Курсанты – 2

Это сначала у тебя обычная жизнь, куча друзей, все вертится вокруг тебя. Ты свой парень на районе и держишь в страхе всех говнюков. Но на самом деле это меняется по мановению волшебной палочки.

Мне еще десять было. А ей восемнадцать. Дети хотя бы забывают быстро, а вот окружение нет. Подруги уже начали отваливаться, ведь она сутками торчит здесь.

Вон, у Волобуевлй так же, но у нее сестра шебутная, да и не любит она находиться в центре внимания. А Диана звезда и схождение с пьедестала дается ей тяжко.

Обвернулся в полотенце, вздрогнул от холода и направился в кубрик. Мне не так повезло и моими соседями стали парни разношерстные, не умеющие договариваться. Не дрались, и на том спасибо.

Но не впервой. Сначала ты смотришь на них с особой надеждой. На дружбу, на общение, на адекватность. Потом они показывают свое лицо, и ты понимаешь, кто перед тобой. А потом и вовсе поднимается раздражение друг на друга.

Так что Диане еще повезло. Живет дома. Хотя она же сама шутила, что иногда не видит смысла уходить отсюда чисто поспать. Ну да, это пока папка с мамкой кормят. Вон, другие девчонки не такие беззаботные.

Расправил кровать и с наслаждением лег. Ноги гудели дико, да и голова тоже. Сегодня тщетно пытался выучить уголовку. Старая горгулья весь курс поставила в такое положение, будто кроме ее предмета ничего не существовало.

С нами такое впервые происходило. Не верилось, что человек может быть настолько отбитым. Мы даже Симону жаловались. Но тот разводил руками. Мол, она там заслуженная-перезаслуженная вся. С ней никто не спорит, потому что себе дороже.

Самое в этой ситуации паршивое, что уголовное право от этого мы знать лучше не стали. Наоборот, у преподавательницы была такая подача материала, что просто мрак. Казалось бы, что там в общей части Уголовного кодекса учить-то? Но мы бесконечно зазубривали всякие мнения всяких именитых ученых, теряясь, что есть закон, а что его вольная трактовка.

С завистью поглядывали на второй курс, что в курилке захлебывался восторгами по поводу другого крутого препода в кафедры. Молодой, самобытный, в общем, классный. Они все понимали и, считай, почти не учили.

Диана тоже сокрушалась по этому поводу. Сомневаюсь, что учиться собиралась, а вот стать частью всеобщего движа – это запросто. Она вообще любила все, что модно. Странно, что это не касалось отношений с парнями.

Тут я должен был признаться самому себе, что этот пункт радовал меня особенно сильно. Как бы я ни отрицал, как бы ни прикидывался, но эта избалованная папина дочка вызывала во мне слишком много чувств.

Парни переговаривались, как всегда, не трогая меня. Привыкли к некоторой нелюдимости. Я же думал о том, что сегодня впервые полез не в свое дело. Вот надо оно мне было?

– Макаров? На минуту.

Я не сразу понял, что меня звали. Так-то отбой уже, и можно было схватить люлей от руководства. Но Сохин просто так не дергал обычно. Со скрипом, присущим только местным кроватям, спокойно поднялся. Дружба, она такая, ведь Макар едва ли не единственный, с кем я тут мог спокойно разговаривать.

Вышел в коридор в одних трусах. Впрочем, командир был тоже в неглиже. Взлетка пустела тусклым светом и одиноким дневальным в конце. Мой Кубрик находился далеко от входа.

– Ну и что это было сегодня?

Пытливый взгляд, скрещенные руки и реально настороженное выражение лица. Умел он давить. Мы начали общаться не сразу, примерно через пару месяцев, а точнее, пару нарядов. ДП, знаете ли, сближает.

– Я тоже не святой, Макар. Что ты от меня хотел?

– Да ничего, просто мне ваше с Андрюхой противостояние в одном месте сидит. А теперь еще у него появился повод дословно «начистить хренову воспитателю лицо», потому что ты обидел его подружку.

