Последний отзыв
По всем вопросам обращайтесь на: info@litportal.ru
(©) 2003-2024.
✖
Квартирант
Настройки чтения
Размер шрифта
Высота строк
Поля
Квартирант
Золотина
Не всегда и не у всех жизнь меняется так быстро. Маша – управдом обычной девятиэтажки – буквально за считанные дни получает от судьбы: убийства и их расследования, любимого человека, неожиданных друзей – двуногих и четвероногих, приключения с поисками сокровищ Рейха и тайного современного «Мориарти», который постепенно открывает свои коварные планы в каждой следующей книге, и в результате – тонкие хищные руки преступника обретут своего хозяина.
Глава 1
Квартирант
Ночным «звонком в дверь» уже тяжело было испугать и даже удивить. С кровати встала на автомате – на ходу просыпаясь, тяжело шаркая ногами, пошла открывать дверь. Уже как пару лет перестала приводить себя в порядок перед открытием двери ночью. Только краем глаза глянула в зеркало. Боковое зрение отметило растрепанную короткую стрижку, слегка помятое лицо и затуманенные сном глаза. «Красавишна…а ведь когда-то спросонья я была иной…», – пронеслось ехидно в голове.
На пороге стоял, переминаясь с ноги на ногу, то ли от нетерпения, то ли от неловкости молодой парень в домашней одежде и тоже, судя по лицу, недавно мирно спавший. Этого жильца я не знала. Стало немного интереснее.
«Простите, но меня заливают… сверху… а на квитанциях об оплате квартиры есть телефон сантехника. Я звонил, честно звонил, а он сказал пойти к Вам. Вроде как, только Вы решите это… этот… вопрос…»
«Номер квартиры какой?»
«Я не сообразил посмотреть… простите»
«Ваш номер квартиры какой?»
«95»
«Значит заливает 99. Пошли.»
По дороге на 7 этаж расспросила жильца как он вообще стал жить в нашем доме. Если в двух словах, то знакомая знакомой порекомендовала владелице квартиры (милой старушке, вдруг ударившейся в религию, но тихой и никого вопросами веры, не напрягающей) разрешить пожить в ее отсутствие Роме, то есть ему… на данный момент нашему «затопленному». Для себя информацию я восприняла по-иному – сдала в аренду бабулька квартиру свою, а сама уехала к детям за границу – то ли на земли обетованные, то ли в Европу. Не помню точно куда дети ее иммигрировали. Да… боятся правду говорить… не хотят налоги платить… в деньгах терять. Горько. Горько и обидно. Ведь «накрапают» соседи в налоговую, или со зла квартиранты нажалуются участковому. И что в итоге. Минимум – скандал, и мне неприятности, а максимум – суд и штраф немалый. Может конечно все и тихо пройти… а может…
Дверь 99-ой находилась за еще одной дверью так называемого «предбанника». Выведенный звонок этой квартиры был частью видеодомофона, что мне говорило о какой-никакой, но финансовой обеспеченности жильцов. На звонок никто не отреагировал. Чтож … Надо будить жильцов 100-й. Долго не открывали. А в затылок мне сопел еще более взволнованный «затопленный» Рома.
«Хорошо хоть молчит – не сетует и не дает «дельных» советов», – подумалось и сразу упорхнуло, так как Рома вкусно и громко зевнул у меня за спиной, а двери предбанника распахнулись одновременно с его зевотой. Я зевнула по цепочке за Ромой. На пороге появился Федор – хозяин 100-й квартиры. Коренастый крепкий мужчина после 50 лет. Он мне всегда напоминал гнома Гимли из «Властелина колец», а сейчас ночью вообще был просто его точной копией. «Гимли»-Федор зевнул вслед за мной. Скрыв улыбку и расшаркавшись с извинениями, я быстро начала пояснять сложившуюся ситуацию. На лице Федора лежала мрачная тень недовольства человека, которого разбудили ночью абсолютно беспричинно на его взгляд. Но в процессе моих извинений-пояснений, в его лице произошла удивительная метаморфоза – тень недовольства сменилась заинтересованностью, которая плавно перешла в теплое участие и завершилась широкой и безумно обаятельной улыбкой. Я теперь поняла, почему такая красавица как Нина (жена Федора) смогла в свое время влюбиться в такого несимпатичного мужчину как Федор. С появлением улыбки на лице, Федор становился настолько обаятельным и приятным, что говорить с ним хотелось, о чем угодно, лишь бы долго. Федор в свою очередь бурчал свое: «Да, ничего, ничего, с каждым может быть…Проходите, стучите в двери к ним. Спят видать крепко…».
«Простите…простите…ПРОСТИТЕ», – в процессе пояснений начал вклиниваться в разговор «затопленный» Рома, и с каждым «простите» он повышал интонацию, и третье «простите» прозвучало на очень высокой ноте, еще пару «простите» и он точно перейдет на ультразвук…
Ну, вот – перехвалила. А ведь молчал, сопел и зевал. И чего неймется. Ведь сдвинулся же его вопрос с мертвой точки, сам же видит.
«Я прошу прощения! Там НОГИ!». Мы с Федором одновременно замолчали и глянули на Рому, точнее туда куда показывал его указательный палец – аккуратненько и скромно, будто бы украдкой, направлял наш взгляд действительно на ноги. Дверь в 99-ю была приоткрыта. Почему мы это не увидели сразу я не знаю. Может угол зрения был обманчив, а может мы просто были настроены на 100-ю квартиру. Не знаю. Видать, что два интеллигента и один потоп – это неправильно. Была бы я в компании с менее сдержанным жильцом, то после открытия Федором предбанника, «затопленный» моментально бы ринулся стучать в дверь к обидчику, и «НОГИ» в приоткрытой 99-й были бы замечены сразу. А в данный момент собрались три абсолютно уравновешенных человека, выдержка которых и привела к тому, что «НОГИ» и приоткрытую 99-ю сразу не заметили.
