Женский взгляд на мужской характер

Да и вообще в горком я попала достаточно случайно, хотя случайностей в жизни не бывает. К моменту распределения после учебы в педагогическом институте иностранных языков, получив «красный» диплом, а с ним и свободное распределение, я должна была преподавать немецкий язык в родной средней школе №9 города Черкесска. Моя ближайшая подруга работала в это время в Пятигорском горкоме комсомола заведующей сектором учета. В школьном отделе случилось ЧП – обе сотрудницы, и секретарь и инструктор, ушли в декрет. И, несмотря на «простыни» списков резерва кадров на выдвижение, подходящей кандидатуры не находилось. А я всегда была активной – секретарем курсовой организации, председателем совета общежития, комиссаром студенческого отряда, зимней и летней смены в спортивном лагере «Дамхурц»… Сделали «вброс» моей кандидатуры. Иван Сергеевич Болдырев, первый секретарь горкома партии, ждал выхода из декретного отпуска Натальи Шекуровой. Меня он вообще не воспринимал, видеть не желал, и поэтому я достаточно долго была в подвешенном состоянии: справлюсь – удержусь в статусе, не справлюсь – пойду работать пионервожатой в школу. Наталья на работу в горком комсомола не вышла, а я, очевидно, справилась, потому что проработала в горкоме комсомола секретарем и вторым секретарем в общей сложности шесть лет. Но это все было задолго до журнала…

И вот на витке жизни, когда «Мужской характер» стал моей главной игрой, именно Людмила Леонидовна была выдвинута мне провидением в качестве маяка. И это при том, что я совершенно не обладаю ее оружием! Ведь мне только недавно стало понятно, что даже и не секс, а флирт определяет готовность оказать помощь женщине в ее деле. Особенно со стороны мужчин в возрасте, когда, как любит шутить один комсомольский же друг, отказ женщины воспринимаешь с большей радостью, чем ее согласие. Словом, наступил момент, когда мне надо было лепить из ничего мою уверенность в себе и входить в мужской мир. Опять же помог Брайан Трейси. Он утверждает, что, если вы жаждете нарастить палитру своих возможностей, то вам каждый день нужно делать что-то такое, чего вы не делали никогда раньше. К примеру, если анализ в конце дня не выдает ничего из этого ряда, возьмите хоть зубную щетку в другую руку! А еще нужно абсолютно осознанно и добровольно выбрасывать себя из зоны комфорта, чтобы выбраться из наезженной колеи. И сейчас я это делаю, правда, несколько ленивее и реже. Были периоды, когда я гораздо спокойнее (хотя это вряд ли спокойствием назовешь) и последовательнее шла по жизни по Брайану Трейси. Помогала при этом комсомольская выучка (все-таки комсомол много дал мне в жизни!) – почти полное бесстрашие перед закрытыми дверьми и отсутствие раболепия перед властями предержащими. Не знаю, кто что вынес из комсомола, а я – свидетельство о браке и именно такой подход к жизни.

Перепрограммируя мозг, занявшись журналом, я познакомилась со многими интересными и достойными людьми. Но обрести многочисленную плеяду мужчин, всегда готовых прыгнуть ради меня и моего дела в огонь и воду, мне не удалось. А сколько сил было потрачено на визуализацию образов! Хотя журнал есть, а это значит, не все так плохо!

«Золотой» – в мужество»

Валерий Альбертович Хнычев, директор ОАО «Пятигорские электрические сети», как-то сказал, что серьезные состоятельные люди должны ко мне обращаться с единственным вопросом: «Чем помочь?» Это, как он добавил, если судить по уровню журнала. Жду с нетерпением, Валерий Альбертович, они, должно быть, на подходе. Пока. А вот ему самому, настоящему энергетику, сибиряку по рождению, человеку очень взыскательному, непростому, с настоящим мужским характером, я очень благодарна. Есть люди, которые держат и определяют уровень – работы, общения, которые побуждают стать в чем-то лучше. Для меня Хнычев – из их числа.

