Базар житейской суеты. Часть 3

Быть-можетъ, вс? эти шутки не совс?мъ нравились мистеру Питту; однакожь, онъ нич?мъ не обнаружилъ своей внутренной досады. Остроумiе Джемса истощилось. Когда миссъ Кроли пошла въ свою комнату, онъ схватилъ со стола св?чу и, остановившись среди гостиной, расшаркнулся передъ старушкой самымъ джентльменскимъ манеромъ, причемъ восхитительная улыбка озарила его лицо. отправившись всл?дъ за т?мъ въ свою собственную спальню, онъ съ удовольствiемъ обозр?лъ вс? происшествiя этого дня, и въ душ? его водворилась несомн?иная ув?ренность, что старухины денежки перейдутъ въ его собственный карманъ, независимо отъ мистера Бьюта и другихъ членовъ пасторскаго семейства.

Можно было бы подумать, что теперь, съ уходомъ въ спальню, окончились вс? глупости молодого челов?ка; однако-жь, на пов?рку вышло не то. Луна сiяла великол?пно надъ безбрежнымъ моремъ, и мистеръ Джемсъ, привлеченный къ окну романтической перспективой океана и зв?зднаго неба, расчиталъ весьма основательно, что онъ можетъ наслаждаться этимъ видомъ, куря трубку. Никто, конечно, думалъ онъ, не услышитъ табачнаго запаха, если осторожно отворить окно и выставить свою голову съ трубкой на св?жiй воздухъ. Такъ онъ и сд?лалъ. Но проникнутый поэтическимъ восторгомъ, б?дный юноша забылъ, что дверь изъ его спальни была отворена все это время, отчего образовался сквозной в?теръ, распространявшiйся по всему дому. При сод?йствiи этого в?терка, облака табачнаго дыма, сохраняя всю силу благовонной пахучести, немедленно донеслись до ноздрей миссъ Кроли и миссъ Бриггсъ.

Съ этой трубкой табаку окончились похожденiя нашего героя, и Бьюты Кроли на «Королевнной усадьб?«никогда не узнали, сколько тысячь фунтовъ прокурилъ за одинъ разъ ихъ благородный сочленъ. Мистриссъ Фиркинъ бросилась со вс?хъ ногъ къ мистеру Баульсу, который читалъ въ эту минуту громкимъ и торжественнымъ голосомъ «Прозрачное Зерцало», въ назиданiе своего помощника, младшаго буфетчика, состоявшаго подъ его непосредственной командой. Увид?въ почтенную ключницу, бл?дную и растрепанную, Баульсъ и его помощникъ подумали съ перваго раза, что въ джентльменскiй домъ забрались разбойники, которыхъ ноги мистриссъ Фиркинъ зам?тила, в?роятно, въ господской спальн? подъ кроватью миссъ Кроли. Но узнавъ въ чемъ д?ло, мистеръ Баульсъ въ одно мгновенiе ока переб?жалъ л?стницу третьяго этажа и ринулся въ спальню Джемса.

– Мистеръ Джемсъ! Мистеръ Джемсъ! закричалъ онъ, задыхаясь отъ ужасной тревоги. Перестаньте курить, сэръ, ради-Бога!

Молодой челов?къ выпучилъ глаза.

– О, мистеръ Джемсъ! Что вы над?лали? продолжалъ Баульсъ глубоко-патетическимъ голосомъ, выбрасывая трубку изъ окна. Что вы над?лали, сэръ? Барыни терп?ть этого не могутъ.

– А имъ какая нужда? сказалъ Джемсъ съ неум?стнымъ хохотомъ. Я курю для собственнаго удовольствiя.

И онъ думалъ, что все это д?ло прiйметъ шуточный оборотъ; но по-утру на другой день его мысли изм?нились, когда помощникъ Баульса, чистившiй сапоги мистера Джемса, принесъ ему полотенцо и теплую воду для бритья. Вм?ст? съ полотенцомъ, слуга вручилъ молодому джентльмену записку, написанную рукою миссъ Бриггсъ. Записка была сл?дугощаго содержанiя:

«Милостивый государь, тётушка ваша провела чрезвычайно безпокойную ночь; благодаря дерзкому безразсудству, съ какимъ вамъ угодно было осквернить сей домъ облаками табачнаго дыма. Миссъ Кроли поручаетъ мн? выразить ея сожал?нiе, что она, по нездоровью, никакъ не можетъ васъ вид?ть передъ вашимъ отъ?здомъ. Вм?ст? съ т?мъ она крайне сожал?етъ, что им?ла неосторожность перем?стить васъ изъ харчевни, гд?, безъ сомн?нiя, вамъ прiятн?е будетъ провести остальное время пребыванiя вашего въ Брайтон?.»