Но, как бы там ни было, в щель от приоткрытой двери 99-й были видны ноги. Они были обуты и торчали подошвой кверху, как будто бы их владелец лежал там в темноте квартиры на животе. Мы втроем переглянулись. Федор посмотрел на меня взглядом полным вопросительных матов из разряда «что за …?», при чем улыбка с его лица упорхнула вместе с волшебной харизмой. Взгляд Романа был более красноречив и в секунду менял свой окрас – от победоносного: «Я же говорил, что там ноги!» до почти истеричного: «А что же теперь делаАААть?» Я аккуратно постучала костяшками пальцев по двери. В абсолютной тишине звук стука был слегка зловещим. Что же, пришлось первой подать голос.
«Есть кто-нибудь?»
Тишина в ответ.
«Наташа, Саша!»
Тишина.
Поняв, что стук и ауканье не решат сложившуюся ситуацию. Я присела и потрогала НОГУ. Одну. Правую. Ни ответа – ни привета. Я подергала сильней. Та же реакция. Что-то напрягало и одновременно пугало. То ли нога как-то тряпично и неестественно реагировала на мои дерганья, то ли абсолютная тишина, но заходить в квартиру совсем не хотелось. А надо. Я же управдом. ДА. Управдом же я в конце концов! Внутренний тренинг «Я – управдом!» мне абсолютно не помог, и сил не добавил, а только забрал последние. Неожиданно сбоку от меня и за спиной у Федора появилась Нина. Ночные бдения ее не красили, но какая-то ее деревенская непосредственность и простота продвинули ситуацию вперед: «Маша, так может он пьяный? Дерни посильнее. Или переступи и в квартиру зайди. Напился видать, вот воду и забыл выключить, бедолашный». Ободренная Нининым напутствием, я перешагнула аккуратно через ноги и прошла в квартиру. Порыскав по стенам нашла включатель —, он мерцал в полумраке оранжевой лампочкой. Пока я все это делала в голове копошились странные мысли. «Если напился, то, судя по тому, что валяется в коридоре, еще и ногами в дверном проеме, видать не дошел до ванны или кухни с краном. Кто же тогда воду выключить забыл? А может не 99-я топит, только бы трубы в перекрытиях не прохудились… это тогда целая история начнется… даже подумать страшно…»
Свет, который я включила, выхватил на полу такую картину, которая стерла из головы все мысли о потопе, трубах, оставив только Федины вопросительные маты из разряда «что за …?»
На полу лежал человек. На животе. Ноги и руки неестественно повернуты и раскинуты. Одна штанина была снята с ноги при чем с ботинком вместе и лежала аккурат рядом со второй нормально одетой и обутой ногой. Что создавало эффект трехного человека. Сиротливо оголенная нога в носке валялась рядом как-то странно вывернутая, как будто человек карабкался по полу и упирался этой ногой для отталкивания. Голова в чудной шапке была повернута на бок и лежала в луже из темной жижи.
«Я же говорила, напился и упал, БОЖЕБОЖЕБОЖЕ, он хоть жив!? Надо растолкать. И скорую надо. Маша!»
Пульс на руке не прощупывался. А может я искать его не умею. О, Нина же медсестра в прошлом.
«Нина, потрогайте пожалуйста – есть ли у него пульс».
«Так ты же трогала уже».
«Не могу нащупать».
«А ты лицо смотрела? Это Саша?»
«Нет, не смотрела».
Отодвинув с лица шапку, я поняла, что пульс искать не надо, и что это – не Саша (хозяин 99-й). Как я определила, что человек мертв, я пояснить не могу. Как-то интуитивно что ли. Раньше находить трупы мне как-то не приходилось.
«Это – не Саша. Нина поищите пульс. Но очень аккуратно, он, по-моему, мертв»
«Я труп трогать не буду. Мало ли от чего он помер. Может заразный какой. А у меня внуки!», – и Нина ушла в свою квартиру также неожиданно, как и появилась из нее. «Ну, просто «Алиса в стране чудес», а не Нина», – зло подумалось. Собрав в кучу все, что осталось от сил, воспитания и выдержки, я поискала пульс на одной руке, на второй и на всякий случай на шее. Его нигде не было.
«Пульса нет. Надо звонить в полицию… и в скорую…»
Федор медленно, но верно начал топать к своей квартире.
«Ну… вы… это… если надо будет, то зовите», – при чем дверь квартиры он закрыл уже на первом слоге слова «зовите». Я повернулась и глянула на Романа. Мужественным его не назовешь. Храбрым тем более. Но с места он не сдвинулся. Советы не давал. Уходить не собирался. Но почему-то помощи я от него все-таки не ждала.
Звонок в полицию. Адрес. Фамилия, имя и отчество… мои. «Да, труп. Да, нашла. Нет, не знакомый. Да, я управдом. Да, есть еще свидетели. Спасибо, будем ждать.»
Звонок в скорую. Адрес. Мои фамилия, имя и отчество. «Нет, не мои? А я не знаю фамилию, имя и отчество трупа. Кого спросить? Потерпевшего? Так он же труп! Да, полицию вызвали. Фамилия, имя и отчество? Мои? Спасибо, будем ждать.»