Валерий Альбертович – это человек, для которого сфера энергетики стала не просто профессией, она – существенная, а может, и главная часть его жизни. Он, руководитель городского коммунального предприятия, каких в стране сотни, известен истинным профессионалам, настоящим «генералам» от энергетики. Оппонент самого Чубайса по вопросам реформирования, который, в отличие от многих, высказывал свою позицию публично, в региональных и центральных СМИ. Хотя в центральную прессу, кроме исключительно профессиональных журналов, ему так прорваться и не удалось. Как он неоднократно утверждал (а я ему верю, потому что уж эту тему он отслеживал с особой внимательностью), обсуждения альтернативных точек зрения по реформированию этой сферы практически не было. С вескими аргументами, фактами и цифрами. Оппонировал он, «генетический» энергетик. Да и кому, болеющему за отрасль, и оппонировать на таком уровне, если не Хнычеву – заслуженному энергетику РФ, почетному работнику ЖКХ, доктору экономических наук, почетному члену ряда общественных академий? Не имея возможности достучаться до уровня принятия решений, он написал и издал книгу, которую потом разослал во все высшие учебные заведения страны, где готовят профессионалов этой сферы.

Валерий Хнычев окончил Новосибирский электротехнический институт. В течение пятнадцати лет занимался монтажом и наладкой строящихся электростанций на Дальнем Востоке, в Сибири и Средней Азии, Монголии и Корее. Работал на Ставропольской ГРЭС, принимал участие в строительстве и пуске первого энергоблока. Трудился в системе РЭУ «Ставропольэнерго» в Новотроицких и Светлоградских электросетях. А с 1979 года – бессменный руководитель нынешнего предприятия. Общий стаж работы в энергетике – полвека!

В жизни Валерия Альбертовича были те же вехи, что и у многих из его поколения шестидесятников, – школа, вуз, романтика больших строек. Настоящее понимание энергетики сложилось после института, когда довелось работать на больших энергетических стройках, самостоятельно решая сложнейшие организационные и технические задачи, не рассчитывая на помощь покровителя.

Специализированное управление по наладке электротехнического оборудования начиналось с восьми наладчиков, одним из которых был он, молодой специалист, выпускник новосибирского вуза. Так уж получилось, что на начальном, организационном этапе с ним рядом не оказалось профессионалов, асов своего дела, на знания и опыт которых можно было положиться. Практически отсутствовала специальная литература по наладке сложнейшего энергетического оборудования. Приходилось опираться только на скупые заводские паспорта и инструкции. Из них узнавал, как «ввести» оборудование, какое оно имеет характеристики, как оно должно правильно и надежно работать. Остальное приходилось додумывать, применяя знания теоретических основ электротехники. Персонал же строящейся станции целиком полагался на наладчиков.

Со временем управление выросло до 1200 наладчиков, специалистов с высшим образованием, которые вели огромный объем работ по всему Зауралью, вводили все энергетические объекты: писали программы и испытывали энергоблоки и целые станции.

– Объемы были дикие, работали часто целыми сутками. Уставали настолько, что засыпали на работе на два-три часа, а потом – опять на площадку, – вспоминает Валерий Альбертович.

На крупных стройках одновременно работало от 10 до 15 тысяч человек из 15—20 организаций разной подчиненности. Кроме того, присылали своих специалистов шеф-монтажные организации, заводы-изготовители. Проектные организации по ходу стройки вносили изменения в документацию. Инициатором этих изменений и организатором доводки всех проектов были наладчики – люди, которые должны были запустить оборудование. Потому и требовали они от монтажников, проектировщиков, строителей, чтобы качество их работы не поставило под сомнение достижение конечного результата – ввод оборудования в работу. Для этого приходилось по ходу, не останавливая стройку, решать очень много сложнейших вопросов.

В таком режиме прошло 15 лет. А закончил он работу в этом управлении в должности главного инженера.

На строительстве Ставропольской ГРЭС, куда Валерий Альбертович переехал из Сибири (из-за здоровья детей нужно было менять место жительства), он уже выступал в совершенно другом амплуа – работал монтажником. И здесь пришлось столкнуться совсем с другими проблемами. Строительные организации должны были сдать площадки под монтаж, но пытались правдами и неправдами уйти с них, не доведя до кондиции. Начал прорабом КИПиА, а потом в течение 8 месяцев стал сначала старшим прорабом, а потом начальником участка, который проводил все работы КИПиА и электрической части по всему большому хозяйству Ставропольской ГРЭС. И с этой задачей достойно справился.

