Малыш

– Я буду отцом, – отозвался Мартен.

– А я матерью, – произнесла Мартина.

Ах, как счастлив был Малыш при мысли, что еще теснее сроднится со своей приемной семьей!

– Спасибо… спасибо!.. – повторял он, целуя руки бабушке, Китти и Мартине.

Итак, сначала был окрещен маленький крестный отец, затем уже он и бабушка стали рядом, и малютка была окрещена и наречена Дженни, по желанию крестной.

И тотчас радостно зазвонил церковный колокол, взвилось несколько ракет, и копперы полетели дождем на маленьких нищих, собравшихся со всех окрестных деревень.

Мог ли предвидеть Малыш, что ему придется играть такую роль в важном торжестве!

Как весело все возвращались на ферму с кюре во главе, с приглашенными гостями в с ближайшими соседями! Все уселись за стол, накрытый в большой зале под надзором искусной кухарки, приглашенной на этот день Мартеном из Трали. Все продукты, разумеется, были взяты с фермы, ничто не было куплено: ни баранина под пикантным соусом, ни цыплята, облитые белой подливкой с душистыми травами, ни окорока, едва помещающиеся на блюдах, ни фрикасе из кроликов, ни даже лососина и щуки, выловленные из вод Кашена.

Излишне прибавлять, что вся эта провизия была отмечена у Малыша в графе расхода, и весь расчет в книге был в исправности. Он мог спокойно есть и пить. Впрочем, за столом были здоровенные малые, мало заботящиеся о происхождении кушанья. Ценилось их количество, и от всего этого обильного завтрака не осталось ровно ничего, ни даже десерта, несмотря на то, что рисовый плум-пудинг был неимоверной величины и что каждый получил, кроме него, еще по ватрушке с крыжовником.

А вино, портер, виски, водка, грог, приготовленный по знаменитому рецепту: «hot, strong and plenty», то есть горячо, крепко и много! Было от чего скатиться под стол самым привычным к вину людям.

К концу завтрака у всех блестели глаза и лица раскраснелись. В семье МакКарти все были воздержанны… Никто не посещал «эфирных кабаков», названных так католиками в отличие от «спиртных кабаков», предоставленных протестантам. К тому же ведь в день крестин можно было сделать некоторое снисхождение, и, наконец, присутствие кюре смягчало грех.

Мартен, между тем наблюдавший за сидевшими, заметил с удивлением, что его сын Пат мало пил по сравнению с Симом, заметно увлекшимся спиртными напитками.

Соседний фермер, толстяк, тоже выразил свое удивление по поводу того, что моряк так воздержан, на что Пат ответил ему:

– Это потому, что мне хорошо знакома история Джона Плейна!

– История Джона Плейна?! – вскричали все.

– Да, его история, если хотите, сложенная в балладу.

– Спой нам ее, Пат, – попросил кюре, довольный предстоявшим развлечением.

– Но она грустная и очень длинная!

– Это ничего… У нас хватит времени дослушать до конца.

Тогда Пат затянул песнь приятным, но дрожащим голосом.

Песнь о Джоне Плейне

1

Джон Плейн, прошу мне верить, совершенно пьян, он пьет без передышки и не перестает пить до последней минуты.
Еще бы! Два часа, проведенных в кабаке, разве этого не достаточно, чтобы пропить все, что имеешь.
Что ж! Во время плавания он наживает, а явившись на сушу, пропивает все до копейки.
Впрочем, такова привычка всех рыбаков Кромера. Работа их нелегка. Итак, Джон Плейн, в море!

– Вот и хорошо, – сказал Сим, – значит, он больше не в кабаке.

– Это очень тяжело для пьяницы! – прибавил толстый фермер.

– Но он достаточно пил! – заметил Мартен.

– Даже слишком много! – сказал кюре. Пат продолжал:

2

Судно Джона Плейна очень остроносое, снабженное фоком и бизанью, называется «Каван».
Но пусть Джон спешит вернуться па борт. Рыбачьи шлюпки уже покинули гавань.
Ведь скоро уже начнется отлив.
И если Джон не поспешит выехать как можно скорее да еще погода разыграется – то конец его судну!

– Конечно, если с ним случится несчастье, он сам будет виноват! – сказала бабушка.

– Тем хуже для него! – заметил кюре.

Пат продолжал:

3

Небо облачно, и ночь темна… Уже ветер налетает, как коршун.
Джон своим кошачьим взором пронизывает темноту и приближается к берегу.
Но что же он слышит вдруг? Удар о скалу… И горе, если он замешкает!
Его лодка будет затоплена водой, сильный удар волны может разбить ее.
И Джон Плейн ворчит, бранится сквозь зубы – ведь теперь нелегко пуститься в путь!
Собравшись с силами, не без вздохов икоты, он зажигает трубку об огниво.
И так как погода холодная, то он надевает кожаною шапку, сапоги и кафтан.
Затем не без труда он поправляет парус, но Джон ведь очень ловок и достаточно силен!
Взявшись за фал, чтобы остановить фок-заиль, он одним сильным движением поднимает парус.
Ослабив парус, он наклоняет его вперед и, зажав рукой канат, отдает себя воле ветра.
Проезжая мимо распятия, пьянице, разумеется, пришлось сделать крестное знамение.

– Ирландец должен перекреститься перед распятием, – сказал строго Мюрдок.

– Даже когда он пьян, – ответила Мартина.

– Да хранит его Бог! – прибавил кюре.

Пат продолжал свою песнь:

4

Бухта имеет две мили до подножия уступов – трудные проходы, глубокие извилины!
Это похоже на лабиринт, в котором даже в полдень двигаешься не без страха, какой бы ни обладал храбростью.
Джон весь отдался делу. Руки его сильны, глаз верен, он знает, что надо делать, и прямо держит путь на мыс, который выдается под старым маяком.
Там течение так сильно, как в узком канале.
Джон ослабляет свой парус, опустив его сразу, и предоставляет лодке плыть самой.