Ждали недолго. Приехали две инстанции почти одновременно. Судя по всему, у них был магнитный ключ «вездеход» от входной двери, так как в парадное они вошли сами. Глухо переговариваясь между собой, поднялись на 7 этаж к нам. Пешком, не на лифте. Боятся? Не доверяют? Не положено? Интересно бы узнать почему. Мы с Ромой стояли и стерегли труп, как два верных пса. Что ждала я – мне было понятно. А вот что ждет Рома для меня было вопросом, искать ответ, на который я сейчас совсем-совсем не имела желания. Полиция с новым «интерфейсом» радовала глаз. Молодые, бравые, подтянутые… лихие и слегка придурковатые. О чем-то постоянно переговаривались между собой. На что-то друг другу указывали руками с суровым деловым видом. Наш участковый суетился изрядно. Бегал к ним, получал вопрос, подбегал к нам с этим вопросом. Получал ответ и, деловито сопя, передавал ответ в группу полиции. Что было дивным, так то, что никто из группы полиции напрямую вопросы нам с Ромой не задавал. Если подумать, то было все не так как в детективном кино. Совсем не так. Сотрудники скорой помощи как-то скромно и тихо констатировали смерть найденного, слегка его потревожили, поворачивая в разные стороны, уложили по возможности «все как было до них», заполнили какие-то бумаги, получили подписи у полиции и удалились также незаметно, воспользовавшись в этот раз лифтом. Время летело незаметно. Мы продолжали стоять на лестничной площадке. К нам-таки присоединилась 100-я квартира в лице Федора и Нины, в качестве понятых. Теперь помимо двух патрульных и участкового на этаже были еще нас четверо. Толпа немалая для наших небольших площадок и пролетов. Периодически открывались двери соседских квартир, и любопытные лица жильцов задавали практически одинаковые вопросы от: «Что случилось?» до: «БожеБожеБоже, как это могло случится?» Нина шепотом больше похожим на шипенье со страдальческим видом рассказывала всем любопытным что и как она видела до тех пор, пока кто-то из полиции ее не приструнил. Участковый, получив очередное задание от бравых полицейских, трусцой побежал вниз по пролетам. Я поняла, что отправили его на встречу следственной группе. Сведущая во всем Нина прокомментировала его уход на свой лад: «Видать за медиками побежал, забыли что-то. Ой, хорошо бы вернулись. У меня к их врачу вопросы есть. Вот как наклонюсь, так сразу в глазах темнеет. Чего бы это? В нашей-то поликлинике не достоишься в очередях к врачу. А тут такой удачный случай – доктор и прям тут. В коммерческую медицину не обратиться ведь – столько денег за прием где ж наскрести-то». Нинины рассуждения прервал звук внезапно поехавшего лифта. Все вздрогнули и в ожидании начали смотреть на раздвижные двери подъемника. К разочарованию многих ожидающих на площадке, когда створки открылись, вышло всего два человека. Один – молодой спортивного телосложения, а второй – изрядно пожилой, не толстый, но упитанный, при этом просто излучающий достоинство и благородство. Молодой суетливо шел рядом со старшим товарищем, периодически озорно улыбаясь, по сторонам стоящим людям, причем одними глазами. Второй не шел, он плыл, плыл по воздуху важной походкой, при этом абсолютно не комичной, а действительно степенной поступью человека, который знал куда идет, зачем идет, почему идет и более того, абсолютно уверен, когда отсюда уйдет. Нина каким-то животным чутьем определила в нем доктора. С ошалелыми глазами она как черт из табакерки выскочила перед солидным джентльменом и скороговоркой выпалила: «Простите доктор, у меня вот проблема – как наклонюсь в глазах темнеет. Вы меня не посмотрите?» Внезапная остановка абсолютно не смутила «доктора». Он медленно окинул взглядом Нину, потом остальных участников собрания, пожевал губу в задумчивости, пошевелил пальцами свободной от чемодана руки, которая была обтянута красивой кожаной перчаткой. И наконец-то вкрадчиво произнес: «Милая, Вы нуждаетесь в уходе врача, – Нина завороженно внимала его словам, в такт согласно покачивая головой, – «и чем дальше уйдет от Вас врач, тем лучше и для Вас, и для врача». На площадке воцарилась, простите за каламбур, мертвая тишина. Продлилась она несколько дольше, чем ожидалось, поэтому двое из лифта успели зайти в тамбур 99 и 100 квартир, а шумевшие внизу шаги группы людей приблизились на несколько лестничных пролетов. Смеяться начали по очереди. Кто засмеялся первым сказать было сложно. Смешки начали перерастать в хихиканье, перетекать в откровенный смех, продолжившись гоготом. В итоге люди, поднимавшиеся по ступенькам, были встречены гомерическим хохотом с элементами истерики. Удивился только участковый, да так, что споткнулся об ступеньку и потерял шапку, папку и перчатки, что привело к еще одному взрыву смеха. Когда волна смеха начала утихать, то стали слышны слова, исходящие от вновь прибывших по лестнице людей. «О, раз смеются, значит наши эксперты уже тут…».
Спустя несколько часов я для себя сделала вывод – то, что происходило до прихода специализированной СОГ (следственно оперативной группы) назвать следственно оперативным мероприятием «по горячим следам» было нельзя. И только с их появлением завелся розыскной механизм. Первое, что бросалось в глаза – это слаженность работы команды. Тихие, спокойные фразы, действия, отточенные то ли частым повторением, то ли уверенным профессионализмом. Наблюдать было интересно, тем более, что страх и внутренняя истерика от осознания присутствия трупа в нескольких метрах от меня, уже прошли. Время опять начало ускоренно крутить стрелку часов. Я глянула в окошко – уже не светало, а очень уверено рассвело. Люди приходили и уходили. Исходя из услышанного, я поняла, что это были служащие других подразделений из этой оперативной группы. Были медики, которые в итоге унесли труп в темно-синем мешке, предварительно поохав-поахав по поводу маленького лифта, и что нести надо вручную с седьмого этажа, при этом впритык умещаясь на разворотах узких пролетов. Видеосъемка велась постоянно. Периодически мне задавались вопросы. Я старательно давала ответы, при этом с нескрываемым интересом слушала, о чем говорят «спецы» между собой. Именно этот интерес завел меня ближе положенного на тот момент к двери 99-й квартиры. А точнее в сам дверной проем. Я удобно в нем устроилась, облокотившись о дверной косяк, и слушала, как два уже знакомых мне эксперта обсуждали и записывали все вокруг в квартире, а точнее сказать – описывали и конспектировали.