И этимъ кончилось кандидатство Джемса на благосклонность богатой тётки. Въ сущности д?ла, онъ выполнилъ, самъ не зная какъ, свою угрозу сразиться съ мистеромъ Питтомъ. Онъ сразился съ нимъ въ перчаткахъ.

* * *

Гд? же былъ, между-т?мъ, первый любимецъ старой д?вственницы, питавшiй неизм?нную преданность къ ея кошельку? Бекки и Родонъ, какъ мы вид?ли, соединились посл? ватерлооской битвы, и проводили съ торжественнымъ великол?пiемъ зиму 1815 года въ Париж?. Ребекка была превосходная хозяйка, и они могли съ большимъ комфортомъ пробавляться, по крайней м?р? одинъ годъ, т?ми денежками, которыя она выручила за двухъ рысаковъ, проданныхъ б?дному Джою. Не представлялось никакого случая обратить въ наличныя деньги пистолеты Родона, золотой погребецъ и его шинель на собольемъ м?ху. Бекки сд?лала изъ шинели прекрасную шубу для собственнаго употребленiя, и щеголяла въ ней на публичномъ гуляньи въ Булонскомъ л?су. Интересно было вид?ть восхитительную сцену, открывшуюся между нею и супругомъ, когда они, посл? поб?ды, соединились первый разъ въ Камбрэ, и когда Ребекка принялась выгружать изъ-подъ своей подкладки карманные часики, брильянты, банковые билеты, золотыя ц?почки и другiя безд?лки, которыя она скрыла такимъ-образомъ, на случай б?гства изъ бельгiйской столицы. Милордъ Тюфто былъ въ очарованiи, и Родонъ Кроли, заливаясь восторженнымъ см?хомъ, клялся, что супруга его драгоц?нн?е вс?хъ сокровищь въ мiр?. Ребекка расказала вс? подробности своей торговли съ Джоемъ, и при этомъ остроумiе ея доходило до самой крайней степени совершенства.

Усп?хъ ея въ Париж? былъ зам?чателенъ. Француженки были отъ нея въ восторг? и превозносили ее до небесъ. Она говорила на ихъ язык? въ совершепств?, и вдругъ усвоила ихъ грацiозность, живость, ихъ изящныя манеры. Мужъ ея былъ глупъ, но это не б?да: скучный мужъ въ Париж? – лучшая рекомендацiя для его жены. Родонъ былъ насл?дникомъ богатой и умн?йшей миссъ Кроли, которой домъ, въ посл?днюю эмиграцiю, былъ открытъ для французскаго дворянства. Всюду и всегда принимали супругу подполковника Родона, и одна знатная Француженка, бывшая въ короткихъ сношенiяхъ съ миссъ Кроли, писала ей между-прочимъ:

«Почему бы вамъ, незабвенная миссъ, не прi?хать къ намъ въ Парижъ, гд? теперь мы им?емъ удовольствiе вид?ть вашего племянника и прекрасную племянницу? Св?тская молодежь безъ ума отъ очаровательной мистриссъ Кроли. Мы вс? любуемся на ея зам?чательную красоту; и остроумiе прелестной Ребекки живо напоминаетъ намъ несравненную миссъ Кроли. Monsieur imbеcile вчера обратилъ на нее вниманiе въ Тюильри, и вс? наши красавицы завидуютъ ея блистательнымъ усп?хамъ. Еслибъ вы вид?ли б?шенство и досаду какой-то глупой миледи Барикрисъ (ея токъ, тюрбанъ и павлиньи перья красуются на вс?хъ собранiяхъ), когда герцогиня ангулемская, подойдя къ мистриссъ Кроли, какъ вашей protеgеe и милой дочери, благодарила ее, именемъ Фравцiи, за вашу благосклонность ко вс?мъ нашимъ несчастнымъ эмигрантамъ! Она бываетъ во вс?хъ обществахъ, на вс?хъ балахъ – на балахъ, да, но не танцуетъ – и какъ интересна эта юная красавица, окруженная мужчинами, и которая уже скоро должна быть матерью! Какъ умилительно говоритъ она о васъ, о своей матери и покровителъниц?! Слезы невольно прорываются изъ глазъ, когда слушаешь ее въ эти минуты. О, еслибъ вы знали, какъ она любитъ васъ!.. Но мы вс? любимъ нашу милую, добрую, незабвенную миссъ Кроли.»