В Пятигорск он попал в то время, когда все вопросы назначения руководителя предприятия согласовывались с первым секретарем горкома КПСС. Тогда в этой должности был крутой и требовательный человек Иван Сергеевич Болдырев. Ознакомился с послужным списком Хнычева – а там участие в возведении 43 (!) крупных объектов большой энергетики. «Поработаем, – сказал секретарь, – нам нужны такие специалисты». А спустя два года, когда от будущего первого министра энергетики России Анатолия Федоровича Дьякова поступило предложение о назначении Хнычева на крупную должность в РЭУ «Ставропольэнерго», тот же Иван Сергеевич Болдырев сказал: «Из города Хнычева никуда не отдам». И, как нередко бывает, полученное от жизни «нет» через годы обернулось своей счастливой противоположностью. Валерий Альбертович признает: в чиновничьей системе не удержался бы, потому что молчать не может, не умеет.

Зато, когда Госстрой России стал проводить конкурсы среди коммунальных предприятий, «хозяйство» Хнычева не один год завоевывало первенство.

Оказавшись после многих лет работы в «большой» энергетике в сфере энергетики коммунальной, «малой», Валерий Альбертович поначалу представлял, что его опыт и квалификация востребованы не будут.

Началась перестройка. Сегодня мы знаем, что это было не только время созидания нового, но и крушения устоявшихся связей, экономических отношений, принципов хозяйствования. И перед лицом безденежья, постоянной угрозы банкротства коммунальным энергетикам Пятигорска удалось выстоять. Пятигорские электрические сети не только выжили, но вышли за эти годы на новый уровень качества. А потом наступил следующий этап борьбы за экономическую независимость и оптимальную выживаемость – выход на Федеральный оптовый рынок электроэнергии и мощности (ФОРЭМ), чтобы покупать электроэнергию, минуя АО-энерго. С 2000 года для Пятигорских электрических сетей это стало возможным. Предприятие стало равноправным участником на оптовом рынке электроэнергии. Специалисты знают, что для этого должна была быть осуществлена маленькая техническая революция в масштабах одного предприятия. Маленькая, с точки зрения нашей гигантской страны, и грандиозная по своей технической и экономической сути, если мыслить категориями одного предприятия. Только руководителю масштаба личности, как Хнычев, с его гроссмейстерским умом, опытом предыдущей работы в большой энергетике и глубоким знанием людей оказалась по силам задача такой степени сложности. Решение о выходе предприятия на ФОРЭМ принималось на уровне федерального правительства. Во всяком случае, более десяти лет повторить этот опыт в масштабах Отечества не удавалось никому.

Личный интерес Валерия Альбертовича всегда глубоко связан с интересами всего коллектива ОАО «Пятигорские электрические сети». А интересы коллектива совпадают с интересами потребителей электроэнергии, то есть нас с вами. В этом уже нравственная основа успешности.

Духовные составляющие личности имеют различные проявления. И мелочи иногда говорят о многом. Как в природе улитка служит показателем достаточно чистой среды, так и животные, как водится, «подскажут», с добрым ли по сути человеком имеешь дело. На хозяйственном дворе ОАО всегда живут несколько дворняг. Была свидетелем, как они важно шествовали и укладывались, как приличные гости, в кабинете самого генерального!

К детям и старикам в ОАО «Пятигорские электрические сети» – особое отношение, если судить по социальной программе, в которой есть место и воспитанникам детского дома, и талантливым детям, занимающимся музыкой и спортом, и просто детям сотрудников, когда идет речь о поощрении профессионального образования. Здесь в почете и ветераны коллектива.