«Вениамин Рафаилович, а приметили ли Вы следующее несоответствие при первичном осмотре трупа?», – голос пожилого, но как оказалось в последствии не старшего эксперта, звучал мягко, но зычно, и как на мой взгляд весьма авторитетно, тем более в сравнении с тембром Вениамина Рафаиловича – «Это несоответствие наводит на мысль о статусе, точнее высоком социальном статусе нашего трупа». «Иван Иванович, Вы, о чем именно говорите? Уточните пожалуйста», – да… голос Вениамина Рафаиловича не был насыщен обертонами, поэтому звучал все-таки не так ярко и красочно, как Иван Иванович.
«Я обратил внимание на его ухоженные руки, дорогие носки и трусы. И жуткую верхнюю одежду – сильно заношенную, грязную и местами рваную до неприличия».
«Да, да… я заметил. Особенно снятая штанина. Такое впечатление, что ее зубами стягивали с ноги и при этом рвали в лохмотья, как Бобик грелку. Иными словами, перед нами либо олигарх, заигравшийся в бомж-тур, либо бомж – метросексуал. Короче, жесть. Будем дома посмотреть внимательно кто он и почему в таких офигенно дорогих труселях».
Слог речи Вениамина Рафаиловича меня удивил. Он был полон молодежного сленга, что тем более на фоне изысканности Ивана Ивановича очень резало слух, и совсем не придавало юному старшему эксперту авторитета и профессионального веса в моих глазах. А еще его постоянно смеющийся озорной взгляд и неприкрытая хотя бы усами или бородой явная молодость, не давали возможности увидеть в нем мало того, что старшего эксперта криминалиста, так еще и известного ученого криминалиста, доктора юридических наук, профессора криминалистики. Про все эти заслуженные звания Вениамина Рафаиловича я узнала абсолютно неожиданно настолько, что аж слегка подпрыгнула или мне показалось, что я подпрыгнула физически, а на самом деле от испуга сердце подлетело просто к горлу, по пути перехватив дыхание. Короче говоря, как сказал бы Вениамин Рафаилович, стреманулась я здорово. Итак, удобно устроившись в дверном проеме 99-й, я развесила уши и смачно внимала экспертам криминалистам. Было настолько интересно и любопытно, что окружающие меня шумы я вообще не воспринимала. И вдруг мою нирвану взорвала достаточно громкая фраза откуда-то сверху.
«Зря хмыкаете и называете Вениамина Рафаиловича Венечкой. Между прочим, он не просто старший эксперт криминалист, но еще и известный ученый криминалист, доктор юридических наук, профессор криминалистики и что-то там еще… я просто не вспомню сходу все его регалии». Я дернулась и начала вертеть головой из стороны в сторону, а также вверх, да видать слишком резко вверх, что привело к какому-то неожиданному головокружению. Или это бессонная ночь давала о себе знать с волнительными событиями заодно. Короче говоря, чтобы не упасть, я вцепилась в дверной косяк двумя руками и, судя по всему окончательно поссорившись с координацией движений, я приложилась лбом все в тот же косяк двери 99-й квартиры.
«Ох, ты ж, ежики, ежики!», – раздалось опять где-то сверху надо мной. Вениамин Рафаилович при этом был верен своей натуре. Он ляпнул ладонью себя по лбу и при этом емко и красочно высказался: «Офигеть!». Иван Иванович окинул меня и мои выкрутасы томным взглядом: «Сережа, что же Вы девушку так устрашили. Не дай Бог, испуг яйцами выкатывать надо будет у повитухи… или яйцом. Не знаю, как правильнее будет. Вениамин Рафаилович! Я Вас умоляю, ни слова! Гусары молчат!» При этом старшего эксперта явно распирало от невысказанной соленой шуточки по поводу яйца или яиц и их выкатыванием. Собрав себя в один кусок, я все-таки сфокусировала взгляд на этом Сереже с его «ежиками». Передо мной стоял, а точнее надо мной возвышался молодой мужчина в кожаной теплой куртке на меху и кепке, слегка сдвинутой на затылок. Телосложения он был скорее богатырского, чем гимнастического. Черты лица были на удивление правильные и крупные, зеленые глаза над корректирующими очками смотрели с насмешкой и одновременно в них были доброта и забота. Широкая, добродушная улыбка открывала красивые рекламные зубы, плюс обаянием Сережа, можно сказать, светился. Он протянул руки, чтобы поднять меня с пола, при этом показывая широко открытые ладони. Обычно так знакомятся с собаками – демонстрируют им развернутые ладони в качестве абсолютного доверия и, естественно доказывая таким образом, что в руках нет никаких предметов. Поднял на ноги он меня медленно, легко и уверенно, продолжая улыбаться и даже секундно похмыкивать себе под нос. «Вы не сильно ушиблись? Голова не кружится?» Я молчала, прислушиваясь к боли во лбу. «Надо бы ощупать девушку на предмет травм…», – сально улыбаясь предложил Вениамин Рафаилович. «Труп ощупывайте на предмет установления личности», – в такт Вениамину Рафаиловичу ответил Сережа. При этом он насмешливо смотрел мне прямо в глаза, будто бы пытался с них сосканировать какую-то информацию. Вот он – знаменитый «ментовский» взгляд, который так часто выдает работников правоохранительных органов.
