Два года каникул

– Я исполнил свой долг, – холодно ответил Донифан.

И он даже не дотронулся до руки, которую ему дружески протянул Бриан.

Глава пятая

Шесть недель спустя после этих событий около пяти часов вечера четыре молодых человека остановились в южной части Семейного озера.

Было 10 октября. Весна давала себя чувствовать. Под деревьями, покрытыми свежей листвой, земля снова приняла свой весенний цвет. Легкий ветерок слегка рябил поверхность озера, освещенную последними лучами заходящего солнца, которые скользили по обширному болоту, окаймленному узким песчаным берегом.

Многочисленные птицы проносились крикливыми стаями, находя себе новое убежище в лесах или в скалах. Различные породы деревьев, не меняющих листву, сосны, каменные дубы и ельник – нарушали однообразие этой части острова. Другой растительности не было, и чтобы попасть в густую чащу лесов, надо было подняться на несколько миль по тому или другому берегу.

От костра, разведенного у подножия австралийской пинии, поднимался дым и расстилался по болоту. Пара уток жарилась на очаге, сложенном из двух камней. После ужина трое мальчиков, завернувшись в одеяла, легли спать, а один из них должен был дежурить до утра.

Это были Донифан, Кросс, Феб и Уилкокс, и вот при каких обстоятельствах они решили отделиться от своих товарищей.

За последние недели этой второй зимы, проводимой в Френ-дене, отношения между Донифаном и Брианом обострились. Все помнят, с какой досадой отнесся Донифан к выборам. Сделавшись еще более завистливым и раздражительным, он с большим трудом заставлял себя подчиняться приказаниям нового начальника. Он хорошо знал, что большинство не будет на его стороне, и потому не противился открыто. Однако при всяком удобном случае обнаруживал такое нежелание повиноваться, что поневоле вызывал Бриана на справедливые замечания. После приключения на коньках, когда он превзошел себя в неповиновении, действуя, может быть, в силу страсти к охоте или очертя голову, непокорность его продолжала возрастать, и настал момент, когда Бриан был принужден принять против него меры.

Гордона беспокоило такое положение вещей, и он взял с Бриана слово, что тот будет себя сдерживать. Но последний чувствовал, что у него больше не хватает терпения.

Напрасно пытался Гордон пробудить в Донифане его лучшие чувства. Если когда-то он и имел на него влияние, то теперь убедился, что оно окончательно было потеряно.

Донифан не прощал ему, что тот стоял на стороне его соперника, а потому посредничество Гордона ни к чему не привело, и он с глубокой грустью предвидел осложнения в ближайшем будущем.

Не было больше согласия в гроте, всех тяготила та нравственная принужденность, которая делала тягостной совместную жизнь.

Действительно, кроме часов еды Донифан с товарищами, которые окончательно подчинились его влиянию, жили отдельно. В дурную погоду, когда нельзя было идти на охоту, они собирались в зале и там болтали потихоньку между собой.

– Бьюсь об заклад, – сказал однажды Бриан Гордону, – эти четверо сговариваются и что-то замышляют.

– Надеюсь, не против тебя, Бриан? – ответил Гордон. – Попытаться занять твое место Донифан не посмеет. Мы будем все на твоей стороне, ты это знаешь, да и ему это тоже известно.

– Может быть, Уилкокс, Кросс, Феб и Донифан хотят отделиться от нас?

– Этого можно опасаться, Бриан, и мы не имеем права помешать им.

– Ты уверен, что они хотят это сделать?

– Они, может быть, об этом и не думают, Бриан.

– Напротив, они думают об этом! Я видел, как Уилкокс снимал копию с карты Бодуэна, очевидно с целью унести ее.

– Уилкокс это сделал?

– Да, Гордон, чтобы покончить с этими неприятностями, не лучше ли мне отказаться от своей должности в пользу другого… в твою, Гордон, или даже Донифана… Это положит конец всякому соперничеству.

– Нет, Бриан! – горячо ответил Гордон. – Нет!.. Это значило бы не выполнить своих обязанностей перед теми, которые тебя избрали… отказаться от того, чем ты обязан самому себе!

В таких раздорах прошла зима. В начале октября холода окончательно исчезли, озеро и река совершенно освободились ото льда. Вечером 9 октября Донифан объявил свое решение покинуть грот вместе с Фебом, Кроссом и Уилкоксом.

– Вы хотите нас покинуть? – спросил Гордон.

– Нет, Гордон! – ответил Донифан. – Кросс, Уилкокс, Феб и я решили поселиться в другой части острова.

– Почему же, Донифан? – удивился Бакстер.

– Просто потому, что мы хотим жить по-своему и, я говорю откровенно, потому что нам не нравится получать приказания от Бриана!

– Мне бы хотелось знать, в чем ты можешь меня упрекнуть, Донифан? – спросил Бриан.

– Ни в чем, разве только в том, что ты наш начальник, – ответил Донифан. – У нас уже стоял во главе колонии американец, а теперь нами повелевает француз!.. Теперь не хватает только провозгласить Моко…

– Ты шутишь? – спросил Гордон.

