Как читать и понимать музей. Философия музея

22. Там же.

23. Крейн А. З. Рождение музея. – М.: Советская Россия, 1969. – С. 69.

24. Бондаренко А. А. Античный мусейон: рождение музея из мифа и ритуала // Вестник Санкт-Петербургского университета. – Сер. 2: История. – 2007. – Вып. 1. – С. 257–273.

25. Лосев А. Ф. Античная эстетика. Высокая классика. – М.: Искусство, 1974.

26. Bazin G. The Museum Age. – N. Y., 1967. – Р. 5.

27. Ibid.

28. Федоров Н. Ф. Вопрос о братстве… – С. 213.

29. Butler В. Return to Alexandria: An Ethnography of Cultural Heritage Revivalism and Museum Memory. – L.; N. Y.: Routledge, 2007. – Р. 49.

30. Калугина Т. П. Художественный музей как феномен культуры. – СПб.: Петрополис, 2008. – С. 52.

31. Butler В. Op. cit. – P. 28.

32. См.: Bazin G. Op. cit. – P. 7.

33. Groys В. The Role Of Museum When the National State Breaks Up // ICOM News. – 1995. – № 4/48.

34. Butler В. Op. cit. – Р. 50.

35. «…по Филострату, – отмечал Н. Ф. Федоров, – музей – египетская трапеза, к коей приглашаются знаменитые люди всей земли». См.: Федоров Н. Ф. Вопрос о братстве… – С. 213.

36. Свидетельство силлографа Тимона Флиутского, иронично называвшего Александрийский мусейон «корзинкой», где ученые кормятся, подобно птицам в клетке. См.: Фролов Э. Д. Парадоксы истории – парадоксы античности. – СПб.: Изд-во СПбГУ, 2004.

37. Федоров Н. Ф. Вопрос о братстве… – С. 213.

38. Butler В. Op. cit. – Р. 36.

39. Ibid. – Р. 22.

40. Ibid. – Р. 37.

41. Федоров Н. Ф. Вопрос о братстве… – С. 376.

Очерк второй

Публичный музей

Между веком Разума и веком Прогресса

…Век, ценящий лишь полезное, собирает и хранит бесполезное.

    Николай Федоров

Этьен де ла Гир (Etienne de La Hire), 1583–1643

Художественная коллекция Принца Владислава Васы. Дерево, масло. 1626

Идея публичного музея как открытой для всеобщего обозрения коллекции предметов, произведений искусства или образцов природного мира, назначение которой – служить целям науки и образования, оказалась связана с масштабными историческими событиями и общественными преобразованиями европейской жизни, произошедшими в XIX столетии. Однако в ее основе лежит мировоззрение предшествовавшего XVIII в., известного как век Разума или век Просвещения, названного впоследствии французским философом Мишелем Фуко (Michel Foucault, 1926–1984) «веком каталога» (1).

Стержень эпохи Просвещения составлял рационализм в значении «разумность». Для нее было характерно развитое умение собирать, классифицировать и описывать прежде всего объекты живой природы. Излюбленная тема научного внимания – растения; их сбор для составления коллекций и последующего изучения велся путешествующими европейцами по всему миру.

Именно естественнонаучный интерес составителя одного из таких гербариев (от лат. herba – трава, коллекция засушенных растений) и привел к учреждению первого, как это принято считать, публичного музея Европы – Британского музея (British Museum) в Лондоне. Речь идет о собрании врача и натуралиста сэра Ханса Слоана (Hans Sloane, 1660–1753), который, совершив в 1687 г. путешествие на Ямайку, привез около 800 видов растений, ранее не известных в Британии. В своем доме в Челси (район Лондона) он охотно принимал исследователей и других любопытствующих, желающих ознакомиться с его коллекцией.

Дэвид Байли (David Bailly), 1584–1657

Фрагмент мужского портрета Холст, масло

Стивен Слотер (Stephen Slaughter), 1697–1765

Сэр Ханс Слоун

Холст, масло. 1736

В 1748 г. Слоана посетил будущий король Англии Георг III (George William Frederick, George III, 1738–1820; правил с 1760) и выразил свое восхищение увиденным. Столь высокий визит, однако, нельзя назвать случайным. Еще в 1739 г. Слоан составил завещание, в котором распорядился судьбой коллекции, насчитывавшей к тому времени более 70 тысяч единиц. В соответствии с волей владельца, его собрание должно было перейти в собственность короля и государства.

