Строгая кузина Кристен

– Дразнишься, значит, – кивнула ему уборщица, – драть тебя нужно, вот что.

Молодой человек быстро поднялся по лестнице и прошел к классу, где начался урок географии. Николас постучался и открыл дверь. Фрау Хартман с указкой стояла у доски, она замолчала и оглянулась на Николаса. Женщина была раздражена тем, что её лекцию прервали. Фрау Хартман хмурилась, белки её карих глаз сверкали на смуглом лице. Учительница географии Фрида Хартман была мулаткой. Она была хороша собой, если вы любите невысоких склонных к полноте женщин. У фрау Хартман были полные губки, маленький носик с широкими ноздрями и большие карие глаза. Кожа цвета какао и черные сверкающие волосы завитые в тугие колечки, которые фрау Хартман коротко стригла. У неё были маленькие ладные ножки и большая красивая грудь. Ученики между собой звали Фриду Хартман фрау Сиська.

– Здравствуйте, фрау Хартман, – сказал Николас и развинченной походочкой прошел на свое место.

Молодой человек бросил рюкзак на парту, где сидел Толстый Сэм. У Сэма было румяное круглое лицо, черные хитрые глазки и тусклые желтые волосы, гладко причесанные и уложенные с помощью мусса. Словно груда костей Николас повалился на скамью и выставил одну ногу в проход. Откинув длинные волосы, которые лезли ему в глаза, он огляделся по сторонам. У окна на первой парте сидели близняшки – Штеффи и Клара. Они поглядывали на Николаса, перешептывались и хихикали. На второй парте возле окна сидела Агнет Беле. Девочка, за которой Николас ухаживал уже второй месяц. Агнет Беле, которую он каждый день провожал домой. Агнет Беле, с которой Николас первый раз поцеловался на прошлой неделе. Агнет медленно повернула голову, и молодой человек увидел, как в стеклах ее круглых очков отразилась яркая зелень стоящего за окном дерева. Юноша увидел её гладкое усыпанное веснушками лицо. Светло-русые волосы были аккуратно собраны в тугой пучок на затылке. Николас снова вспомнил, как они поцеловались у замковой стены на старой дороге. Начинало смеркаться, и городок под их ногами таял, пропадал в сиреневых сумерках. Агент как-то уж очень ловко выдернула деревянные заколку и ее русые волосы рассыпались по плечам, и Николасу сделалось не по себе, юноше показалось, что у него вот-вот остановится сердце. А Агнет лукаво смотрела на Николаса сквозь стекла очков, и древняя каменная кладка за её спиной оплывала в наступающем сумраке…

В классе была еще одна ученица, звали ей Табита Беккер. Это была крупная девица ростом выше Николаса, наверное, на голову. У Табиты были большие серые глаза, но взгляд, как у сонной рыбы, смешной вздернутый нос, полные губы и пухлые щеки. Длинные русые волосы Табита заплетала волосы в косу, а косу укладывала вокруг головы, закалывая шпильками. Девочки из класса смеялись над ней, потому что таких причесок давно уже никто не носит. Кажется, Табита была не очень сообразительной, она говорила медленно, словно боясь сбиться с мысли, подолгу думала, прежде чем ответить и совсем не понимала шуток. Девушка стеснялась своего роста, ходила, ссутулившись, а в классе всегда старалась сесть за парту в углу.

Фрида Хартман стояла у доски в белом хлопковом платье с терракотовым абстрактным орнаментом и декоративной шнуровкой на груди. В вырезе платья Николас видел ложбинку между смуглых грудей, молодой человек угадывал и дорисовывал их очертания. Грудь фрау Хартман то поднималась, то опускалась, мулатка часто дышала, она была возмущена поведением Николаса. Николас подумал, что мог бы часами с замиранием сердца наблюдать, как поднимается и опускается женская грудь. Молодой человек попробовал представить себе фрау Хартман без платья.

– Позволь спросить, почему ты опоздал? – спросила, выдержав театральную паузу, учительница.

Юноша пожал плечами и стал демонстративно рыться в рюкзаке.

– Знаешь, Николас, – сказала Фрида Хартман, сжимая маленькими смуглыми ручками указку, – одного «здравствуйте» недостаточно. Изволь встать и попросить у меня разрешения присутствовать на уроке.

Подол ее белого платья кончался чуть ниже колен. У фрау Хартман были полные, словно налитые икры и тонкие щиколотки. На меленьких ступнях мулатки были белые кожаные туфельки с открытыми мысками.

