После финала

– В норме. Он практически готов дышать самостоятельно. Последние сорок восемь часов мы ослабили давление и вентиляцию – реакция была нормальной.

– Желаю удачи, – бормочет Ник с набитым ртом.

Лейла молчит. Ее мучают дурные предчувствия.

Подходя к своему отделению, она слышит громкие голоса и невольно ускоряет шаг. В палате № 1 Шерил пытается успокоить мужчину с бычьей шеей и толстым животом, на котором едва не лопается майка футбольного болельщика.

– Я уже сказала, что не могу этого сделать.

– Тогда позовите чертового доктора, который сможет!

– Всем доброго утра, – улыбается Лейла, словно не замечая перепалки.

Рядом с Шерил, сжав кулаки, стоит Аарон, готовый броситься в драку.

Одна рука Пипы Адамс лежит на подушке сына. В другой она держит мягкую щеточку для волос, какими обычно причесывают младенцев, и осторожно проводит ею по редкому пуху на его голове – остатку от темно-русого облака кудрей, которые можно видеть на фотографии, висящей над кроватью.

«Дилан Адамс, три года. Медуллобластома».

В памяти Лейлы, словно титры на экране, автоматически всплывают подробности.

По другую сторону от кровати Дилана стоят родители Дарси – Алистер и Том Бредфорды.

«Дарси Бредфорд, восемь месяцев. Инфекционный менингит».

– Ну, как спектакль? – спрашивает их Лейла, чтобы разрядить атмосферу.

– Просто замечательный, спасибо, – улыбается Алистер.

– У вас вчера была годовщина свадьбы? Поздравляю.

С другого конца палаты раздается презрительное фырканье, и Лейла вдруг понимает, в чем дело, хотя предпочла бы ошибиться. Она подходит к кровати Лиама Слейтера, рядом с которой стоит его мать Никки и пузатый мужчина – вероятно, ее муж.

– Доктор Лейла Халили. Я врач Лиама, – представляется Лейла, подавая мужчине руку.

Тот пристально смотрит на Лейлу. Ей становится не по себе, но она выдерживает его взгляд и не опускает руку, пока не становится ясно, что он не собирается ее пожимать.

– Это Коннор, – дрожащим голосом объясняет Никки. – Отец Лиама.

На шее у Коннора пульсирует вена. От него пахнет потом и пивным перегаром.

– Я хочу, чтобы Лиама перевезли.

«Лиам Слейтер, пять лет. Приступ астмы. Состояние критическое, но стабильное».

– Перевезли? Мистер Слейтер, ваш сын серьезно болен. И ему лучше находиться в отделении интенсивной…

– Не учите меня, доктор, – грубо обрывает ее Коннор. – Я хочу, чтобы его перевели в другое место. Подальше от этих людей.

Он презрительно кивает в сторону Тома и Алистера Бредфордов.

Лейла делает недоуменный вид.

– От каких людей?

Она надеется, что Коннор Слейтер не решится оскорбить их, но его опережает Том Брэдфорд:

– Подальше от этих геев, он имеет в виду.

В голосе Тома слышится насмешка, и Коннор стискивает зубы.

– Это правда, мистер Слейтер?

Лейла врач и не занимается нравственным воспитанием родителей, но в ее вопросе звучит неприкрытое осуждение. Она вспоминает, как Дарси поступила в больницу с заоблачной температурой и характерной сыпью, покрывавшей все ее крошечное тельце, и она заметила, как тогда Алистер и Том в панике сцепили руки так сильно, что костяшки их пальцев побелели. Как любые родители, они очень боялись за своего ребенка.

– Я хочу, чтобы его перевели отсюда, – сжав кулаки, резко бросает Коннор.

Его глаза красные и опухшие. Некоторые родители, не скрываясь, рыдают в палате. А есть такие, кто скорее умрет, чем расплачется на людях. Похоже, Коннор Слейтер относится к последней категории.

– Боюсь, что это невозможно.

– Удивляюсь, как Том с Алистером не теряют самообладание, когда вы говорите о них в такой отвратительной манере, – замечает Пипа. – Это еще раз доказывает, что они в высшей степени достойные люди.

– Спасибо, дорогая, вы и сами просто прелесть, – жеманно произносит Том, манерно помахав ей рукой.

Раньше Лейла за ним такого не замечала.

Алистер закатывает глаза:

– Зря стараешься, Том.

– Я не допущу, чтобы мой сын видел все это, – рявкает Коннор, побагровев.

От ярости он с трудом подбирает слова.

Аарон делает шаг в его сторону.

– Хватит, приятель, ты не можешь тут…

– Никакой я тебе не чертов приятель!

Посетитель, проходивший мимо двери, останавливается и с изумлением смотрит на происходящее. Лейла поднимает руки ладонями вверх.

– Довольно! Это больница, мистер Слейтер, здесь находятся тяжелобольные дети, и их родители напуганы. Ваше поведение неприемлемо.

– Я плачу налоги…

– За что Национальная система здравоохранения вам весьма признательна. У нас нет свободных коек, мистер Слейтер. Лиама поместили сюда, потому что он в этом нуждается. И он будет переведен отсюда только по медицинским показаниям, а не в связи с чьими-то персональными предпочтениями. Особенно когда такие предпочтения оказываются в лучшем случае вздорными, а в худшем – оскорбительными и гомофобными.