С Валерием Альбертовичем мы познакомились, когда я еще работала в отделе культуры гор исполкома. Проводилась реконструкция городского парка, на планерках обсуждались различные технические вопросы, в которых я мало что понимала, но статусно за все это, без вины виноватая, отвечала. Хнычев всегда хранил слово, без толку не говорил, мог держать удар. Потом я исчезла из поля его зрения – родила сына и на годы пропала. И только в перестроечный период, когда бизнесмен, бывший первый секретарь горкома комсомола последнего призыва, организовывал с дружественными ему коллегами из Нальчика работу выездной операционной глазной клиники Святослава Федорова, нас опять свела судьба. Меня упросили поработать организационно. Сын уже пошел в школу. База для передвижных операционных разместилась недалеко от моего дома. Я согласилась. Нужно было обеспечить для них электроснабжение, и я встретилась вновь с Валерием Альбертовичем. Боксеров (так звали комсомольца-бизнесмена) никогда строгому, деловому Хнычеву не импонировал. Это и понятно, потому что такого откровенного разгула в горкоме комсомола, как при Боксерове, не было, пожалуй, никогда. Как и публичных разговоров о сексе, что в окружении Игоря было нормой. Словом, мое появление в его команде у Валерия Альбертовича положительных эмоций в мой адрес не вызвало. И мне пришлось на него «наехать»: «Вы как себе это представляете? Мне надо выживать, можно подработать в трех минутах ходьбы от дома, и я должна от этого отказаться, чтобы сохранить в вашем представлении мой светлый образ? Посмотрите за окно…» Примерно так. Так или иначе, отношения уважительного общения вернулись на круги своя.

С журналом я пошла к нему в числе первых, и он поддержал. Мы подготовили на коммерческих началах статью о его родном предприятии. А предприятие в определенном смысле уникальное! Более ста лет назад здесь было осуществлено то, что можно считать прообразом Единой энергетической системы страны: удалось впервые синхронизировать работу тепло- и гидроэлектростанций. Технически был совершен прорыв. Второй уникальный для предприятия момент был осуществлен уже под руководством и, собственно, при исполнении самого Валерия Альбертовича – выход на оптовый рынок электроэнергии.

Это расширило границы экономических возможностей предприятия не в ущерб потребителям. Для работающих в городских электросетях генеральный директор – ее своеобразный гарант. Да я его обожаю! Он – по-настоящему умный человек! И вообще, все эти годы он – мой талисман. Жаль, что он не руководит «Газпромом»: может, меньше было бы проблем с источником финансирования для журнала. На суммы, эквивалентные хотя бы стоимости полиграфических работ (а это за миллион), рассчитывать не приходится: все-таки это – городское предприятие коммунальной энергетики! Но маленький «золотой», как это я называю, в мужество заниматься изданием журнала Валерий Альбертович мне периодически подбрасывает. Низкий поклон ему и его коллективу!

На разных этапах Всевышний посылал мне людей, которые в большей или меньшей степени помогали мне: словом, делом, своими связями и возможностями, которые открывались, потому что я оказывалась рядом, так уж получалось. Не всегда это были продолжительные взаимоотношения, не всегда заканчивались со знаком «плюс» для меня как главного редактора, да и люди эти были очень разными. И все же они были какими-то знаковыми, эпохальными!

Владыка

Огромным везением для меня было знакомство с архиепископом Ставропольским и Владикавказским Феофаном. Чувство масштаба личности есть у меня с детства, и оно практически никогда не подводит. То, что Владыка – гигант, стало ясно после первых слов на первой пресс-конференции, не нужно было даже изучать его послужной список. Просто список подтвердил очевидное.

С ним я сделала несколько материалов, он согласился войти в состав редакционного совета журнала, когда таковой возник. Журнал ему нравился. Читая публикации, он говорил, что мы делаем хороший продукт. Правда, не все наши собеседники были последовательными сторонниками какой-нибудь из официальных конфессий, были и те, кто критиковал православных священнослужителей. Но мне хотелось делать издание, отражающее палитру взглядов, реально существующих в обществе. Вероятно, Владыке это не всегда нравилось, но относился он к этому с пониманием. И всегда был, по-моему, сторонником позиции: «Собака лает, а караван идет». И возводил храмы на территории вверенной ему епархии, налаживал контакты и выстраивал отношения с властями всех уровней, независимо от того, к какой конфессии принадлежали их представители.

