мастон бросился к Мишелю Ардану, и тот постарался его утешить различными доводами ad hominem.

– Видишь ли, старина… Ты, пожалуйста, не обижайся и не истолкуй моих слов в дурную сторону, но, между нами говоря, ты слишком несовершенен, чтобы явиться на Луну!

– Несовершенен? – воскликнул неистовый инвалид.

– Ну да, дружище! Представь себе, что там, на Луне, мы встретим жителей. Разве тебе самому будет приятно оказаться печальной иллюстрацией того, что творится здесь, у нас на Земле. Ведь селениты благодаря тебе узнают, что люди на Земле тратят драгоценное время на то, чтобы пожирать друг друга, отрывать руки и ноги, истреблять своих ближних; поймут, почему на нашей планете нет и полутора миллиардов жителей, хотя она свободно могла бы прокормить целых сто миллиардов. Знаешь что, милый друг, – да ведь из-за тебя они могут вышвырнуть нас за дверь!

– Ну а если вы долетите до Луны, разорванные на клочки? – возразил Мастон. – Вы тогда будете еще менее «совершенны», чем я.

– Это, положим, так, – ответил Мишель Ардан, – но я уверен, что мы долетим туда в целости и сохранности.

Ардан действительно в это верил. И в самом деле, скоро его слова получили подтверждение. Предварительный опыт, произведенный 18 октября, дал превосходные результаты и позволил надеяться на успех. Чтобы испытать силу толчка в момент вылета снаряда, Барбикен выписал из арсенала Пенсаколы тридцатидвухдюймовую мортиру. Ее установили на берегу бухты Хилсборо так, чтобы бомба упала прямо в море, что должно было ослабить удар. Надо было испытать силу первоначального толчка. Для этого любопытного опыта был специально изготовлен полый снаряд. В нем были сделаны двойные стенки, между которыми находилась сеть пружин из лучшей стали. Это было настоящее гнездо, устланное ватой.

– Как жаль, что там нельзя поместиться! – сказал Мастон, досадуя, что размеры снаряда не позволяют ему испытать опыт на себе.

В эту прелестную бомбочку, в которой было герметически закрывавшееся отверстие, посадили большого кота, а затем маленькую ручную белку, принадлежавшую непременному секретарю «Пушечного клуба». Любимица Мастона, привыкшая постоянно вертеться в колесе, не должна была пострадать от головокружения.

Мортиру зарядили ста шестьюдесятью фунтами пороха, затем в нее опустили снаряд. Последовал выстрел.

Бомба величаво описала параболу, достигла высоты примерно тысячи футов, затем, начертив изящную кривую, нырнула в волны бухты.

Не теряя ни минуты, к месту падения бомбы понеслась легкая лодка. Опытные ныряльщики быстро нашли бомбу на дне бухты и, привязав веревку к ее ушкам, подняли на поверхность и втащили в лодку. Все это – от момента, когда животные были посажены в бомбу, до открытия ее крышки – заняло не более пяти минут.