Должно, однакожь, думатъ, что это письмо знатной Парижанки не слишкомъ увеличило благосклонность обожаемой родственницы къ нашей героин?. Совс?мъ напротивъ: старая д?вственница разсвир?п?ла до неимов?рной степени, когда узнала о настоящемъ положенiи Ребекки, и объ этой отчаянной дерзости, съ какой она воспользовалась ея именемъ, чтобы войдти въ высшiй парижскiй кругъ. Душевное волненiе и физическая слабость не позволили ей самой сочинить для своего корреспондента французское письмо, и она продиктовала миссъ Бриггсъ неистовый отв?тъ на своемъ собственномъ дiалект?, отказываясь торжественно отъ мистриссъ Родонъ Кроли, и предостерегая французскую публику на счетъ этой страшной и безстыдной интригантки. Но такъ какъ Madame la comtesse, жившая въ Англiи л?тъ двадцать назадъ, не понимала теперь ни одного слова, то при встр?ч? съ Ребеккой она ограничилась лишь т?мъ, что ув?додомила ее въ общихъ выраженiяхъ о полученiи очаровательнало письма отъ миссъ Кроли, наполненнаго, но ея словамъ, самыми лестными отзывами о мистриссъ Родонъ Кроли. Такая радостная в?сть должна была естественымъ образомъ оживить надежды нашей героини, и Ребекка была уб?ждена, что тётушка перем?нила, наконецъ, свой гн?въ на милость.

Между т?мъ, она веселилась на славу, и въ маленькомъ ея салон? собирались всякiя знаменитости съ противоположныхъ концовъ Европы. Прославленные воины сопровождали ея карету въ Булонскомъ л?су, и безпрерывно толпились въ ея театральной лож?. Родонъ былъ наверху блаженства. Кредиторы еще не тревожили его въ Париж?; онъ игралъ, и ему везло почти всегда. Милордъ Тюфто былъ н?сколько мраченъ и суровъ. Къ нему, совс?мъ безъ приглашенiя, пожаловала мистриссъ Тюфто, и притомъ десятки сильныхъ львовъ окружали всегда стулъ Ребекки, такъ что къ ея услугамъ являлись дюжины букетовъ, когда она ?хала въ театръ. Леди Барикрисъ и другiя представительницы англiйскаго общества терзались страшн?йшимъ негодованiемъ и завистью при вид? блистательныхъ усп?ховъ Ребекки; но вс? мужчины были р?шительно на ея сторон?. Ребекка съ удивительною храбростiю поражала женщинъ ядовитыми насм?шками, и он? должны были отмалчиваться, или выражатъ свое негодованiе на такомъ язык?, котораго никто не понималъ.

Такъ прошла зима 1815-16 года, ознаменованная для Ребекки перспективой безпрерывныхъ удовольствiй. Она прим?нилась въ совершенств? къ нравамъ и обычаямъ великосв?тской жизни, какъ-будто предки ея за ц?лыя стол?тiя внесли свою фамилiю въ аристократическiй списокъ. Природные таланты, остроумiе, р?дкая находчивость и удивительная стойкость характера, доставили ей почетное м?сто на базар? житейской суеты. Весною тысяча восемьсотъ-шестнадцатаго года; въ одной изъ французскихъ газетъ появилось сл?дующее изв?стiе: «28 марта, леди подполковница Кроли благополучно разр?шилась отъ бремени сыномъ и насл?дникомъ.»