На территории постконфликтного пространства Северного Кавказа он, вероятно, был в тот период исторически востребованной фигурой, обладающей опытом и авторитетом, что позволяло соединять самых разных людей в стремлении к миру. Только Владыка в дни торжественных приемов мог собрать за одним столом глав республик, руководителей исполнительных и законодательных органов власти субъектов федерации Северного Кавказа вместе с представителями бизнеса, СМИ, деятелями культуры. До создания округа с центром в Пятигорске при существующем прямом подчинении только центру они практически и не очень общались. Владыка замечательно вел эти встречи, добивался атмосферы максимального дружеского приятия людьми друг друга. И это при всех их кажущихся разности и противоречивости. Он выполнял функцию православного миротворца. И его авторитет на Кавказе огромен. Он, православный священник, ехал в Грозный, Нальчик, Махачкалу и встречался с самыми разными категориями людей, в первую очередь с молодежью. Его интеллект, образованность, владение аудиторией заслуживают особого признания.

Когда у Владыки был юбилей с торжеством в зале Ставропольского драматического театра имени М. Ю. Лермонтова, я, как, вероятно, и другие, поначалу подумала: а уместно ли это? А не будет ли это выглядеть нескромно со стороны, по сути, монаха? Но, побывав там, поняла, как он мудро и правильно поступил: получился прекрасный праздник единения представителей Северного Кавказа. Ему вообще удавалось произвести такой энергетически крутой замес людей, заставить распахнуться их сердца и сделать все, чтобы у них ничего иного не оставалось, почти по Екклезиасту, как «любить, трудиться и творить добро». И это он проделывал с персонами достаточно высоко социального статуса, которые очень многое определяют в регионе в целом.

Владыка Феофан был невероятно мобилен. Епархия была огромна по своей территории, и он проводил сутки на колесах. Могу точно сказать, что себя он не щадил. Как-то Валерий Гаевский рассказал, что в самолете встретился с Владыкой, который куда-то по делам перемещался, будучи совершенно больным (с температурой 39 градусов), не придавая этому вообще никакого значения. Его поразительная выносливость, стоическое преодоление невероятной усталости меня всегда поражали. Помню, с визитом на Кавминводы прибыл Патриарх и Папа Александрийский Феодор. Был праздник Успения Богородицы. Торжественную службу в храме под открытым небом во Второ-Афонском Свято-Успенском мужском монастыре служили вместе Патриарх и Владыка. Три часа службы, потом прием гостей. Я устала невероятно! Договорилась об интервью с патриархом, но должна была созвониться дополнительно с Владыкой. Звоню на следующий день, часов в десять утра. По мобильному. Отвечает голос, в котором я с трудом узнаю Владыку. Знаете, когда от безмерной усталости меняется тембр, и кажется, из ничего возникает боль-не боль в горле? Голос был таким. Я спросила, что случилось, может, разбудила невзначай. А он говорит: «Что ты, я давно на ногах». Как выяснилось, после службы был еще День города в Ессентуках, где на театральной площади мэр Константин Скоморохин просил поприветствовать жителей, а потом был юбилей Гайоза Макиева, руководителя крупного федерального дорожного предприятия, много помогающего в обустройстве дорог к храмам. Ну не мог он не быть там! Чувство долга и умение дружить у Владыки были всегда. Вот практически и свалился от нечеловеческой усталости!

Но не только в дни празднеств и торжеств он оказывался в нужном месте. Вспомните трагедию в Беслане! Весь мир обошли фотографии, когда Владыка в подряснике, окровавленный, помогал пострадавшим. А потом годы он буквально нянчил бесланских матерей, потерявших своих детей в этой жуткой, потрясшей всех трагедии. Он всегда подчеркивал после этих событий, что все территории епархии для него важны, дороги, но Осетия – на особом счету. А как он там проводил массовое крещение прямо в озере, находящемся неподалеку от монастыря! Сотни людей прошли через этот обряд благодаря Владыке Феофану! И, опять же, в дни трагической пятидневной войны в Южной Осетии Владыка был рядом, не оказался в стороне – в монастыре, по пути к Рокскому тоннелю, организовал питание, приют для беженцев и военнослужащих. А потом именно он ездил по миру, рассказывая правду об этой войне.