«Что же Вы девушка крушите нам место преступления? Следы свои оставляете… а потом нашим экспертам идентифицировать Вас надо будет.»
Золотина
Не всегда и не у всех жизнь меняется так быстро. Маша – управдом обычной девятиэтажки – буквально за считанные дни получает от судьбы: убийства и их расследования, любимого человека, неожиданных друзей – двуногих и четвероногих, приключения с поисками сокровищ Рейха и тайного современного «Мориарти», который постепенно открывает свои коварные планы в каждой следующей книге, и в результате – тонкие хищные руки преступника обретут своего хозяина.
Глава 1
Квартирант
Ночным «звонком в дверь» уже тяжело было испугать и даже удивить. С кровати встала на автомате – на ходу просыпаясь, тяжело шаркая ногами, пошла открывать дверь. Уже как пару лет перестала приводить себя в порядок перед открытием двери ночью. Только краем глаза глянула в зеркало. Боковое зрение отметило растрепанную короткую стрижку, слегка помятое лицо и затуманенные сном глаза. «Красавишна…а ведь когда-то спросонья я была иной…», – пронеслось ехидно в голове.
На пороге стоял, переминаясь с ноги на ногу, то ли от нетерпения, то ли от неловкости молодой парень в домашней одежде и тоже, судя по лицу, недавно мирно спавший. Этого жильца я не знала. Стало немного интереснее.
«Простите, но меня заливают… сверху… а на квитанциях об оплате квартиры есть телефон сантехника. Я звонил, честно звонил, а он сказал пойти к Вам. Вроде как, только Вы решите это… этот… вопрос…»
«Номер квартиры какой?»
«Я не сообразил посмотреть… простите»
«Ваш номер квартиры какой?»
«95»
«Значит заливает 99. Пошли.»
По дороге на 7 этаж расспросила жильца как он вообще стал жить в нашем доме. Если в двух словах, то знакомая знакомой порекомендовала владелице квартиры (милой старушке, вдруг ударившейся в религию, но тихой и никого вопросами веры, не напрягающей) разрешить пожить в ее отсутствие Роме, то есть ему… на данный момент нашему «затопленному». Для себя информацию я восприняла по-иному – сдала в аренду бабулька квартиру свою, а сама уехала к детям за границу – то ли на земли обетованные, то ли в Европу. Не помню точно куда дети ее иммигрировали. Да… боятся правду говорить… не хотят налоги платить… в деньгах терять. Горько. Горько и обидно. Ведь «накрапают» соседи в налоговую, или со зла квартиранты нажалуются участковому. И что в итоге. Минимум – скандал, и мне неприятности, а максимум – суд и штраф немалый. Может конечно все и тихо пройти… а может…
Дверь 99-ой находилась за еще одной дверью так называемого «предбанника». Выведенный звонок этой квартиры был частью видеодомофона, что мне говорило о какой-никакой, но финансовой обеспеченности жильцов. На звонок никто не отреагировал. Чтож … Надо будить жильцов 100-й. Долго не открывали. А в затылок мне сопел еще более взволнованный «затопленный» Рома.
«Хорошо хоть молчит – не сетует и не дает «дельных» советов», – подумалось и сразу упорхнуло, так как Рома вкусно и громко зевнул у меня за спиной, а двери предбанника распахнулись одновременно с его зевотой. Я зевнула по цепочке за Ромой. На пороге появился Федор – хозяин 100-й квартиры. Коренастый крепкий мужчина после 50 лет. Он мне всегда напоминал гнома Гимли из «Властелина колец», а сейчас ночью вообще был просто его точной копией. «Гимли»-Федор зевнул вслед за мной. Скрыв улыбку и расшаркавшись с извинениями, я быстро начала пояснять сложившуюся ситуацию. На лице Федора лежала мрачная тень недовольства человека, которого разбудили ночью абсолютно беспричинно на его взгляд. Но в процессе моих извинений-пояснений, в его лице произошла удивительная метаморфоза – тень недовольства сменилась заинтересованностью, которая плавно перешла в теплое участие и завершилась широкой и безумно обаятельной улыбкой. Я теперь поняла, почему такая красавица как Нина (жена Федора) смогла в свое время влюбиться в такого несимпатичного мужчину как Федор. С появлением улыбки на лице, Федор становился настолько обаятельным и приятным, что говорить с ним хотелось, о чем угодно, лишь бы долго. Федор в свою очередь бурчал свое: «Да, ничего, ничего, с каждым может быть…Проходите, стучите в двери к ним. Спят видать крепко…».
«Простите…простите…ПРОСТИТЕ», – в процессе пояснений начал вклиниваться в разговор «затопленный» Рома, и с каждым «простите» он повышал интонацию, и третье «простите» прозвучало на очень высокой ноте, еще пару «простите» и он точно перейдет на ультразвук…
Ну, вот – перехвалила. А ведь молчал, сопел и зевал. И чего неймется. Ведь сдвинулся же его вопрос с мертвой точки, сам же видит.
«Я прошу прощения! Там НОГИ!». Мы с Федором одновременно замолчали и глянули на Рому, точнее туда куда показывал его указательный палец – аккуратненько и скромно, будто бы украдкой, направлял наш взгляд действительно на ноги. Дверь в 99-ю была приоткрыта. Почему мы это не увидели сразу я не знаю. Может угол зрения был обманчив, а может мы просто были настроены на 100-ю квартиру. Не знаю. Видать, что два интеллигента и один потоп – это неправильно. Была бы я в компании с менее сдержанным жильцом, то после открытия Федором предбанника, «затопленный» моментально бы ринулся стучать в дверь к обидчику, и «НОГИ» в приоткрытой 99-й были бы замечены сразу. А в данный момент собрались три абсолютно уравновешенных человека, выдержка которых и привела к тому, что «НОГИ» и приоткрытую 99-ю сразу не заметили.