Это событiе немедленно было перенесено на столбцы англiйскихъ газетъ, и миссъ Бриггсъ прочитала роковыя строки въ назиданiе миссъ Кроли, когда она кушала въ Брайтон? свой завтракъ. Всл?дъ зат?мъ произошелъ окончательный кризисъ въ д?лахъ знаменитой фамилiи Кроли. Взб?шенная газетнымъ изв?стiемъ, престар?лая д?вственница немедленно послала за Питтомъ, своимъ племянникомъ, и за леди Саутдаунъ. Когда они пришли, миссъ Кроли настоятельно потребовала, чтобы наконецъ приступлено было къ совершенiю бракосочетанiя, которое такъ долго откладывалось между об?ими фамилiями. Она объявила, что новобрачные получатъ отъ нея въ подарокъ тысячу фунтовъ годоваго дохода при ея жизни, и когда она умретъ, все ея им?нiе, всл?дствiе законнаго зав?щанiя, будетъ примадлежать племяннику и прекрасной ея племянниц?, леди Дженни Кроли. Мистеръ Уэкси скр?пилъ духовную старухи; лордъ Саутдаунъ, въ качеств? посаженнаго отца, вручилъ свою сестру ея жениху; бракосочетанiе совершилъ епископъ aнгликанской церкви – къ великой досад? достопочтеннаго Бартоломея Аиронса, котораго совс?мъ не пригласили на свадьбу.

Посл? свадьбы, мистеръ Питтъ, по принятому обычаю, хот?лъ совершить путешествiе съ своей юной супругой, но привязанность старушки къ леди Джении усилилась до такой степени, что она не хот?ла и слышать о разлук? съ новобрачной. Питтъ и его жена принуждены были остаться, и съ этой поры они всегда жили съ миссъ Кроли. Вскор? посл? медоваго м?сяца, мистеръ Питтъ съ огорченiемъ увид?лъ, что дальн?ишiй путь его жизни отнюдь не будетъ сопровождаемъ тихими и спокойными наслажденiями, такъ-какъ онъ принужденъ былъ, съ одной стороны, подчиняться безконечнымъ капризамъ своей тётки, съ другой – самовластной команд? своей тещи. Леди Саудаунъ, изъ своего сос?дняго дома, безпрестанно препровождала строжайшiя предписанiя, съ которыми въ своихъ поступкахъ, должны были сообразоваться и мистеръ Питтъ, и леди Дженни, и миссъ Кроли, и Бриггсъ, и Фиркинъ, и Баульсъ, и вс? безъ исключенiя. Она безжалостно мучила всю семью и учеными трактатами, и новоизобр?тенными порошками своитъ модныхъ докторовъ. Она отстранила Кримера, водворила Роджерса, и скоро отняла у миссъ Кроли даже т?нь какой бы то ни было власти въ ея собственномъ дом?. Б?дная старуха присмир?ла, и упала духомъ до такой степени, что не см?ла даже бранить свою робкую компаньйонку. Съ каждымъ днемъ, она больше и больше влюблялась въ свою племянницу, которая теперь служила для нея единственнымъ ут?шенiемъ и отрадой.

Миръ теб?, умная и пошлая, добрая и эгоистическая, тщеславная и великодушная старуха! Больше мы не увидимся съ тобою. Станемъ над?яться, что кроткая леди Дженни усладитъ посл?днiе твои дни, и спокойно выпроводитъ тебя на в?чную квартиру отъ шумной борьбы и треволненiй на базар? житейской суеты.

Глава XXXIV

Вдова и мать

Изв?стiе о двухъ великихъ битвахъ при Quatre-Bras и Ватерлоо достигло Англiи въ одно и то же время. Военная Газета сначала объявила общiй результатъ битвъ, и при этомъ достославномъ объявленiи вся Великобританiя затрепетала отъ восторга. Зат?мъ сл?довали дальн?йшiя подробности, и посл? краснор?чиваго описанiя поб?дъ, на столбцахъ газеты появился длинный списокъ раненыхъ и убитыхъ. Кто можетъ изобразить тревожныя чувства, съ какими тогда развертывали и читали этотъ окончательный приговоръ судьбы! Поб?дные клики отозвались изъ Фландрiи на вс?хъ пунктахъ Трехъ Соединенныхъ Королевствъ, отъ раззолоченыхъ чертоговъ перваго лорда, до посл?дней хижины убогаго фермера; но вообразите, если можете, посл?дующее состоянiе британскихъ душъ и сердецъ, когда списки полковыхъ потерь расходились по рукамъ изъ одной хижины въ другую, и всюду приведено было въ изв?стность, живъ или н?тъ такой-то другъ, родственникъ или знакомый. Если вы примете на себя трудъ развернуть и перелистовать огромныя пачки тогдашнихъ газетъ, вы неизб?жно почувствуете даже теперь, несмотря на отдаленность времени, сильную тревогу ожиданiя и страха, и, быть-можетъ, остановитесь въ раздумь? на середин? этой исторiи, какъ-будто предчувствуя продолженiе ея сегодня или завтра. Представьте же, на сколько кратъ могли быть сильн?е и жив?е эти чувства, когда газетные листики только-что выходили изъ типографскихъ станковъ! И если такой интересъ могъ быть ими возбужденъ на великобританской почв?, по поводу битвы, гд? сражалось всего только двадцать тысячь Англичанъ… подумайте о состоянiи Европы за тридцать слишкомъ л?тъ назадъ, когда цивилизованные народы выставляли на кровавыя поля не тысячи, а мильйоны солдатъ, изъ которыхъ каждый, поражая своего врага, наносилъ въ то же время ужасную рану какому-нибудь невинному созданiю, живущему вдалек? отъ м?ста битвы!