Он мог влюблять в людей, которых полюбил сам. Однажды на каком-то очередном приеме в епархии он так представил Юнус-Бека Евкурова, президента Республики Ингушетия, что не проникнуться к нему уважением было невозможно! Владыка пришел навестить его в подмосковном госпитале после покушения. Евкуров говорил, что не держит зла и не собирается мстить, более того, готов сам использовать свой авторитет и статус, чтобы ходатайствовать об отмене наказания совершивших это, если придут с повинной и, главное, дадут гарантии, что сложат оружие. А потом в конце визита, когда Владыка попрощался, чтобы уходить, израненный, не восстановивший силы Юнус-Бек, невзирая на возражения Владыки, встал и проводил его до выхода из госпиталя.

Он был очень разный, Владыка. И мои взаимоотношения с ним были такие же. Всегда знал, что я критично оцениваю все, и он не составляет исключения. Я ему предлагала неоднократно сделать интервью с провокационными, «еретическими», как я их назвала, вопросами. Владыка не отказывался, просто до этого дело не дошло. Но он неизменно говорил: «Зоя, меньше думай, больше верь!» И с чувством юмора у него все было хорошо.

Подшучивал, намекая на мою девичью фамилию – Ересько, которую я умудрилась сменить на мужнюю – Выхристюк.

И всячески показывал, что храм – это место отнюдь не только для греховных слезных покаяний. В храм можно входить и с благодарной радостью.

Как-то в монастыре в день Успения Богородицы на торжественной трапезе в келейном корпусе запел хор семинаристов, и я, растроганная, утирала слезы. Особенно, когда запели про коня – «Сяду я верхом на коня. Ты неси по полю меня…» Любимая из их репертуара. Владыка посмотрел на меня и во взгляде я прочитала: «Заставь дурака Богу молиться, так он и лоб разобьет. Ну не до такой же степени, Зоя…» Или мне это показалось.

Но был момент, за который я как главный редактор ему особо признательна. После войны в Южной Осетии, будучи членом Общественной палаты РФ, как епископ, почти свидетель войны Владыка летал по миру. Тогда очень важно было развеять миф о нападении России на Грузию. Мы договорились об интервью. И все никак не получалось встретиться. Макет номера уже практически готов, а в нем дырка – отсутствующее интервью

Владыки. Он из Берлина добирался через Москву в Цхинвал (это, по-моему, было в канун концерта в столице Южной Осетии симфонического оркестра под управлением Валерия Гергиева). И мог бы лететь на Беслан. Но! Он обещал! Прилетел в Минеральные Воды, дал интервью прямо в аэропорту, пересел в машину и уехал дальше, в Осетию. А потом, когда согласовывал текст, еще и пошутил: «Да я так умно и не говорил, как ты написала». Разве можно такое не ценить! Да я обожаю Владыку!

Он сделал немало, чтобы морально поддержать меня как главного редактора журнала: ввел в свой ближний круг, сделал постоянной участницей епархиальных приемов. На прием приглашается около 200 человек из всех республик Северного Кавказа! Из Ставропольского края, конечно, людей больше. Кроме тех, кого я уже упоминала, всегда были руководители силовых ведомств, как минимум, края. Из всех присутствующих не более двадцати – женщины. Человек пять – руководители СМИ. И я в том числе. Попасть на такой прием всегда престижно. Он помог фактически осуществить цель – вхождение во властные структуры, которая ставилась изначально. При практически полном невнимании к изданию со стороны правительства края он показал, какое место среди краевых, как минимум, СМИ журнал занимает по своему уровню. Для него кроме официального статуса человека или структуры важен был уровень глубинный, сущностный. А иногда мне еще в этом высоком собрании предоставлялось слово!

