Красавица и пират

Жанне тоже все это до смерти надоело. Мало того, что необученная ездить Жаккетта уже наверняка набила мозоль на заднице и скоро выйдет из строя, так еще в такой темноте в любую минуту может ветка в глаз воткнуться.

– У вас странный распорядок дня… – холодно сказала она виконту.

– Да, я люблю ночные прогулки! – охотно отозвался виконт. – Только ночью выходят на охоту сильные твари. А когда такая полная луна, как сегодня, чувствуешь себя волком-одиночкой!

И он громко завыл.

Жанна вздрогнула, с ужасом глянула на виконта, перевела взгляд на охотников, которые невозмутимо держали факелы и никак не реагировали на выходки своего хозяина.

Жаккетта сначала тоже испугалась, да так, что чуть не свалилась с седла. А потом обозлилась. Она и так сидела из последних сил, не падая только чудом. Да еще этот полоумный со своими выкрутасами!

Когда владелец замка Шатолу окончил выть, Жаккетта звонко, так, чтобы слышно было всем, воскликнула:

– Здорово у вас это получается! А лаять вы не пробовали?

Жанна не удержалась и фыркнула.

– Жан, – бесцветным голосом сказал виконт, – пересади госпожу Нарджис на моего коня, мне за спину. Она еще неопытная наездница и устала.

Здоровенный охотник выдернул Жаккетту из седла, словно морковку из грядки, и воткнул на коня за спиной виконта.

Только Жаккетта очутилась рядом, виконт резко пришпорил скакуна и, оторвавшись от своих людей, понесся по темной лесной тропе.

Старые деревья сплетали свои мощные ветви высоко над тропой. Скакала сбоку, показываясь в просвете между ветвями, ущербная луна. Пахло сырой листвой. Жаккетте было совершенно ясно, чем завершится это путешествие. Они либо врежутся во что-нибудь, либо упадут куда-нибудь. Сумасшедший виконт решил свести счеты с жизнью и погибнуть, непременно в компании. Жалко до слез, да что поделать…

Просто ожидать конца жизни было скучно, виконт воет, а она чем хуже? И Жаккетта затянула лихую моряцкую песню, которой научил ее Жильбер, один из многих деревенских ухажеров.

Судя по недовольному дерганию спины, песня виконту не понравилась. Жаккетта отнеслась к этому философски. В конце концов, когда он выл, она не то что спиной, всем телом дергалась, ему ведь все равно было. Так что пусть терпит. И она еще громче стала выводить припев.

Но эта странная прогулка завершилась не так, как предполагала Жаккетта.

Конь виконта, видимо, не раз совершал со своим хозяином такие ночные скачки и знал дорогу. Поэтому он неожиданно для Жаккетты вывез их из леса и застучал копытами по дороге, ведущей к подъемному мосту.

Луна освещала Волчий замок, он стоял темный, ни одного окна за крепостной стеной не светилось, и это было неприятно.

Конь процокал по мосту, нырнул в чрево башни, миновал строения, донжон, пересек второй мост над внутренним рвом и застучал копытами по площади.

Виконт спрыгнул с коня. Жаккетта осталась сидеть. При малейшем движении резкая боль пронзала ее тело.

– Ваши арабские хозяева правильно сделали, что не стали обучать вас пению. Уши бы отрезать тому доброму человеку, который научил вас этой песне! – сухо заметил виконт.

– Вы выли тоже немузыкально! – нагло заявила Жаккетта.

Ей было так больно, что она с трудом сдерживала слезы.

– Зачем вы спустили с лестницы камеристку? – требовательно спросил виконт.

– На это были веские причины! – отчеканила Жаккетта.

Ей хотелось скулить и взвизгивать, боль дергала каждый нерв, словно его подрезали ножом.

– Почему у вас дергается лицо? Вам не нравится наш разговор? – никак не хотел отвязаться от нее виконт.

– Потому, дорогой господин виконт, – оскалила в улыбке зубы Жаккетта, – что моя задница стерта. Не удивлюсь, если окажется, что я уже приклеилась к вашей лошади намертво.

– Вы совсем не умеете ездить… – зевнув, сказал виконт. – Так не годится, нужно будет это исправить. Сидите, я пришлю людей. Спокойной ночи!

Не успела Жаккетта удивиться добросердечию виконта, как выяснились истинные размеры этой его добродетели.

