Пленники горы

– Завтра же поговорю с Фахраддином, – решил он.

Между тем Сакина-ханум не собиралась успокаиваться.

– Его жена сегодня утром прочитала мне маленькую лекцию о правильном воспитании детей. Она намекнула, что мы не занимаемся Зауром. Считает, что это он подбил их паиньку сыночка пойти в горы. Ты не знаешь, как она умеет унизить человека. Ведёт себя так, будто они из рода беков, а мы – чернь.

– Не преувеличивай, – сказал Муса, – сословия отменили в восемнадцатом году. Сейчас мы все – один советский народ.

– Не заставляй меня, внучку «врага народа», говорить лишнее. Ты прекрасно знаешь, о чём речь. Сословия никогда не будут отменены.

– Не кипятись. Я расспрошу парня, что же произошло на самом деле, – сказал он, стараясь успокоить жену.

Он утаил от неё, что Айдын, их старший сын, рассказал ему, как Эмин вытащил Заура из постели в то злополучное воскресенье.

– Вот и поговори. Хотя я почти уверена, что это идея милицейского сынка. Ведь у них заводила он.

С каждым сказанным словом она всё больше распалялась. Муса, зная характер жены, даже не пытался её остановить. Просто ждал окончания бури.

VII

В комнату вошёл Заур. Он включил телевизор и, сев на диван, молча уставился в экран. Некоторое время все трое молчали.

– Чернь хочет кушать, – сказал Заур.

Муса улыбнулся, но чтение газеты не прервал.

– Значит, ты слышал наш разговор, – сказала мать, – надеюсь, весь.

– Не весь, но самую ценную его часть.

– Тогда ты должен понять, что вы люди разных миров. Вы не сможете дружить.

– Сможем, мама. Уже смогли.

Мать уже не в первый раз нелестно высказывалась об их дружбе. Заура это злило. Он спорил, возражал ей, но каждый раз после их разговора у него неприятно ныло под ложечкой. Не в силах продолжать спор, он вышел из комнаты.

– Вернись сейчас же. Я ещё не закончила разговор, – закричала она.

Муса выждал некоторое время и вышел вслед за сыном. Заура на веранде не оказалось. Муса спустился во двор.

Он нашёл сына сидящим под грушевым деревом, в дальнем углу сада. Муса сел рядом. Некоторое время отец и сын молчали.

– Не обижайся на мать, – сказал Муса, – её тоже можно понять. Она тебя любит.

Заур поднял голову. Взгляд его был пронзительным и грустным.

– Отец, мы просто друзья. Ты мог бы прекратить дружбу с человеком только потому, что у его родителей денег больше и должность выше?

Муса молчал, обдумывая ответ. Стоило ли читать тринадцатилетнему пареньку лекцию о суровой действительности и закоснелости человеческого общества? У его мальчика есть стержень, который не стоит ломать пустым философствованием. Заур ему этого не простит.

– Всё зависит только от того, как вы с Эмином относитесь к этому вопросу. Если хочешь знать моё мнение, то, по-моему, вы всем, а главное – самим себе, доказали, что продолжать её стоит.

Муса потрепал волосы сына и встал.

– Но помни: настоящая мужская дружба – ноша не для каждого.

Заур посмотрел отцу в глаза и молча кивнул головой. Муса встал, чтобы уйти, но, передумав, вновь сел.

– Я хочу спросить тебя об одной вещи, сын, – сказал он.

– Какой?

– Ваш поход в горы… Чья это была затея?

Заур опустил голову. Муса терпеливо ждал. Наконец, Заур посмотрел на отца. Взгляд у него был дерзкий.

– Моя, – сказал он.

Муса улыбнулся и похлопал сына по плечу: – Твоя, так твоя. Вставай. Пошли ужинать.

– Как же быстро он стал мужчиной, – подумал Муса.

VIII

Начальник районной милиции Фахраддин Мамедбейли пришёл в управление в семь утра, на час раньше обычного. Ему предстояло решить пару важных вопросов. Прошло двое суток, как обнаружились Эмин с Зауром, и менее суток с момента задержания браконьеров. Через два, максимум три дня он должен переправить задержанных в столицу, и тогда вопросы останутся нерешёнными. Этого Мамедбейли допустить не мог.

Он был в ярости. Никогда в жизни он не испытывал это чувство так глубоко, как в последние два дня. Его единственному сыну грозила смертельная опасность, и только милость Всевышнего спасла его от верной гибели. Конечно, бездельник сам виноват в том, что позволил втянуть себя в столь отвратительную историю. Конечно, он не умеет выбирать друзей и водится с шалопаями вроде Заура. Но всё это не может быть оправданием действиям негодяя. Да как он посмел! У него холодело внутри от мысли, что он мог потерять сына. Нет, он, Фахраддин Мамедбейли, заставит преступника почувствовать, как неосмотрительно тот поступил. Второй вопрос, особого свойства, требовал встречи с глазу на глаз.

Он молча кивнул отдавшему ему честь дежурному и поднялся к себе в кабинет. С тоской посмотрел на кипу документов, накопившихся за последние два дня, тяжело вздохнул и принялся их просматривать. Через пять минут он отшвырнул их в сторону и нажал кнопку селектора.

– Слушаю, товарищ полковник, – раздался голос дежурного.

– Как прошла смена, Ильгар?

– Более-менее спокойно, товарищ полковник. Если не считать задержанного вчера недоумка. Всю ночь буянил.

Дежурный, конечно же, имел в виду вожака браконьерской группы Сардара Мамишева.

– И что же он хотел? Водки?

– Нет. Врача.

– Неужели он так плох?

– Право, не знаю. Говорит, что всё тело болит и дышать не может. Но я ему не поверил. Так ругаться и орать может только здоровый человек.

Непосредственно в аресте полковник не участвовал. Когда он с группой подкрепления прибыл на место, Мамишев лежал связанный и осыпал милиционеров проклятиями. Его сынок сидел в наручниках, прислонившись к дереву, и плакал навзрыд. Задержание далось нелегко: чтобы скрутить бандита, потребовались усилия четырёх милиционеров. Всем четверым порядком от него досталось, пока он не рухнул на землю после точного удара в солнечное сплетение.

Увидев Мамедбейли, он догадался, что перед ним тот самый начальник районной милиции, отец одного из выродков. Он вытаращил на него налитые кровью глаза. Разбитые в кровь губы расплылись в уродливой улыбке, больше похожей на звериный оскал. Из груди вырвались сдавленные звуки, которые, вероятно, означали смех.