Но, как бы там ни было, в щель от приоткрытой двери 99-й были видны ноги. Они были обуты и торчали подошвой кверху, как будто бы их владелец лежал там в темноте квартиры на животе. Мы втроем переглянулись. Федор посмотрел на меня взглядом полным вопросительных матов из разряда «что за …?», при чем улыбка с его лица упорхнула вместе с волшебной харизмой. Взгляд Романа был более красноречив и в секунду менял свой окрас – от победоносного: «Я же говорил, что там ноги!» до почти истеричного: «А что же теперь делаАААть?» Я аккуратно постучала костяшками пальцев по двери. В абсолютной тишине звук стука был слегка зловещим. Что же, пришлось первой подать голос.
«Есть кто-нибудь?»
Тишина в ответ.
«Наташа, Саша!»
Тишина.
Поняв, что стук и ауканье не решат сложившуюся ситуацию. Я присела и потрогала НОГУ. Одну. Правую. Ни ответа – ни привета. Я подергала сильней. Та же реакция. Что-то напрягало и одновременно пугало. То ли нога как-то тряпично и неестественно реагировала на мои дерганья, то ли абсолютная тишина, но заходить в квартиру совсем не хотелось. А надо. Я же управдом. ДА. Управдом же я в конце концов! Внутренний тренинг «Я – управдом!» мне абсолютно не помог, и сил не добавил, а только забрал последние. Неожиданно сбоку от меня и за спиной у Федора появилась Нина. Ночные бдения ее не красили, но какая-то ее деревенская непосредственность и простота продвинули ситуацию вперед: «Маша, так может он пьяный? Дерни посильнее. Или переступи и в квартиру зайди. Напился видать, вот воду и забыл выключить, бедолашный». Ободренная Нининым напутствием, я перешагнула аккуратно через ноги и прошла в квартиру. Порыскав по стенам нашла включатель —, он мерцал в полумраке оранжевой лампочкой. Пока я все это делала в голове копошились странные мысли. «Если напился, то, судя по тому, что валяется в коридоре, еще и ногами в дверном проеме, видать не дошел до ванны или кухни с краном. Кто же тогда воду выключить забыл? А может не 99-я топит, только бы трубы в перекрытиях не прохудились… это тогда целая история начнется… даже подумать страшно…»
Свет, который я включила, выхватил на полу такую картину, которая стерла из головы все мысли о потопе, трубах, оставив только Федины вопросительные маты из разряда «что за …?»
На полу лежал человек. На животе. Ноги и руки неестественно повернуты и раскинуты. Одна штанина была снята с ноги при чем с ботинком вместе и лежала аккурат рядом со второй нормально одетой и обутой ногой. Что создавало эффект трехного человека. Сиротливо оголенная нога в носке валялась рядом как-то странно вывернутая, как будто человек карабкался по полу и упирался этой ногой для отталкивания. Голова в чудной шапке была повернута на бок и лежала в луже из темной жижи.
«Я же говорила, напился и упал, БОЖЕБОЖЕБОЖЕ, он хоть жив!? Надо растолкать. И скорую надо. Маша!»
Пульс на руке не прощупывался. А может я искать его не умею. О, Нина же медсестра в прошлом.
«Нина, потрогайте пожалуйста – есть ли у него пульс».
«Так ты же трогала уже».
«Не могу нащупать».
«А ты лицо смотрела? Это Саша?»
«Нет, не смотрела».
Отодвинув с лица шапку, я поняла, что пульс искать не надо, и что это – не Саша (хозяин 99-й). Как я определила, что человек мертв, я пояснить не могу. Как-то интуитивно что ли. Раньше находить трупы мне как-то не приходилось.
«Это – не Саша. Нина поищите пульс. Но очень аккуратно, он, по-моему, мертв»
«Я труп трогать не буду. Мало ли от чего он помер. Может заразный какой. А у меня внуки!», – и Нина ушла в свою квартиру также неожиданно, как и появилась из нее. «Ну, просто «Алиса в стране чудес», а не Нина», – зло подумалось. Собрав в кучу все, что осталось от сил, воспитания и выдержки, я поискала пульс на одной руке, на второй и на всякий случай на шее. Его нигде не было.
«Пульса нет. Надо звонить в полицию… и в скорую…»
Федор медленно, но верно начал топать к своей квартире.
«Ну… вы… это… если надо будет, то зовите», – при чем дверь квартиры он закрыл уже на первом слоге слова «зовите». Я повернулась и глянула на Романа. Мужественным его не назовешь. Храбрым тем более. Но с места он не сдвинулся. Советы не давал. Уходить не собирался. Но почему-то помощи я от него все-таки не ждала.
Звонок в полицию. Адрес. Фамилия, имя и отчество… мои. «Да, труп. Да, нашла. Нет, не знакомый. Да, я управдом. Да, есть еще свидетели. Спасибо, будем ждать.»
Звонок в скорую. Адрес. Мои фамилия, имя и отчество. «Нет, не мои? А я не знаю фамилию, имя и отчество трупа. Кого спросить? Потерпевшего? Так он же труп! Да, полицию вызвали. Фамилия, имя и отчество? Мои? Спасибо, будем ждать.»