Одна строка, напечатанная въ этой газет?, нанесла страшн?шнiй ударъ мистеру Осборну-старшему и всему его почтенному семейству. Молодыя д?вицы необузданно предавались порывамъ своей грусти. Угрюмый старикъ-отецъ страдалъ безмолвно, сражонный лютою тоской. Судъ Божiй совершился надъ непослушнымъ сыномъ, думалъ сначала мистеръ Осборнъ-старшiй, но строгость этого приговора пугала его самого, и онъ не см?лъ признаться, что исполненiе суда посл?довало слишкомъ скоро за проклятiемъ, которое онъ произнесъ. Повременамъ, паническiй страхъ проникалъ до самыхъ костей мистера Осборна, какъ-будто самъ онъ былъ исключительною причиной кары, разразившейся надъ его сыномъ. Что теперь д?лать? Прежде еще, такъ или иначе, можно было расчитывать на мировую. Жена Джорджа могла умереть; самъ онъ могъ опамятоваться, прiйдти къ отцу и сказать: «провинился я передъ тобою: прости, отецъ великодушный!» Но теперь не было никакой надежды впереди. Сынъ стоялъ по другую сторону непроходимой бездны, бросая на отца грустные взоры. Осборнъ помнилъ эти взоры въ одну изъ критическихъ минутъ, когда Джорджъ, томимый пароксизмомъ томительной горячки, лежалъ на бол?зненномъ одр?, безъ языка, безъ памяти, безсознательно устремивъ на отца свои тусклые глаза. Великiй Боже! Съ какимъ страшнымъ безпокойствомъ несчастный отецъ сл?дилъ въ ту пору за движенiями доктора, не отходившаго отъ постели своего пацiента, и какое бремя сокрушительной тоски отлегло отъ его сердца, когда сынъ, посл? лихорадочнаго кризиса, былъ снова призванъ къ жизни, и когда въ глазахъ его, обращенныхъ на отца, заискрился лучъ челов?ческаго сознанiя! Но теперь, увы! теперь все погибло, разомъ и навсегда. Н?тъ бол?е надежды ни на выздоровленiе, ни на примиренiе, и не прiйдетъ несчастный сынъ съ повинной головою вымаливать прощенiе у оскорбленнаго отца, и уже ничто не приведетъ въ правильный порядокъ отравленной гн?вомъ крови мистера Осборна… Трудно, впрочемъ, сказать, чемъ больше мучилось и терзалось сердце гордаго Британца: т?мъ-ли, что сынъ его отправился на тотъ св?тъ, не получивъ великодушнаго прощенья, или т?мъ, что онъ лишился наслажденiя увид?ть со временемъ уничиженiе и покорность молодого челов?ка.

Но каковъ бы ни былъ характеръ этихъ ощущенiй, мистеръ Осборнъ-старшiй, гордый и суровый, не пов?рялъ ихъ никому. Онъ не произнесъ передъ семействомъ имени своего сына, но приказалъ старшей дочери распорядиться, чтобъ вс? женщины въ его дом? облеклись въ глубокiй трауръ, и чтобъ вс? слуги, безъ исключенiя, носили чорное платье съ крепомъ. Вечернiя собранiя, об?ды и балы прекратились надолго. Свадьба младшей дочери отложена на неопред?ленное время. Женихъ, правда, не получилъ никакихъ изустныхъ св?д?нiй, но довольно было взглянуть на лицо мистера Осборна, чтобъ не д?лать ему никакихъ распросовъ на этотъ счетъ. Господинъ Фредерикъ Буллокъ, сметливый, в?жливый и деликатный, велъ себя такимъ-образомъ, какъ-будто и не думали назначать день свадьбы. Онъ и молодыя д?вицы перешептывались иногда относительно этого предмета въ гостиной наверху, куда старикъ-отецъ не приходилъ никогда. Мистеръ Осборнъ постоянно сид?лъ въ своемъ собственномъ кабинет?, и съ наступленiемъ общаго траура, окна передней части дома были закрыты наглухо.

