Оценить:
 Рейтинг: 4.5

Стихотворения. 1911–1945

Год написания книги
2017
<< 1 ... 4 5 6 7 8 9 10 11 12 ... 32 >>
На страницу:
8 из 32
Настройки чтения
Размер шрифта
Высота строк
Поля

Но впрочем, Ник послушаться готов.
Свершилось всё по изволенью Гриши:
Под круглою Таврическою крышей
Восстали рядом Ник и Милюков.

А Скобелев, Чхеидзе и Чхенкели[29 - Чхеидзе, Чхенкели и Скобелев – социал-демократы, члены Государственной Думы.],
В углах таясь, шептались и бледнели.
Повиснули их буйные головки.
Там Ганфман[30 - Ганфман – редактор газеты «Речь».] был и Бонди[31 - Бонди – редактор газеты «Биржевые Ведомости» – «Биржевка».] из «Биржевки» –
Чтоб лучше написать о светлом дне…
И написали… И во всей стране

Настала некакая тишина,
Пусть ненадолго – все-таки отдышка.
Министров нет – один священный Гришка…
Мы даже и забыли, что война[32 - Имеется в виду приезд Николая на открытие весенней думской сессии 1916 г в Таврический Дворец.].

    ‹Март 1916›

Вере

На луне живут муравьи
И не знают о зле.
У нас – откровенья свои,
Мы живем на земле.

Хрупки, слабы дети луны,
Сами губят себя.
Милосердны мы и сильны,
Побеждаем – любя.

    29 апреля 1916
    С.-Петербург

С лестницы

Нет, жизнь груба, – не будь чувствителен,
Не будь с ней честно-неумел:
Ни слишком рабски-исполнителен,
Ни слишком рыцарски-несмел.

Нет, Жизнь – как наглая хипесница:
Чем ты честней – она жадней…
Не поддавайся жадной; с лестницы
Порой спускать ее умей!

    28 мая 1916
    Кисловодск

О:

Знаю ржавые трубы я,
понимаю, куда бег чей;
знаю, если слова грубые, –
сейчас же легче.
Если выберу порвотнее
(как серое мыло),
чтобы дур тошнило,
а дуракам было обидно –
было! –
сейчас же я беззаботнее,
и за себя не так стыдно.
Если засадить словами
в одну яму Бога и проститутку,
то пока они в яме –
вздохнешь на минутку.
Всякий раскрытый рот мажь
заношенной сорочкой,
всё, не благословись, наотмашь
бей черной строчкой.
Положим, тут самовраньё:
мышонком сверкнет радость;
строчки – строчки, не ременьё;
но отдышаться надо ж?
Да!
Так всегда!
скажешь погаже,
погрубее, – сейчас же
весело, точно выпил пенного…
Но отчего?
Не знаю, отчего. А жалею и его,
его, обыкновенного,
его, таковского,
как все мы, здешние, – грешного, –
Владимира Маяковского.

    13 октября 1916

«Опять мороз! И ветер жжет…»

Опять мороз! И ветер жжет
Мои отвыкнувшие щеки,
И смотрит месяц хладноокий,
Как нас за пять рублей влечет
Извозчик, на брега Фонтанки…
Довез, довлек, хоть обобрал!
И входим мы в Петровский зал,
Дрожа, промерзнув до изнанки.
Там молодой штейнерианец
<< 1 ... 4 5 6 7 8 9 10 11 12 ... 32 >>
На страницу:
8 из 32