– Я говорю серьезно, – ответил Донифан надменным тоном, – если нашим товарищам нравится иметь главой не англичанина, то это не нравится ни мне, ни моим друзьям!

– Хорошо, – ответил Бриан. – Уилкокс, Феб, Кросс и ты, Донифан, можете уйти и взять с собой по праву часть вещей.

– Мы в этом и не сомневались, Бриан; завтра же мы покидаем Френ-ден.

– Желаю, чтобы вам не пришлось раскаяться, – добавил Гордон, понимая, что всякая настойчивость здесь неуместна.

План, который Донифан решил привести в исполнение, заключался в следующем.

Когда несколько недель тому назад, делая описание своей экскурсии в восточную часть острова Черман, Бриан утверждал, что маленькая колония могла бы там удобно поселиться. В скалах было много пещер, леса, тянущиеся от Семейного озера, доходили до самого берега, пресная вода Восточной реки, масса дичи – словом, жизнь там должна была быть такой, как в гроте, и много лучше, чем в бухте Sloughi. К тому же до грота было не более двенадцати миль по прямой линии, из которых шесть приходилось на переезд через озеро и столько же, чтобы спуститься по течению Восточной реки. Так что в случае крайней необходимости будет легко общаться с гротом. Серьезно подумав обо всех этих преимуществах, Донифан решил с Уилкоксом, Кроссом и Фебом поселиться в другой части острова.

План его был такой: он не хотел добраться до бухты Обмана по воде, а решил спуститься по берегу озера до южной оконечности мыса, обогнуть его, подняться по противоположному берегу Восточной реки, исследуя при этом местность, о которой еще ничего не знали, затем продолжать идти лесом по реке до самого устья. Конечно, придется пройти пятнадцать, семнадцать миль – дорогой они будут охотиться; они не могли пользоваться яликом, для которого требовался более опытный человек, но гуттаперчевой лодки, которую Донифан хотел взять с собой, будет достаточно для переправы через Восточную реку и другие, если таковые найдутся на востоке острова.

Единственной целью этой первой экспедиции было ознакомление с побережьем бухты Обмана, чтобы избрать место, на котором захочется поселиться Донифану и его друзьям. Не желая обременять себя багажом, они решили взять только два ружья, четыре револьвера, два заступа, достаточное количество зарядов, походных одеял, карманный компас, легкую каучуковую шлюпку, немного консервов, рассчитывая на охоту и рыбную ловлю. Они полагали, что эта экспедиция не продлится больше шести или семи дней. Избрав себе местожительство, они вернутся в грот за вещами, какие приходились на их долю, и нагрузят ими повозку. Если Гордону или кому-нибудь другому захочется их навестить, они радушно их встретят, но они окончательно отказываются вести общую жизнь в данных условиях. На другой день с восходом солнца Донифан, Кросс, Феб и Уилкокс простились с товарищами, которые, видимо, были опечалены предстоящей разлукой. Может быть, и они сами были более взволнованны, чем это казалось, хотя и решились осуществить свой проект, в котором упрямство играло немалую роль. Переехав Зеландскую реку в ялике, который Моко привел к маленькой плотине, они решили исследовать эту часть Семейного озера. Дорогой убили несколько птиц. Донифан, понимая, что должен теперь беречь заряды, расходовал их только в случае необходимости.

Погода стояла пасмурная, без дождя, ветер дул с северо-востока. В этот день мальчики сделали не больше пяти-шести миль и добрались к пяти часам вечера до конца озера, остановившись, чтобы провести там ночь.

Таковы события, происшедшие в гроте с конца августа до одиннадцатого октября.

Таким образом, Донифан, Кросс, Уилкокс и Феб были теперь далеко от своих товарищей, от которых им не следовало отделяться. Может быть, они и чувствовали себя одинокими, но, решившись до конца выполнить свой план, думали только о том, как бы найти новое жилище на другом конце острова.

На другой день, после довольно холодной ночи, которую можно было вынести благодаря огню, поддерживаемому до зари, все четверо приготовились идти дальше.

Южная точка Семейного озера образовала с обоими берегами очень острый угол, из которых правый почти перпендикулярно поднимался к северу. К востоку местность была еще болотиста, хотя вода не затопляла ее травянистой почвы, возвышающейся на несколько футов над озером. Встречались бугорки, покрытые травой и тощими деревьями. Так как эта местность, казалось, исключительно состояла из дюн, то Донифан назвал ее Доунслендом (земля Дюн). Не желая идти по незнакомой местности, он решил держаться берега до Восточной реки и до той части, которая была уже известна Бриану.

Прежде чем пуститься в путь, Донифан обсудил этот вопрос со своими товарищами.

– Если расстояния точно обозначены на карте, – сказал Донифан, – мы должны увидеть Восточную реку в шести милях от конечного пункта озера, и к вечеру без труда доберемся до него.

– Почему не направиться к северо-востоку, чтобы отыскать устье залива? – заметил Уилкокс.

– Правда, это много сократит нам путь! – добавил Феб.

– Без сомнения, – отвечал Донифан, – но к чему подвергать себя опасности среди этих болот, которые мы не знаем, и к чему возвращаться назад? Напротив, вероятнее, что, следуя по берегу озера, мы не встретим никакого препятствия.