Нед?ли черезъ три, посл? восьмнадцатаго iюня, пришелъ на Россель-Скверъ старинный знакомый мистера Осборна, сэръ Вилльямъ Доббинъ, отецъ майора Доббина, взволнованный и бл?дный. Объявивъ, что ему непрем?нно нужно вид?ть мистера Осборла, онъ вошелъ въ его кабинетъ и произнесъ, ради прив?тствiя, н?сколько безсвязныхъ словъ, которыхъ смыслъ остался сфинксовой загадкой и для хозяина, и для гостя. Зат?мъ, посл? этой прелюдiи, сэръ Вилльямъ Доббинъ вынулъ изъ бумажника письмо, запечатанное большою красною псчатью.

– Мой сынъ, майоръ Доббинъ, сказалъ альдерменъ нер?шительнымъ и дрожащимъ голосомъ, прислалъ мн? письмо съ однимъ изъ офицеровъ Трильйоннаго полка, прибывшимъ сегодня въ Лондонъ. Въ его конверт? есть письмо и къ вамъ, Осборнъ. Вотъ оно.

Альдерменъ положилъ письмо на столъ. Минуту или дв? Осборнъ смотр?лъ на своего гостя, не говоря ни слова. Испуганный выраженiемъ на лиц? убитаго горестiю старика, сэръ Вилльямъ Доббинъ взялъ шляпу, поклонился и ушелъ.

Адресъ былъ написанъ рукою Джорджа. Старикъ хорошо зналъ см?лый его почеркъ. То было письмо, которое мистеръ Осборнъ-младшiй написалъ на зар? шестнадцатаго iюня, за н?сколько минутъ до в?чной разлуки съ Амелiеи. Большая красная печать изображала фамильный гербъ съ девизомъ: «рах in bello». Гербъ этотъ принадлежалъ собственно старинному джентльменскому дому, съ которымъ старикъ Осборнъ им?лъ слабость воображать себя въ родств?. Рука, подписавшая письмо, уже не будетъ больше держать ни пера, ни шпаги. Самая печать, запечатавшая письмо, была похищена у Джорджа, когда онъ бездыханнымъ лежалъ на пол? битвы. Отецъ не зналъ этого. Онъ сид?лъ безмолвно, устремивъ на конвертъ блуждающiе взоры. Ему сд?лалось почти дурно, когда, наконецъ, онъ р?шился сломать печать.

Случалось ли вамъ ссориться съ другомъ, милымъ для вашего сердца? Если случалось, такъ вы знаете, что письма, полученныя отъ него въ перiодъ взаимной любви и дов?ренности, становятся для васъ страшнымъ укоромъ. Какой печальный трауръ вы носите въ своей душ?, когда останавливаетесь на этихъ сильныхъ протестахъ исчахшей привязанности, и какими эпитафiями становятся эти письма на труп? умершей любви! Какой жалкiй комментарiй слышится вамъ въ нихъ на жизнь и суету людскую! У многихъ изъ насъ хранятся, в?роятно, ц?лые ящики документовъ этого рода, но едва ли кто им?етъ охоту заглядывать въ нихъ. Это – скелеты въ нашей кладовой: мы хранимъ ихъ, и тщательно изб?гаемъ ихъ. Долго трепеталъ мистеръ Осборнъ передъ письмомъ своего сына.

Молодой челов?къ писалъ немного. Гордость не позволила ему излить вполн? н?жныя чувства, которыми въ ту пору было переполнено его сердце. Мистеръ Осборнъ-младшiй говорилъ, что, передъ отправленiемъ на великую битву, онъ желалъ сказать своему отцу посл?днее «прости», и вм?ст? считалъ священнымъ долгомъ поручить его великодушiю свою жену, и, быть-можетъ, младенца, котораго онъ оставляетъ съ ней. Онъ признавался съ сокрушенiемъ сердечнымъ, что въ рукахъ его не было уже большей части материнскаго насл?дства. Благодарилъ отца за его прежнее великодушiе, и, въ заключенiе, давалъ торжественное об?щанiе, что, приготовляясь ко вс?мъ возможнымъ случайностямъ на пол? битвы, онъ будетъ, во всякомъ случа?, поступать какъ истинный джентльменъ, достойный имени Джорджа Осборна.