Юноша поерзал немного на стуле. Ягодицы еще саднили, и Николас не был уверен, что сможет высидеть весь урок.

– Я жду! – сказала Фрида Хартман.

Казалось, белки её глаз светятся на смуглом лице. Её полные губы, подкрашенные матовой бежевого оттенка помадой, были обиженно поджаты.

Николас нашел в кармане спичку и стал ковырять в зубах.

– Или ты сию минуту извинишься и попросишь у меня разрешения присутствовать на уроке, или изволь выйти из класса! – поставила ультиматум учительница-мулатка.

Учительница ждала, сверля Николаса взглядом. Этот мальчишка выводил Фриду Хартман из себя! Николас был такой расхлябанный, развинченный и ленивый, что дальше не куда. Фрау Хартман начинало трясти, когда она видела, как Николас сидел за партой, обязательно развалившись и выставив ногу в проход.

– Ну и ладно, – проворчал Николас.

Юноша демонстративно зевнул. Он подмигнул Толстому Сэму, поднялся из-за парты, забросил за спину рюкзак с учебниками и вышел из класса. Проходя мимо фрау Хартман, Николас почувствовал горький и пряный запах ее духов. Сперва Николас хотел со всей силы хлопнуть дверью, чтобы стекла зазвенели, но передумал. Во-первых, Николас так уже делал, а во-вторых, он был уверен, что фрау Хартман как раз этого от него и ждала… С рюкзаком за плечами юноша медленно шел по коридору. Николас не знал, чем себя занять. Домой идти было рано, Кристен сразу привяжется, почему это он не в школе. И потом, Николас хотел проводить Агнет и поболтать с Толстым Сэмом… Сквозь тонкую стенку класса было слышно, как учительница-мулатка что-то бубнит про Африку, стоя у доски.

– В конце концов, она без всякой причины выставила меня с урока! – напомнил себе Николас, – этого я так не оставлю!

Николас стоял в пустом школьном коридоре и думал, что хорошо было бы запустить в класс какую-нибудь змею. Молодой человек живо представил, как змея медленно ползет по полу мимо грифельной доски, как изгибается ее длинное тело, как поблескивает кожа, как змея шипит, и её раздвоенный язык трепещет в воздухе и как визжит фрау Хартман и, теряя туфли, забирается с ногами на учительский стол. Красота! Но взять змею было негде…

Николас поискал что-нибудь занятное в карманах, но кроме жвачки и зажигалки в карманах ничего не нашлось. Тогда юноша снял со спины рюкзак. В рюкзаке Николас нашел много чего интересного, но больше всего юноше приглянулся зеленый воздушный шарик. Откуда он взялся, Николас решительно не мог понять.

Молодой человек вернулся к двери класса, опустился на корточки и заглянул в замочную скважину. Он увидел стоящую у доски фрау Хартман в белом хлопковом платье, она была увлечена рассказом и постукивала указкой по карте мира, висящей на доске.

Николас осторожно карандашиком пропихнул большую часть воздушного шарика в замочную скважину. Прижавшись к двери, лицом и зажав пуцку зубами, юноша принялся быстро надувать шарик. Вскоре он услышал, как засмеялся Сэм, потом звонко на два голоса захихикали сестры-близняшки.

– Я разве сказала что-то смешное? – растерянным голосом спросила Фрау Хартман.

Все в классе уже заметили, что из замочной скважины в дверях растет большой, похожий на зеленую грушу воздушный шарик. И растет прямо на глазах! И только одна Фрида Хартман ничего не замечала. Она растерянно оглядывала класс, не понимая, почему эти несносные дети над ней смеются! Николас слышал, как ухает, словно филин Табита и заливается смехом Агнет Беле.

– А ну, тихо! Да что с вами сегодня случилось? – в отчаянии кричала Фрау Хартман, стуча указкой по доске.