Ждали недолго. Приехали две инстанции почти одновременно. Судя по всему, у них был магнитный ключ «вездеход» от входной двери, так как в парадное они вошли сами. Глухо переговариваясь между собой, поднялись на 7 этаж к нам. Пешком, не на лифте. Боятся? Не доверяют? Не положено? Интересно бы узнать почему. Мы с Ромой стояли и стерегли труп, как два верных пса. Что ждала я – мне было понятно. А вот что ждет Рома для меня было вопросом, искать ответ, на который я сейчас совсем-совсем не имела желания. Полиция с новым «интерфейсом» радовала глаз. Молодые, бравые, подтянутые… лихие и слегка придурковатые. О чем-то постоянно переговаривались между собой. На что-то друг другу указывали руками с суровым деловым видом. Наш участковый суетился изрядно. Бегал к ним, получал вопрос, подбегал к нам с этим вопросом. Получал ответ и, деловито сопя, передавал ответ в группу полиции. Что было дивным, так то, что никто из группы полиции напрямую вопросы нам с Ромой не задавал. Если подумать, то было все не так как в детективном кино. Совсем не так. Сотрудники скорой помощи как-то скромно и тихо констатировали смерть найденного, слегка его потревожили, поворачивая в разные стороны, уложили по возможности «все как было до них», заполнили какие-то бумаги, получили подписи у полиции и удалились также незаметно, воспользовавшись в этот раз лифтом. Время летело незаметно. Мы продолжали стоять на лестничной площадке. К нам-таки присоединилась 100-я квартира в лице Федора и Нины, в качестве понятых. Теперь помимо двух патрульных и участкового на этаже были еще нас четверо. Толпа немалая для наших небольших площадок и пролетов. Периодически открывались двери соседских квартир, и любопытные лица жильцов задавали практически одинаковые вопросы от: «Что случилось?» до: «БожеБожеБоже, как это могло случится?» Нина шепотом больше похожим на шипенье со страдальческим видом рассказывала всем любопытным что и как она видела до тех пор, пока кто-то из полиции ее не приструнил. Участковый, получив очередное задание от бравых полицейских, трусцой побежал вниз по пролетам. Я поняла, что отправили его на встречу следственной группе. Сведущая во всем Нина прокомментировала его уход на свой лад: «Видать за медиками побежал, забыли что-то. Ой, хорошо бы вернулись. У меня к их врачу вопросы есть. Вот как наклонюсь, так сразу в глазах темнеет. Чего бы это? В нашей-то поликлинике не достоишься в очередях к врачу. А тут такой удачный случай – доктор и прям тут. В коммерческую медицину не обратиться ведь – столько денег за прием где ж наскрести-то». Нинины рассуждения прервал звук внезапно поехавшего лифта. Все вздрогнули и в ожидании начали смотреть на раздвижные двери подъемника. К разочарованию многих ожидающих на площадке, когда створки открылись, вышло всего два человека. Один – молодой спортивного телосложения, а второй – изрядно пожилой, не толстый, но упитанный, при этом просто излучающий достоинство и благородство. Молодой суетливо шел рядом со старшим товарищем, периодически озорно улыбаясь, по сторонам стоящим людям, причем одними глазами. Второй не шел, он плыл, плыл по воздуху важной походкой, при этом абсолютно не комичной, а действительно степенной поступью человека, который знал куда идет, зачем идет, почему идет и более того, абсолютно уверен, когда отсюда уйдет. Нина каким-то животным чутьем определила в нем доктора. С ошалелыми глазами она как черт из табакерки выскочила перед солидным джентльменом и скороговоркой выпалила: «Простите доктор, у меня вот проблема – как наклонюсь в глазах темнеет. Вы меня не посмотрите?» Внезапная остановка абсолютно не смутила «доктора». Он медленно окинул взглядом Нину, потом остальных участников собрания, пожевал губу в задумчивости, пошевелил пальцами свободной от чемодана руки, которая была обтянута красивой кожаной перчаткой. И наконец-то вкрадчиво произнес: «Милая, Вы нуждаетесь в уходе врача, – Нина завороженно внимала его словам, в такт согласно покачивая головой, – «и чем дальше уйдет от Вас врач, тем лучше и для Вас, и для врача». На площадке воцарилась, простите за каламбур, мертвая тишина. Продлилась она несколько дольше, чем ожидалось, поэтому двое из лифта успели зайти в тамбур 99 и 100 квартир, а шумевшие внизу шаги группы людей приблизились на несколько лестничных пролетов. Смеяться начали по очереди. Кто засмеялся первым сказать было сложно. Смешки начали перерастать в хихиканье, перетекать в откровенный смех, продолжившись гоготом. В итоге люди, поднимавшиеся по ступенькам, были встречены гомерическим хохотом с элементами истерики. Удивился только участковый, да так, что споткнулся об ступеньку и потерял шапку, папку и перчатки, что привело к еще одному взрыву смеха. Когда волна смеха начала утихать, то стали слышны слова, исходящие от вновь прибывших по лестнице людей. «О, раз смеются, значит наши эксперты уже тут…».
Спустя несколько часов я для себя сделала вывод – то, что происходило до прихода специализированной СОГ (следственно оперативной группы) назвать следственно оперативным мероприятием «по горячим следам» было нельзя. И только с их появлением завелся розыскной механизм. Первое, что бросалось в глаза – это слаженность работы команды. Тихие, спокойные фразы, действия, отточенные то ли частым повторением, то ли уверенным профессионализмом. Наблюдать было интересно, тем более, что страх и внутренняя истерика от осознания присутствия трупа в нескольких метрах от меня, уже прошли. Время опять начало ускоренно крутить стрелку часов. Я глянула в окошко – уже не светало, а очень уверено рассвело. Люди приходили и уходили. Исходя из услышанного, я поняла, что это были служащие других подразделений из этой оперативной группы. Были медики, которые в итоге унесли труп в темно-синем мешке, предварительно поохав-поахав по поводу маленького лифта, и что нести надо вручную с седьмого этажа, при этом впритык умещаясь на разворотах узких пролетов. Видеосъемка велась постоянно. Периодически мне задавались вопросы. Я старательно давала ответы, при этом с нескрываемым интересом слушала, о чем говорят «спецы» между собой. Именно этот интерес завел меня ближе положенного на тот момент к двери 99-й квартиры. А точнее в сам дверной проем. Я удобно в нем устроилась, облокотившись о дверной косяк, и слушала, как два уже знакомых мне эксперта обсуждали и записывали все вокруг в квартире, а точнее сказать – описывали и конспектировали.
