ЮлиАнна

– Как ты, шваль малолетняя, одеваться вздумала?! – визжала она. – Выросла, значит?! А завтра, что? В подоле принесешь?

Дальше Анастасия Николаевна заговорила такими словечками, которые и в книжках не пишут, и по телевизору не говорят, только пьяные бомжи в приёмном покое местной больницы поносят санитаров.

Юлю привычно затрясло. Тут прибежал дедушка.

– Что здесь происходит? – он глядел то на жену, то на внучку.

– Вон пошёл! Тебя еще тут не хватало! – рявкнула бабуля.

– Ты можешь не кричать! – тихо попросила Юля. – Ты можешь вести себя культурно!

Анастасия Николаевна на мгновение замерла, перестала рыться в вещах и выпрямилась.

– Чего ты там сказала?

Конечно, она слышала, о чем просила внучка, но намеренно сделала такое лицо, словно давая Юле шанс вернуть свою просьбу обратно.

– Ты можешь не кричать, – уверено повторила Юля.

Просьба подействовала, но только в обратном направлении: Анастасия Николаевна закричала ещё громче и возмущеннее:

– Ты мне смеешь, что-то указывать?! – Она подошла к Юле, сняла полотенце с плеча и хлестнула по груди.

Но Юля даже не шелохнулась. Больно не было, но сама ситуация, что вновь и вновь эта женщина позволяет себе такое к ней отношение, доставляло сильную душевную боль.

– Разговаривать научилась?! – визжала Анастасия Николаевна, таращась на внучку. – Не нравится? Скатертью дорога! – она приплясывала, словно бесноватая и размахивала над головой полотенцем.

Юля не особо вслушивалась в ее речи, она решила просто наблюдать. И за истерикой бабушки она заметила, что та очень испугана, она паниковала от бессилия. Внучка впервые что-то ответила, и бабуля лишилась власти.

Дедушка засуетился возле бабули, стараясь задобрить ее и успокоить. Та взбеленилась еще сильнее, вылетела из комнаты. Юля слышала, как она бушует на кухне, слышала звон бьющейся посуды, чудовищный мат. Юля спрыгнула со стола и направилась в ванную. Бабуля вылетела навстречу.

– Ты чудовище! – бесстрашно заявила Юля и закрылась в ванной.

Бабуля стояла у двери и сманивала внучку выйти:

– Давай, давай, не молчи, скажи все, что хочется!

Юля вспомнила, как бабуля щипала ее за живот и предлагала отрезать ножом то, что «торчит». Сейчас она говорила тем же противным голоском – она хотела вернуть власть.

Юля перепугалась и решила вообще не выходить до утра. От проклятий и гадких словечек замутило и, чтобы хоть как-то защититься, она крикнула:

– Твои речи тебе же в плечи!

За дверью возникла пауза в несколько секунд, потом бабуля стала возмущаться с новой силой, будто Юля прокляла ее.

– Да ты хоть знаешь, что это за слова?!

Юля усмехнулась: удивительно, как бабуля считает возможным говорить ей такое, что не всякий злодей заслуживает, а что сделала Юля – она всего лишь вернула бабуле ее же слова, и, тем самым показала ей ее же лицо, будто поставила перед носом зеркало. Анастасия Николаевна просто-напросто вела монолог сама с собою! И, видимо, ей очень не нравилось свое же отражение!

– Да ты кровью будешь харкать за такие слова! И ею же и захлебнешься! Кишками своими подавишься!

Юля зажала уши.

– Она все это говорит себе! – шептала она. – Себе!

Наконец, Анастасия Николаевна ушла, но истерику не прекратила. Она продолжила орать уже на мужа. Истерика не прекращалась. Бабуля довела себя до приступа. Приехала скорая и увезла страдалицу. Только потом Юля решилась выйти из убежища.

Но тишина длилась недолго. Анастасия Николаевна вернулась на такси в первом часу ночи. У нее ничего не нашли, сделали укол и предложили остаться до утра в сестринской. Не тут-то было! Не получив привычного подчинения от Юли, должного внимания от сотрудников скорой помощи, Анастасии Николаевне нечем было «поужинать».

Она стояла на кухне и все отмахивалась от мужа, который пытался ее успокоить. Но ей нужна была Юля с повинной.

Юля хорошо это понимала и не сдавалась.

«Если именно так должно произойти мое от нее отделение, пусть. Но я больше не надену кандалы, чтобы она не истерила. Слишком дорого это стоит. Раздарить ей всю себя и стать опустошенной к двадцати семи годам? Нет. Я жить хочу, а не умереть, как мама».

Концерт все продолжался, а Юля ворочалась в постели. Потом она взяла мамину фотографию и прижала к груди. Так спокойнее. Дальше произошло что-то странное. Юле казалось, что она уснула, потому что внезапно все стало очень тихо. Но Юля чётко понимала, что не спит. Она приподнялась в кровати. Что произошло за стеной на кухне?

В голове почему-то всплыла фраза Лёши: весело, весело, весело, а потом тишина.

Юля услышала шаркающие шаги. В комнату тихо вошёл дедушка. Из темноты она услышала его просьбу:

– Юленька, вызови скорую. Бабушка умерла.

12 глава

Лёша убирал мокрую листву, которая больше походила на черную грязь. Юля стояла рядом и рассказывала, как обнаружила мамино послание, как разговаривала с дедушкой.

Лёша как-то постарел за те несколько недель, пока они не виделись.

«А он в запой ушёл!» —

Вспоминала Юля слова мальчонки.

Казалось, Лёша стал ещё худее, старее, в глазах засела странная грусть. Иногда он печально поглядывал на Юлю, и она тревожилась от этих взглядов. Друг как будто что-то хотел ей сказать, но ждал нужный момент. Наконец, он освободился, и они сели на ближайшую скамью.

– Бабушка умерла. – Коротко сказала Юля.

Лёша поглядел на нее, не зная, как реагировать.

– Ты как? – только и спросил он.

– Чувствую, что могу ходить с поднятой головой, некому ворчать, что так нельзя, неприлично, не подходит для девушки. Цинично? Наверное. Но я не хочу лицемерить.

– Я тебя понимаю, ушастик. Как все произошло? Расскажешь?

– Она вновь устроила концерт, а я впервые не стала молчать и ответила ей.

– Как же ты решилась?!