В пустой двор спустился толстый, заросший волосами мужик, похоже из тех, кого использовали для черной работы на кухне. Не предпринимая никаких попыток помочь Жаккетте, он застыл около коня.

– Чего ты ждешь? – прошипела Жаккетта. – Хозяин же велел снять меня!

– Да, госпожа. Нет, госпожа, – отозвался мужик. – Господин велел снять вас, когда приедут остальные. Ждите, госпожа.

– Ты с ума сошел? – не поверила своим ушам Жаккетта. – Да я сейчас свалюсь с этой твари!

– Не надо, госпожа… – попросил мужик. – Ждите, госпожа. Господин велел.

Площадь была пустынна, окна темны. Лишь на втором этаже светились два окна – спальня виконта. И его черный силуэт застыл в одном из окон.

Переступал с ноги на ногу конь. Ему тоже не нравилось, что всадница продолжает сидеть. Стоять под седоком было куда тяжелее, чем двигаться.

Жаккетта решила пустить все своим чередом. Сидится пока – будет сидеть. Когда начнет падать – даже не пошевелится, чтобы удержаться. И пусть идут все к дьяволу!

Чтобы было не так больно, она принялась убеждать себя, что не имеет сейчас к своему телу никакого отношения. Кто – то чужой сидит на чужой лошади, а она – одна душа парит рядом над площадью. Ей хорошо, тела нет, значит, ничего не болит и к земле не тянет. Можно подняться ввысь над замком, можно полетать над темным лесом, посмотреть, как осторожно выходят на прогалины хитрые кабаны, словно облитые лунным светом.

Можно вернуться в замок, втянуться легким туманом в приоткрытую дверь, по темным коридорам добраться до спальни виконта и плюнуть ему на макушку. Пустяк, а приятно…

Долго ли, коротко, грезила так наяву Жаккетта, но когда очнулась, то рядом уже стояла на плитах площади Жанна.

Жаккетту сняли с седла и донесли до отведенной им комнаты. Похлопывая хлыстом по юбке, Жанна надменно поднялась сама.

Окна виконта погасли.

Когда виконт ускакал в ночную темень, увозя неизвестно куда Жаккетту, Жанна, с одной стороны, обрадовалась, что теперь выть над луной некому, с другой стороны, испугалась: слишком уж непроницаемы были лица у людей виконта. Но ее страхи на этот раз не оправдались, кавалькада просто потянулась обратно в замок.

Всю дорогу Жанна с ужасом вспоминала вой виконта. «Вот так попали! Права была Жаккетта, он откровенно безумный. Ну надо же было такому случиться – нарваться на ненормального! И почему он помещав на Востоке с его гаремами, а не на чем-нибудь другим! На коллекционировании наколенников от лат… Да еще вдобавок этот господин, судя по всему, считает себя одиноким волком. Как-то нехорошо становится, как вспомнишь этот вой! И лица у его людей просто каменные… Такие зарежут и уголком рта не дернут. Откуда он только их набрал? Луветьеры…[4 - От французского слова louvetierie – охота на волков. (Здесь и далее прим, автора)] От всего этого места волосы дыбом встают! Ой, надо было домой, в Монпеза, ехать, оттуда уже в Ренн. Хоть и не с такими удобствами за собственные деньги, а все-таки не попали бы сюда, в лапы безумного виконта».

Жаккетту прогулка надолго вывела из строя, это Жанна поняла сразу. И не в моральном, а в прямом физическом смысле. Значит, совершить попытку бегства до того, как левое крыло будет отделано под султанские покои, вряд ли удастся…

Теперь Жанне – даже понравилось, что у них с Жаккеттой одна кровать на двоих. Не так страшно будет спать в этом неприятном месте, когда чувствуешь рядом живого человека, хоть и камеристку.

Вконец измученная Жаккетта заснула в том же самом положении, в каком ее уложили в кровать, не шевельнувшись и не сказав ни слова.

Жанна с ледяным лицом выпроводила слуг. Оставшись одна в комнате со спящей Жаккеттой, вздыхая, она разделась сама и тоже забралась под одеяло. Ей упорно казалось, что все происходящее – сон, неприятный сон. Ну не может это наяву твориться, слишком нелепо!

Но очнуться от сна не удавалось, спина, и поясница ныли по-настоящему, ныл синяк на ноге, оставленный крепким сучком.