«Вениамин Рафаилович, а приметили ли Вы следующее несоответствие при первичном осмотре трупа?», – голос пожилого, но как оказалось в последствии не старшего эксперта, звучал мягко, но зычно, и как на мой взгляд весьма авторитетно, тем более в сравнении с тембром Вениамина Рафаиловича – «Это несоответствие наводит на мысль о статусе, точнее высоком социальном статусе нашего трупа». «Иван Иванович, Вы, о чем именно говорите? Уточните пожалуйста», – да… голос Вениамина Рафаиловича не был насыщен обертонами, поэтому звучал все-таки не так ярко и красочно, как Иван Иванович.
«Я обратил внимание на его ухоженные руки, дорогие носки и трусы. И жуткую верхнюю одежду – сильно заношенную, грязную и местами рваную до неприличия».
«Да, да… я заметил. Особенно снятая штанина. Такое впечатление, что ее зубами стягивали с ноги и при этом рвали в лохмотья, как Бобик грелку. Иными словами, перед нами либо олигарх, заигравшийся в бомж-тур, либо бомж – метросексуал. Короче, жесть. Будем дома посмотреть внимательно кто он и почему в таких офигенно дорогих труселях».
Слог речи Вениамина Рафаиловича меня удивил. Он был полон молодежного сленга, что тем более на фоне изысканности Ивана Ивановича очень резало слух, и совсем не придавало юному старшему эксперту авторитета и профессионального веса в моих глазах. А еще его постоянно смеющийся озорной взгляд и неприкрытая хотя бы усами или бородой явная молодость, не давали возможности увидеть в нем мало того, что старшего эксперта криминалиста, так еще и известного ученого криминалиста, доктора юридических наук, профессора криминалистики. Про все эти заслуженные звания Вениамина Рафаиловича я узнала абсолютно неожиданно настолько, что аж слегка подпрыгнула или мне показалось, что я подпрыгнула физически, а на самом деле от испуга сердце подлетело просто к горлу, по пути перехватив дыхание. Короче говоря, как сказал бы Вениамин Рафаилович, стреманулась я здорово. Итак, удобно устроившись в дверном проеме 99-й, я развесила уши и смачно внимала экспертам криминалистам. Было настолько интересно и любопытно, что окружающие меня шумы я вообще не воспринимала. И вдруг мою нирвану взорвала достаточно громкая фраза откуда-то сверху.
«Зря хмыкаете и называете Вениамина Рафаиловича Венечкой. Между прочим, он не просто старший эксперт криминалист, но еще и известный ученый криминалист, доктор юридических наук, профессор криминалистики и что-то там еще… я просто не вспомню сходу все его регалии». Я дернулась и начала вертеть головой из стороны в сторону, а также вверх, да видать слишком резко вверх, что привело к какому-то неожиданному головокружению. Или это бессонная ночь давала о себе знать с волнительными событиями заодно. Короче говоря, чтобы не упасть, я вцепилась в дверной косяк двумя руками и, судя по всему окончательно поссорившись с координацией движений, я приложилась лбом все в тот же косяк двери 99-й квартиры.
«Ох, ты ж, ежики, ежики!», – раздалось опять где-то сверху надо мной. Вениамин Рафаилович при этом был верен своей натуре. Он ляпнул ладонью себя по лбу и при этом емко и красочно высказался: «Офигеть!». Иван Иванович окинул меня и мои выкрутасы томным взглядом: «Сережа, что же Вы девушку так устрашили. Не дай Бог, испуг яйцами выкатывать надо будет у повитухи… или яйцом. Не знаю, как правильнее будет. Вениамин Рафаилович! Я Вас умоляю, ни слова! Гусары молчат!» При этом старшего эксперта явно распирало от невысказанной соленой шуточки по поводу яйца или яиц и их выкатыванием. Собрав себя в один кусок, я все-таки сфокусировала взгляд на этом Сереже с его «ежиками». Передо мной стоял, а точнее надо мной возвышался молодой мужчина в кожаной теплой куртке на меху и кепке, слегка сдвинутой на затылок. Телосложения он был скорее богатырского, чем гимнастического. Черты лица были на удивление правильные и крупные, зеленые глаза над корректирующими очками смотрели с насмешкой и одновременно в них были доброта и забота. Широкая, добродушная улыбка открывала красивые рекламные зубы, плюс обаянием Сережа, можно сказать, светился. Он протянул руки, чтобы поднять меня с пола, при этом показывая широко открытые ладони. Обычно так знакомятся с собаками – демонстрируют им развернутые ладони в качестве абсолютного доверия и, естественно доказывая таким образом, что в руках нет никаких предметов. Поднял на ноги он меня медленно, легко и уверенно, продолжая улыбаться и даже секундно похмыкивать себе под нос. «Вы не сильно ушиблись? Голова не кружится?» Я молчала, прислушиваясь к боли во лбу. «Надо бы ощупать девушку на предмет травм…», – сально улыбаясь предложил Вениамин Рафаилович. «Труп ощупывайте на предмет установления личности», – в такт Вениамину Рафаиловичу ответил Сережа. При этом он насмешливо смотрел мне прямо в глаза, будто бы пытался с них сосканировать какую-то информацию. Вот он – знаменитый «ментовский» взгляд, который так часто выдает работников правоохранительных органов.
«Что же Вы девушка крушите нам место преступления? Следы свои оставляете… а потом нашим экспертам идентифицировать Вас надо будет.»
