Нежеланная жена

– Вон, Самира, или я тебя просто сам выкину! – оборачиваясь, цедит мужчина, и выражение его лица настолько пугающее, что я проглатываю гордость и нащупав ручку, почти выпадаю из машины, спеша ее покинуть.

Он уезжает, оставив меня на половине пути до салона красоты, в который я реально опаздываю, и я клянусь настрочить ему самый плохой отзыв, который только смогу придумать, как только поймаю другую машину.

***

В тот день я впервые назвала Мурада Хайдарова нищебродом в лицо, хотя в разговорах с Лейлой всегда именно так его и именовала, показывая этим все свое презрение к ее выбору. Тогда я еще не знала, что этот нищеброд запомнил. Что это было одним из самых унизительных моментов в его жизни. Что с тех пор он возненавидел меня настолько, что стал ассоциировать даже не с человеком, а с каким– то паразитом, у которого нет чувств, кроме эгоизма и который не заслуживает по отношению к себе ничего, кроме презрения.

Ирония судьбы заключается в том, что своего я все же добилась. Моя душевная подруга Ляля не стала женой этого недостойного ее таксиста. Нет, она вышла замуж за моего жениха Тимура. Мужчину, красивее которого я никогда в своей жизни не встречала. Достойного, умного и богатого. Который любил меня до одури и которого, несмотря на дальнейшие мои поступки, я тоже, по– своему, любила. Не так сильно, как себя, как свою семью, но любила. Однако, между ним и своей умирающей матерью я выбрала ее, сбежав за несколько дней до свадьбы, так как он не хотел меня отпускать к ней, а бедняжке Ляле пришлось меня заменить в роли невесты, чтобы спасти от позора нашу семью.

Это событие повлекло за собой слишком много последствий, чтобы я могла без горечи вспоминать об этом. И главным образом, привело меня к тому месту, в котором я сейчас нахожусь – месту сиделки при больной матери того самого нищеброда, с которым мы по ужаснейшему стечению обстоятельств, поменялись ролями.

Пожалуй, его почетное звание, которое с таким высокомерием срывалось с моего языка, теперь перешло мне. Потому что я больше не та Самира, которой была когда– то. У меня нет денег, нет семьи и нет будущего. Я никто. Жалкая, отчаявшаяся девушка, которую просто пожалели и из милости взяли в дом. И даже эта милость исходит не от Мурада, а от его жены и матери, которые чудом уговорили его дать мне шанс. Ниже упасть в моем положении уже просто невозможно.

***

– Мира, что ты там копаешься? – поторапливает меня мачеха, пока я сижу в примерочной, тупо глядя в зеркало на себя в свадебном платье, которое должна была снять еще десять минут назад.

Платье красивое и очень идет мне. Не такое роскошное и дорогое, как на первой моей несостоявшейся свадьбе, но все равно шикарное. Я, наверное, буду прекрасной невестой. Настолько прекрасной, чтобы мой жених забыл о некоторых моих проступках в прошлом. Таких, как бегство из дома перед свадьбой с уважаемым в обществе человеком, и проживание одной, без надзора семьи, в другой стране. Развращенной Европе, как они выражаются.

Мой отец даже закрыл глаза на то, что новый жених по возрасту ближе к нему, чем ко мне. Или на то, что быть мне второй женой, а не первой и единственной. Главное, что вообще нашелся человек, готовый жениться на мне – вчерашней беглянке с подмоченной репутацией.

Даже мои родные считают, что я прожигала жизнь во Франции, забыв о чести и достоинстве. Мачеха вчера посоветовала притвориться невинной в первую брачную ночь. Не говорить же этой злой мегере, что я и так невинна! Все равно не поверит.

– Мира, мы опаздываем! – снова подает она голос, требовательно стуча в дверь.

– Я почти все! – кричу в ответ, и стряхнув с себя неуместную тоску, принимаюсь стягивать тяжелое платье, которое ранее предусмотрительно расстегнула на спине девушка– консультант.

Я ведь уже все решила. Если снова не хочу лишиться всей своей родни и семьи, мне придется выйти замуж за этого старого развратника, которому захотелось молодого тела. Я выдержу это. Смирюсь как– нибудь. Переживала намного худшее, так что справлюсь.

Убеждаю себя в этом снова и снова, пока мы выбираем свадебный букет, делаем маникюр и ужинаем вечером дома. Я даже засыпаю спокойно и меня не мучают кошмары прошлого, в которых я снова наблюдаю за своей умирающей матерью, зная, что чуда не случится и все равно до последнего надеясь в него. Ненавижу эти сны! Даже больше, чем своего жениха, которого, по иронии судьбы, тоже зовут Тимур. Как того, первого, которого я хоть и бросила, но хотя бы любила.

Проснувшись утром, я четко понимаю, что все же не смогу. Решимость исчезла. Привязанность к семье победил мой эгоизм. Поэтому, позавтракав, я звоню своей новой подруге Луизе и прошу ее о помощи. Мне срочно необходимо сбежать от этого брака, пока я окончательно не испортила себе жизнь.

***

– Ты точно справишься? – скептически спрашивает меня Луиза, когда мы встречаемся в кофейне в тот же день.

Понимаю ее недоверие. Мы с Луизой вместе учились в школе, но я тогда была избалованной папиной принцессой, а она серой мышкой– сиротой, без гроша за душой. Мы с ней подружились относительно недавно, случайно вновь встретившись на свадьбе знакомых. Луиза теперь жена Мурада Хайдарова, который за время моего отсутствия на родине, поднялся и стал богатеньким буратино. Даже думать об этом больно, тьфу!