Нет, конечно, несопоставимо реже, чем Людмиле Леонидовне Редько! Ни один прием практически не обходился без ее спича. Но она и была всегда на уровне! Она готовилась – внешне, содержательно, в выборе места дислокации во время фуршета. И всегда говорила умно, хорошо поставленным голосом, с чувством высокого достоинства! Как-то Владыка попытался ее прервать, потому что она начала говорить и о нем. Что сделала Людмила Леонидовна в столь высоком собрании? «Владыка, вы мне слово дали? Я его взяла! Прошу не перебивать!» Кому было бы позволительно такое? Только ей! Но и по ней Владыка как-то прошелся на одном из приемов. Предложили для приветствия выйти в центр представителям женской части присутствующих. На этот раз Владыка дал слово молвить, по-моему, министру образования края Алле Золотухиной (она в то время сменила пост заместителя председателя правительства края на министерский портфель). Но пока дамы в центр зала стекались, Владыка отпустил замечание в адрес самой Людмилы Леонидовны (она была в брюках): «Ну ты, мать, и нашла во что вырядиться!» Я была рядом и видела ее реакцию растерянности, невозможности ответить, неловкости. Она промолчала, но через пять минут незаметно, не привлекая к себе внимание, покинула собрание. Мне кажется, что они как-то шлифовали личности друг друга, воздавая должное потенциалу и значимости визави. Кстати, на этом приеме Владыку буквально «несло», если такое словечко уместно в данном контексте. В череде вышедших вперед на противоположном фланге от меня оказалась очень красивая, обаятельная женщина, которую на этом приеме я увидела впервые. Владыка, представляя ее, сказал, что она – предприниматель и, более того, его землячка. А потом говорит: «Посмотрите на нее – какова! Курянка! Белобрысая (а женщина – красотка на самом деле)…» И еще что-то добавил в том же духе. Ну Людмилу Леонидовну стерпеть я могла – она себя защищать может! Уж это я знала точно! Но когда Владыка дважды смачно повторил слово «белобрысая», а дама вся залилась краской, тут я уже не сдержалась и сказала достаточно громко: «Не белобрысая – белокурая!» Владыка настаивает на своем: «Не белокурая – белобрысая!» Мне почему-то по голове не досталось, хотя шанс был! Все это, конечно, в очень быстром темпе, мимоходом… Но хорош «мимоход»! Вот такой Владыченька бывал! Я предполагаю, что они с Людмилой Леонидовной горшки потом побили, думаю, она это так не оставила. Но на следующем приеме была в юбке.

Людмила Леонидовна Редько прибыла в монастырь из Ставрополя на службу и прием по случаю визита Патриарха и Папы Александрийского Феодора. Я еще раз вблизи имела возможность видеть, как ей мастерски поддаются мужчины – они буквально готовы были «лепиться» в ее руках. У нас было с ней время поговорить, и я выразила ей свое восхищение, напомнив, что наблюдаю за ней с комсомольских времен. «Все дело в том, что мне ничего от них (мужчин – прим. автора) не нужно», – прозвучал ответ. Мысль интересная, нужно додумать. Но и Феодор Людмиле Леонидовне выказал свое особое почтение. Кстати, к ее влиянию чуть было не пришлось апеллировать. Но обошлось. А дело было так: выходим после торжественной трапезы, предлагается общее фото. Выстроились все на ступенях, у многих были фотоаппараты, да и представители прессы были. Замерли – вспышка, замерли – вспышка… И тут Владыка спрашивает у помощника, где епархиальный фотограф-семинарист, и велит его разыскать. Строй нарушен, публика движется дальше. Парень-семинарист появляется, когда «поезд уже ушел». Владыка в ярости: «Где был?» А он честно: «В трапезной»… Как раз был первый день после поста. А тут еще в монастыре хорошо кормят. Словом, бедный парень «попал». Владыка властно, не терпя возражений: «Выгнать! Отовсюду выгнать…» Все благочинные, стоявшие рядом, рта раскрыть не смеют. А парня жалко! Я вперед: «Владыка, сегодня такой праздник, нельзя ссориться – простите!» Владыка неумолим! «Гнать, гнать поганой метлой!» На следующее утро (я о нем уже говорила) звоню Владыке по делу. И, получив информацию, опять с челобитной по поводу парня. Владыка выслушал и говорит: «Зоя, да я его уже давно простил». Прибегать к мощи артиллерии в лице Людмилы Леонидовны не пришлось, хотя такой вариант влияния сразу всплыл от жалости к проголодавшемуся горе-фотографу.

Приглашением меня на приемы Владыка выставил публично мой региональный статус. Я, конечно, наивная, надеялась, что это приблизит меня к решению проблемы финансирования издания. Не случилось! Но Владыка ни при чем! Сказалась, видно, моя неспособность реализовывать возможности. Зато я получала массу удовольствия, общаясь со статусными умными мужчинами в атмосфере такой тусовки. И не только – определенные защитные функции тоже. Я это поняла совсем недавно, когда пришлось влезать в правозащитные поля в связи с делом Мерехи. Но об этом – позже.

