Злопамятный

– Нормально. Я звоню, чтобы сообщить важную новость. Тебе удобно сейчас говорить?

– Не совсем, – ответил Роуман. – Конечно же, наша семья получила приглашение, мы обязательно будем. Спасибо за звонок, я очень польщен тем, что Вы лично нас пригласили.

– Аааа, – до Кьяры, наконец,  дошло, что он не может в данный момент говорить свободно. – Я поняла, тогда позвони мне в девять вечера, я буду одна в это время.

– Конечно. И Вам всего доброго, до встречи!

– Ну вот, вечером все ему расскажу, – утешила она Амелию.

Однако вечером он не позвонил, а приехал лично вместе со своим отцом.

***

Они только закончили ужинать, когда дворецкий объявил о гостях:

– Мистер Эдвард Хиггинс и мистер Роуман Хиггинс.

– Проводи их в мой кабинет, – сказал Дункан.

Он строго посмотрел на дочерей.

– Идите наверх, чтобы я не слышал ни звука. И не смейте спускаться, пока гости не уедут!

Кьяра с Амелией поднялись из-за стола и направились к дверям, но их остановил оклик отца:

– Через лестницу для слуг, девочки!

Сестры тут же сменили направление. Дом Главы О’Ши был историческим памятником, обходившимся очень дорого и не отличающимся домашним уютом, но он был идеален, когда нужно было за кем-нибудь незаметно проследить или подслушать. Они с Амелией остановились на тесной лестничной площадке, находящейся близко к кабинету отца, который он организовал в одной из старых спален для гостей. Слышимость была плохой, но был шанс услышать обрывки разговора.

– Ты думаешь, они поссорятся? – прошептала Амелия.

– Тссс… Я ничего не слышу.

Вероятность того, что папа разругается в пух и в прах со своим другом детства была велика. Он ценил отношения с Эдвардом Хиггинсом, но власть и престиж ценил куда больше людей. Что бы не сказали ему Роуман с отцом, отец не передумает заключать сделку с Ноа Фитцджеральдом.

– …бессчестный… знал… сукин сын! – слышались возгласы Эдварда Хиггинса.

Недолго же они ходили вокруг да около.

– Я все сказал! – послышался громовой бас отца.

Хлопнула дверь. Девушки переглянулись и бегом направились в комнату для гостей, окна которой выходили на подъездную дорожку. Подбежав к окну, они выглянули из-за занавесок и увидели как Роуман и его отец, покрасневший от гнева и все еще ругающийся, садятся в машину. В последний миг Роуман поднял взгляд, будто почувствовав их присутствие и поднял палец вверх. Они тут же отпрянули в испуге.

– Бежим быстрее в твою спальню, – прошипела Кьяра, схватив застывшую на миг Амелию, за руку.

Они вышли в коридор и едва успели забежать в ее комнату, как послышались шаги отца.

– Амелия, я могу войти? – спросил он, постучав.

– Д-да, папа, заходи.

Дункан зашел и подозрительно посмотрел на нас. Девушки сидели на кровати, тяжело дыша от недавнего бега по коридору.

– Подглядывали, значит, – вздохнул отец. – Разве так ведут себя добропорядочные девушки?

Как ни странно, он выглядел не разозленным, как они ожидали,  а уставшим.

– Кьяра, выйди.

Кьяра встала и молча вышла, зная, что лучше не перечить. К счастью, ее спальня и спальня Амелии соединялись общим балконом, а окно сестры к тому же было открыто, так что, пройдя через свою комнату и притаившись под ним, она могла услышать их тихий разговор.

– … счастлив, если бы ты вышла замуж за Роумана. Я знаю его с рождения, и более того, считаю его таким же достойным человеком, как и его отец. Не хочу сказать, что Ноа – плохой, вовсе нет, но он жесткий человек. Для лидера это хорошее качество, для мужа же… В любом случае, если ты постараешься, то сможешь устроить свою жизнь самым лучшим образом. Поверь мне, при должной хитрости и смекалке, жена способна влиять на мужа. Чем быстрее ты это поймешь и прекратишь сопротивляться этому браку, тем лучше.

– Но папа, неужели ничего нельзя сделать? – заплакала Амелия. – Я не смогу, папа! Ведь в случаях, когда братья претендуют на одну женщину, право выбора дается ей. Почему мы не можем поступить так же?

Совместимость пар зависела от генетики, поэтому часто случалось, что братьям или сестрам соответствовал один и тот же человек. В таких случаях, право выбора предоставлялось тому, на кого претендовали более одного человека.

– У меня связаны руки, дочка, – вздохнул отец. – Эта практика применяется только, если на девушку претендуют родственники, чтобы не было раскола в роду. В нашем случае это невозможно. Что бы ты не думала, я ставлю твое счастье выше своего положения, но я также должен думать и о других своих детях. Мы могли бы отказать любому мужчине, попросившему твоей руки, но не ему. Скоро Ноа Фицджеральд станет Главой. Такому человеку нельзя отказывать, девочка, слишком большую власть он держит в руках. Боюсь, мы не оправимся после такого удара.

– Ты же глава нашего рода, папа! Если ты заручишься поддержкой Совета, то он ничего не сможет сделать.

Отец грустно рассмеялся.

– Как ты еще наивна, девочка. Поверь мне, Амелия, я сделал все, что мог. Совет не поддержит меня, каждый печется о своей шкуре. У нас нет выхода из этой ситуации. Тебе придется выйти замуж за Ноа. Чем быстрее ты смиришься, тем лучше для тебя. Не глупи. Роуман Хиггинс не станет идти против общества ради тебя.

– Это несправедливо. Я не хочу, папа!

Амелия разрыдалась и Кьяра поняла, что разговор окончен. Их отец не выносил слез.

Она осторожно пробралась обратно в свою комнату и села за стол, включив ноутбук. Как и ожидалось, через минуту папа стучал уже в ее дверь.

– Да, папа?

– Кьяра, в пятницу мы едем в загородное поместье Фитцджеральдов на три ночи. В воскресенье будет прием по случаю помолвки. Сообщи об этом своей сестре и выберите себе одежду. Вы должны выглядеть безупречно. Пройдитесь по магазинам, если чего-то не хватает. И, Кьяра? Никаких штанов. Я хочу видеть двух леди с безупречным вкусом.

– Хорошо, папочка.

– Кьяра! Сколько раз я просил тебя не называть меня так! Тебе уже не пять лет.

– Но тебе ведь нравится.

Он одарил ее строгим взглядом и вышел, но Кьяра увидела улыбку, мелькнувшую на его губах.

***

– И что ты предлагаешь делать? – спросила Амелия, когда они устроились на ее кровати позже вечером.

После целого часа рыданий, Кьяре наконец-то удалось ее успокоить. Амелия приняла душ и взбодрилась.