Вскоре после кончины Слоана в 1753 г. английский парламент в ходе напряженных дебатов принял решение о создании на основе его собрания национального музея в Лондоне, который получил емкое название, отразившее помыслы и надежды времени, – Британский музей.

Стоит отметить, что естественнонаучные коллекции собирали и монаршие особы, в том числе Петр I Великий (1672–1725). Путешествуя по Европе в составе Великого посольства, государь загорелся идеей обустроить в России свой «кабинет редкостей» (нем. Kunstkammer). Формирование коллекции Петр начал с приобретения известного собрания препаратов (научных образцов) голландца Фредерика Рюйша (Рейса) (Frederick Ruysch, 1638–1731). Позже агенты царя искали раритеты по всему миру, закупали целиком анатомические коллекции, собирали природные диковинки, книги, приборы, инструменты.

Специальным указом Петр обязал подданных отправлять всякие «природные чудеса» в новую столицу. С 1714 г. (это официальная дата открытия музея) коллекция размещалась в Людских палатах в Летнем саду. В 1719 г. собрание перевезли в палаты боярина Кикина близи Смольного монастыря, а позже на стрелке Васильевского острова для Кунсткамеры было построено специальное здание.

Кунсткамеру Петра I часто называют первым отечественным музеем. Кроме «чудес» здесь можно было посмотреть нумизматические коллекции, образцы скульптуры и живописи. Были и живые «экспонаты»: карлик Фома (рост 1,27 м) и гайдук-великан Буржуа (2,27 м). Уникальность Кунсткамеры состояла в том, что сюда не только впускали «всякого желающего» бесплатно, но еще и кормили, на что из казны ежегодно выделялось 400 рублей (2).

Зарубежные авторы иногда упоминают в качестве первых европейских музеев Капитолийские музеи в Риме (Musei Capitolini, 1471), а также открытые для посещения университетские собрания в Базеле (1671) и Оксфорде (1683) (3). Однако сама по себе доступность коллекций для всеобщего осмотра хотя и очень важна, подтверждая факт принадлежности к публичной сфере, но все же не исчерпывает в полной мере идентичность такой общественной институции, как публичный музей. К этому типу музеев принято относить прежде всего те, что были учреждены на основе гражданских, государственных и национальных инициатив.

Фредерик Рюйш (Frederick Ruysch), 1638–1731

Из серии естественнонаучных композиций. Гравюра резцом

Возвращаясь к истории Британского музея, отметим, что его образование явилось результатом общественного договора между различными политическими силами английского общества, закрепленного специальным парламентским актом, свидетельствующим о даре нации от гражданина, никак не связанного с королевской династией. Таким образом, речь шла об общенациональном проекте, для претворения в жизнь которого впервые в истории был сформирован демократический общественный орган – Попечительский совет музея. В соответствии с решением совета (несмотря на серьезные опасения за сохранность экспонатов), вход в музей, являвшийся собственностью нации, был бесплатным и открытым для мужчин и женщин, представителей всех классов и сословий (4).

Будучи одновременно архивом и научной коллекцией, Британский музей с самого начала стремился к энциклопедичности, полноте собрания, к его универсальности. «Идеалы Просвещения, заключенные в универсальном знании, космополитизме, понимании мира как единого целого, способствовали возникновению образа музея, как “мира под единой крышей”», – отмечает Нейл МакГрегор, возглавлявший музей в 2002–2015 гг. (5).

Британский музей стал тем местом, где предметы сортировались, описывались с целью выявления их особых свойств и классифицировались. Подчеркивая связь музея с рационалистическим сознанием эпохи, его назвали «Домом классификаций».

Материальность зрительных образов, которые создавал музей, способствовала важной гносеологической задаче: формированию абстрактных идей и понятий. Как одно из государственных установлений, Британский музей, безусловно, стал отражением определенного европейского взгляда на мир, а в ту пору познавать мир означало управлять им.

Александр-Исидор Лерой Де Бард (Alexandre-Isidore Leroy de Barde), 1777–1828

Коллекция раковин. Бумага, гуашь, акварель. 1803

Холл и лестница в Монтегю-хаус, где первоначально располагался Британский Музей. Гравюра. Раскраска акварелью. 1808