Усмехнулся. Диана Изворотову нафиг не сдалась. Он прекрасно проводит время без нее. Это девушка на него томные взгляды бросает. Я же не дурак. А что касается ситуации… Пожал плечами и просто ответил:

– Ну пусть начистит. Ты же знаешь, что дальше слов дело не зайдет. Да и я не позволю. Мне тут еще учиться, Макар.

– Нравится, да?

Прозвучало словно мне понравилось смотреть на недосягаемую звезду мирового масштаба. Хотя… В некотором роде так оно и было. Но здесь я все так же просто ответил:

– Я достаточно умен, чтобы ответить на этот вопрос отрицательно, но достаточно честен, чтобы утвердительно. Так, думаю, будет понятнее.

Мы замолчали. Сбоку скрипнула дверь, и показался сонный Николяша. Понятно. Самый адекватный из нашего руководства. Он когда-нибудь станет отличным начальником курса. Если улыбаться так перестанет. Хотя… Что я привязался к его улыбке.

Он осмотрел нас, усмехнулся и как ни в чем не бывало, словно мы были стеной, пошел дальше. Прикольно все-таки быть адекватным.

– М-да, я даже не знаю, что сказать, Олег. Влип ты. Да и как бы Диана…

– Обычная красивая девушка, сегодня она, завтра другая. Ты же понимаешь, что у нас тут восприятие смазано за счет постоянно присутствия вместе. Исключительно логика и физиология.

Про себя же подумал, что классная отмазка. Самому себе в первую очередь. Она реально может сработать. Надеюсь.

Судя по взгляду Сохина, что стал несколько потусторонним, он снова вспоминал такую свою занозу. Занозу, от которой свалил на другой конец страны.

– Твои слова да сердцу в уши.

– У сердца нет ушей.

– Да ладно, а тогда какого лешего…

Он осекся. Мы заржали, потому что буквально на днях Баянист в курилке важно обсуждал, что у сердца есть уши и только он, артист восьмидесятого уровня, знает, как до этих самых ушей добраться. Макар, как отсмеялся, сказал:

– Даже тут, в такой ситуации, без Иванова никак. Семен Семеныч, одним словом.

– Согласен, это реально диагноз!

На этой ноте разговор можно было считать законченным. Мы пожали друг другу руки, пожелали относительно добрых снов и разошлись по кубрикам.

Засыпая, я искренне надеялся, что сны ни с чьим участием мне сниться не будут.

Глава 10. Алена Иванова

Есть такие моменты в жизни, когда эта сама жизнь проносится перед глазами. Когда только и остается, что молиться всем богам мира, чтобы они были благосклонны к тебе. Вот сейчас у меня был такой момент.

Ибо я опаздывала. Да не просто опаздывала, а на великий и ужасный понедельничный развод. Мне конец. Но степень этого конца будет определяться Симоном и Грушей. И хорошо, если ими, а не Михалычем.

Как я могла опоздать?! Подобное было сродни самой жестокой ошибке. Вот как так-то?! Я летела к КПП на всех парах. Сейчас речь уже не шла о том, чтобы попасть к заветным семи тридцати. Хотя бы к восьми успеть, ведь развод в восемь!

Еще не хватало столкнуться с начальством на выходе. Тогда совсем капец будет. У нас начальник института немного того, когда не в настроении, подобные встречи могут стать последними.

Для курсантов, в смысле. Поэтому я переживала и молилась всем богам и даже преподавательнице по уголовному праву, чтобы кара не настигла меня сегодня.

Влетела я внутрь, запыхавшись, дернула дверь и встретилась с понимающим, но удивленным взглядом девушки на КПП. Нам еще нарядов тут не давали. Точнее, девочки ходили из третьей группы да пара из второй, но по факту…

– Подожди, там Михалыч стоит, сдай назад.

– Я и так опоздала!

– Вот именно, не пались, поверь моему опыту. Ты уже залетела, но есть шанс, что пронесет.

И она многозначительно глянула на камеру, под которой я стояла пока что вне зоны видимости. Попятилась. Девушка же с невозмутимым видом сидела и подпиливала себе ногти. Курс третий, не меньше. После уже на главное КПП офицерское сажали.