Пуцка шарика норовила вырваться изо рта, и Николас удерживал её одной рукой. Шарик был тугой, он был готов отправиться в полет. Когда молодой человек вдыхал в него воздух, он слышал, как шарик звенит. Внезапно смех в классе стих. Николас услышал, как стучат туфельки учительницы-мулатки по дощатому полу – тук-тук-тук – все ближе и ближе к двери. Николас выжидал. Тут самое главное было не упустить момент. Вот туфельки остановились возле самой двери. Николас представил, как фрау Хартман наклоняется, тянет руки к шарику. И именно в эту секунду Николас хотел разжать зубы и выпустить пуцку, выпустить шарик из рук, чтобы он вылетел, как зеленая ракета и пронесся с громким бормотанием и хлюпаньем мимо Фриды Хартман, описывая немыслимую траекторию под потолком класса, отскакивая от окон и стен. Николас разжал зубы и прежде, чем отпустить шарик, наверное, чуть-чуть потянул его на себя. И в то же мгновение шарик лопнул. Нет, он не лопнул, он взорвался с оглушительным хлопком! Николас от испуга отдернул руки от двери, но тут же приник глазом к замочной скважине, потому что в классе захохотали, завизжали и застонали так, словно там была заперта стая павианов! Заглянув в замочную скважину, Николас увидел фрау Хартман. Учительница-мулатка сидела на полу возле двери и пыталась снять с лица латексные ошметки зеленого воздушного шарика. Она тяжело дышала. Николасу показалось, что у неё дергается рот.

– Ну вот, и без змеи неплохо получилось, – подумал Николас.

Молодой человек не стал задерживаться, чтобы насладиться овациями. Юноша подобрал с пола рюкзак, пробежал по коридору и скатился вниз по лестнице.

Свободный как птица, Николас выскочил на школьное крыльцо. Не зная как убить время до конца урока, юноша пошел на спортивную площадку. Николас подтянулся на турнике шесть раз и отжался с десяток раз на брусьях. Потом сел на скамейку и стал смотреть, как по гаревой дорожке бегают мальчишки и девчонки из младшего класса. Девчонки были в спортивных брючках, но две осмелились одеть шортики. Николасу нравилось смотреть на их гладкие коленки и ляжки. Молодой человек сидел на лавке в тени молодых кленов и думал об Агнет. На повороте гаревой дорожки стоял худощавый мужчина лет сорока в черном спортивном костюме. Это был учитель физкультуры Питер Ланге. Николасу захотелось выкурить сигаретку, но юноша решил не злить учителя. Вскоре прозвенел звонок, Молодой человек поднялся со скамейки и побрел к крыльцу. Дверь распахнулась, и первым на крыльцо выбежал Толстый Сэм, он попробовал скатиться по перилам, но сделал это так неловко, что едва не свалился на землю. Николас выкатил велосипед из кустов и подошел к Сэму. Друзья крепко пожали друг дружке руки.

– Ник, ты чего сегодня, на все уроки забил?

– Да так, – отмахнулся Николас, – дела.

– Смотри, доиграешься, – предупредил его Сэм, – а фрау Сиську ты сегодня довел до белого каления! Видел бы ты, как она плюхнулась на задницу, когда лопнул шарик! Сидит на полу и чуть не плачет от злости… А мы все буквально стонем от смеха… И, кстати, Лиса про тебя спрашивала. Как бы они твоей кузине не пожаловались.

– Напугал, – пожал плечами Николас, – пускай жалуются…

Потом Николас прикусил язык, потому что вспомнил, как вчера фрау Шеен очень больно отлупила его деревянной массажной щеткой. Юноша поежился и тоскливо оглянулся по сторонам. Но что за невезение, подумал Николас, ведь с них станется, придут жаловаться к Кристен…

Потом с крыльца спустились близняшки и Агнет Беле. Девочки расцеловались, пошептались друг с дружкой и разошлись в разные стороны. Толстый Сэм ухмыльнулся и тоже отчалил, он знал, что Николас будет провожать Агнет до дома.

– Ну что ты такое творишь? – спросила его со смехом Агент, когда Николас догнал ее и отобрал сумку с учебниками. – Зачем весь этот цирк? Фрау Сиська едва не плакала от злости!

– Да ну её! – отмахнулся Николас.

– Тебе повезло, что кузина тебе только нотации читает.

– А тебя, можно подумать, лупят, – хмыкнул юноша.

Агент слегка покраснела, кашлянула в кулачок и стала что-то рассматривать на другой стороне улочки. Николас обнял Агнет за плечи.

– Пойдем к озеру?

– Это совсем не по пути, – сказала Агнет.

Девушка остановилась на мостовой, она внимательно и строго посмотрела на Николаса сквозь круглые стекла очков. От этого взгляда у Николаса сбилось дыхание и сладко заныло в груди.

– Давай погуляем немного!

Агент улыбнулась. Каким же милым казалось Николасу ее гладкое осыпанное веснушками лицо!

– Пообещай, что не будешь меня лапать, как в прошлый раз?

Николас припомнил, что на прошлом свидание, когда он тискал Агент за ляжки и коленки, девушка была совсем не против.

– Честное слово, не буду, – не моргнув глазом, соврал Николас.

Агнет засмеялась.