– Я клянусь, это все правда! – убеждаю ее. – Я и капельницы умею ставить, и уколы. По дому все умею делать, и готовлю даже самые сложные блюда! У твоей свекрови не будет никаких забот, если она согласится взять меня к себе.

– Свекровь– то согласится, надо только Мурада уговорить, – морщится Луиза. – Ты ведь знаешь, что он хочет оставить меня здесь, ухаживать за ней, а сам уехать в Москву. Я заикалась уже о сиделке, но он и слышать не хочет, поэтому приходится хитрить. Я расскажу сначала свекрови о твоем сложном положении и попрошу разрешения пустить тебя пожить, пока не встанешь на ноги. А там, ты уже включишься, начнешь ухаживать и за ней, и за домом, а когда вы подружитесь, идею о том, чтобы тебе остаться насовсем, можно будет протолкнуть сначала ей, а она уже потом справится со своим сыном. Меня– то он не послушает.

– А если я не понравлюсь твоей свекрови? – резонно спрашиваю я.

– Понравишься, если не будешь вести себя, как стерва. Она очень добрая, правда! И жалостливая. Просто не ленись и не груби, тогда все у вас прекрасно сложится.

– Это я могу, – уверяю ее. – Спасибо тебе, Луиза! Ты не представляешь в каком я отчаянии!

– Мы просто поможем друг другу, – улыбается подруга, ободряюще сжимая мою руку. – Я сегодня же поговорю с ней, обещаю!

Глава 2

– Ты в своем уме?! – на полном серьезе спрашиваю я жену. – Какое нам дело до того, что эта девушка не хочет выходить замуж? Пусть сама разбирается со своей родней!

– Она не может, Мурад! Ты ведь знаешь, кто ее отец, – заламывает руки Луиза.

Уж я– то, знаю. Слишком хорошо знаю. Видит Бог, я презираю весь их род, во главе с отцом Самиры Анваром, который железной рукой руководит не только своей семьей, но также и семьями своих братьев и сестер.

– Мне нет до этого дела! – отрезаю бескомпромиссно. – Я не хочу видеть эту девушку в своем доме.

– Но она моя единственная подруга, Мурад! – продолжает давить Луиза, сложив руки на выпирающем из– за беременности животе и явно подчеркивая, что в ее положении я не должен ее расстраивать. – Пожалуйста, ей необходима помощь!

– Если бы ты была на ее месте, она и пальцем не пошевельнула ради тебя. Я прекрасно знаю, что представляет из себя Самира. Ты выбрала не того человека для дружбы.

– Ты просто предвзят, потому что не любишь их семью, – обвиняет меня жена. – Мама, скажи ему! Я клянусь, Самира хорошая! Вы сами это поймете, когда познакомитесь с ней.

Мама, которая до этого не вмешивалась в спор, смотрит на меня с укором. Черт, я слишком хорошо знаю этот взгляд! Она уже сдалась.

– Я уже знаком с ней, если помнишь, – говорю ей. – Такие люди не меняются.

– Давай дадим ей шанс, – мягко говорит мама. – С нас ведь не убудет, правда? Девочка погостит несколько дней, пока не найдет работу и жилье. Она нас не стеснит.

Я сжимаю зубы, понимая, что бесполезно говорить о том, что дело не в стесненности, а в том, что я не хочу видеть рядом со своей семьей эту ядовитую змею.

Самира – не обычная девушка, как и с плохими, так и с хорошими чертами характера. Она – зло во плоти. Эгоистичная, высокомерная и безжалостная. И когда он раскроет свой рот, из которого льются одни оскорбления, в сторону моей семьи, я, не церемонясь, выкину ее на улицу. А пока, придется смириться с желанием моей сердобольной матери пригреть эту бедную сиротку. Луиза знала, на что давить, когда рассказывала о том, как Самира потеряла больную мать, за которой ухаживала последние пару лет. Мама тут же сравнила ее с собой, ведь она всю взрослую жизнь моего брата– инвалида провела, ухаживая за ним, пока он не умер три года назад.

– Хорошо, приводи ее, – вздыхаю, пытаясь обуздать свою ярость. – Но имей в виду, что как только она начнет вести себя по– хамски, я тут же укажу ей на дверь.

– Она будет лапочкой, вот увидишь! – довольно улыбается Луиза. – Ты не пожалеешь об этом.

Очень в этом сомневаюсь.

***

Чертова лицемерка очаровала маму! Стоило ей появиться на пороге нашего дома, как она начала вести себя, словно всегда здесь жила. Учитывая, что живем мы в небольшом одноэтажном доме советских времен, доставшимся маме от ее родни, я ожидал, что привыкшая ко дворцу Самира тут же начнет кривить рот и выказывать свою брезгливость, но нет. Актриса оказалась хороша. Даже не спросила, почему я не куплю матери жилье получше, раз уж больше не являюсь нищебродом. Такие неуместные вопросы вполне в ее духе.

– У вас такой уютный дом, – улыбается вместо этого лицемерка, разглядывая зал.

– Это дом моего детства, – говорит мама. – Места маловато, но я не хочу переезжать. В моем возрасте хочется лишь тепла и уюта, а не всей этой роскоши, которую так любит молодежь.

– Наш дом тоже уютный, – обижается Луиза, имея в виду трехэтажный особняк, который мы только закончили строить на соседней улице. – Если бы ты хоть немного пожила там, то поняла бы.

– Зачем мне одной такой огромный дом, раз вы с Мурадом все равно живете в Москве? – снова начинает привычный спор мама.

– Но мы ведь приезжаем в гости, мама! И вместо того дома, живем здесь, с тобой. Когда появится малыш, у него даже своей детской здесь не будет.

– Луиза, хватит! – одергиваю ее.