Конечно, он бывал крут в своих поступках и решениях. Мне было искренне жаль, когда, придя в епархию, он освободил от благочиния в Буденновском районе обожаемого мной отца Георгия (Бакирходжаева). С точки зрения административной логики (семья отца Георгия продолжала жить в Пятигорске), в этом, возможно, и было рациональное зерно. Но по реакции отправленного в отставку, с которым я знакома со студенческих лет, промелькнувшей в незаметных деталях, читаемых только потому, что знаем мы друг друга достаточно давно, я поняла, что это было сделано неоправданно жестко, – вероятно, в стиле «белобрысой». Мне это тем более досадно, что я видела других благочинных со следами людских страстей на лице, с готовностью велеречиво молвить в адрес Владыки, что, надо отдать должное, по крайней мере, в моем присутствии, он пресекал. А в отце Георгии я всегда видела достоинство и чистоту. Он относится к категории священнослужителей, которые живут по правилу: «Исповедую то, что проповедую». Да, и он отслужил молебен по случаю начала нового дела, когда журнал только начинался!

Я видела, как реагировал на «крутизну» Владыки и отец Силуан. Его приезд в монастырь был всегда проверкой. Это вызывало волнение, суету. А может, так и должно быть? Не мне судить.

Но и в то же время, когда с Силуаном случился инсульт и он оказался в больнице, Владыка нашел возможность неоднократно его навещать и тем самым как уважаемое лицо в регионе обеспечил максимальное внимание к больному.

Знаток Моцарта и поэзии серебряного века, мне кажется, Владыка – большой любитель прекрасного в искусстве, жизни, людях, вероятно, и в бытовых вещах. Но, кроме того, что он – монах, священнослужитель, он – человек, во всей сложности проявлений человеческой природы, со следами печати нашего сложного, неоднозначного времени. Бесспорно главное – он очень ответственно выполнял свою миссию представлять и проводить на Кавказе интересы Русской православной церкви, видя в ней в том числе и один из важнейших институтов сохранения государственности. Он помог мне в критической ситуации с моим школьным другом, когда «наезд» человека системы готов был перечеркнуть трудовую биографию талантливого администратора, директора школы. У Владыки – генеральская выправка, на приеме военные чины вытягивались перед ним во фрунт. Не знаю, но он священнослужитель-государственник. Почему бы ему не быть генералом? Когда я была в поездке в США, все женщины-общественницы, которые работали с нами, имели стаж работы в Госдепартаменте в разные периоды своей жизни. А бывших госдеповцев, как известно, не бывает. Владыка ведь по своему масштабу значительно больше своих официальных функций: он – государственник. Хуже, когда чиновники разного ранга, находящиеся на службе у государства, государственниками, по сути, не являются. Да, может быть, он не был тем пастырем, который готов выслушивать исповедание грехов простых смертных, да и благословлять до бесконечности толпы прихожан он не сильно любил. Но он служил с полной отдачей сил в меру своего понимания характера своего служения на Кавказе.

Мое периодически критичное отношение к каким-то его проявлениям он считывал моментально, позитива ответного это у него не вызывало. А у кого вызвало бы? Я видела его воодушевленным, видела гневным, видела вздорным (как с «белобрысой»). Видела суетным, когда во время приема нужно выстроить политес и никого не забыть. Но я видела его и искренне молящимся! Как хорошо, что я не поленилась поехать и попрощаться с ним перед его отъездом на Урал, к новому месту службы! Я увидела монаха, смиренно принявшего волю Всевышнего. И он был прекрасен!

В его духе не было лукавства

Еще один человек в монашеской рясе был чрезвычайно важен и значим для меня. Когда он ушел из жизни, стало понятно, что он был, вероятно, больше чем просто человек. Это стало очевидно после того, как его земные дни завершились. Наместник Свято-Успенского Второ-Афонского мужского монастыря архимандрит Силуан для меня, как и для многих людей, оказался именно таким – мы осиротели, не являясь генетически его детьми, да и не будучи таковыми по возрасту.