Больше ничего не могъ сказать молодой челов?къ, осл?пленный неум?стною гордостiю и чванствомъ. Мистеръ Осборнъ-старшiй не вид?лъ поцалуя, которымъ Джорджъ запечатл?лъ его имя на этомъ письм?. Предсмертное посланiе Джорджа выпало изъ рукъ несчастнаго старика. Его сынъ, единственный и все еще любимый, умеръ непрощеннымъ.

Въ одинъ прекрасный день, м?сяца черезъ два посл? этого событiя, молодыя д?вицы Осборнъ, прi?хавъ въ церковь съ своимъ отцомъ, зам?тили, что старикъ перем?нилъ свое м?сто, обыкновенно занимаемое имъ впродолженiе божественной службы. Онъ с?лъ позади дочерей и безпрестанно смотр?лъ, черезъ ихъ головы, на противоположную ст?ну. Молодыя д?вицы машинально повернулись къ той сторон?, куда обращены были грустные взоры отца, и увид?ли… и увид?ли изящный монументъ на ст?н?, изображавшiй Британiю, плачущую надъ урной. Переломленная шпага и низверженный левъ служили несомн?ннымъ признакомъ, что монументъ былъ воздвигнутъ въ честь скончавтагося воина. Скульпторы того времени истощили всю свою мыслительную силу на изображенiе памятниковъ съ эмблемами этого рода, и лондонская церковь Св. Павла представляетъ ц?лыя сотни подобныхъ аллегорiй, д?йствующихъ равном?рно на умъ и сердце.

Подъ монументомъ, о которомъ идетъ р?чь, р?зецъ художника мастерски изобразилъ фамильный гербъ Осборновъ, и зат?мъ начертана была сл?дующая надпись:

«Сей монументъ воздвигнутъ и посвященъ памяти Георгiя Осборна-младшаго, британскаго дворянина и капитана п?хотнаго Трильйоннаго полка, павшаго на пол? чести и славы восьмнадцатаго iюня, 1815 года. Онъ сражался за свое отечество въ день достославной поб?ды при Ватерлоо, и палъ, съ оружiемъ въ рукахъ, двадцати-восьми л?тъ отъ рожденiя. О, quam est dulce et decorum pro patria mori!»

Взглядъ на печальный памятникъ под?йствовалъ до такой степени на нервы чувствительныхъ сестрицъ. что миссъ Мери принуждена была оставить церковь. Джентльмены и леди почтительно посторонились передъ плачущими д?вицами, од?тыми въ глубокiй трауръ, и душевно собол?зновали объ угрюмомъ старц?, сид?вшемъ противъ монумента, посвященнаго его сыну.

– Что жь теперь? Проститъ ли онъ вдову Джорджа, б?дную мистриссъ Эмми? разсуждали между собою молодыя д?вицы, когда прошли первые взрывы ихъ сердечной грусти.

Много и долго толковали объ этомъ предмет? вс? знакомые Осборновъ, которымъ былъ изв?стенъ несчастный разрывъ отца съ сыномъ. Проститъ онъ, или н?тъ, мистриссъ Джорджъ? Многiе джентльмены на Россель-Сквер? и въ Сити держали даже огромныя пари до поводу положительлыхъ и отрицательныхъ отв?товъ на этотъ интересный вопросъ.

Скоро безпокойства и сомн?нiя сестрицъ возрасли до неимов?рной степени, когда, въ конц? осени, дошло до ихъ св?д?нiя, что папа у?зжаетъ за границу. Осборнъ никому не объявилъ о своемъ маршрут?, но вс?мъ было изв?стно, что путь его лежитъ въ Бельгiю, гд? покоились бренные останки его сына, и гд? до сихъ поръ проживала мистриссъ Джорджъ. Леди Доббинъ и дочери изв?щали подробно Россель-Скверскихъ д?вицъ о судьб? б?дной Амелiи. Честный капитанъ Доббинъ былъ повышенъ чиномъ всл?дствiе смерти второго майора въ Трильйонномъ полку: храбрый майоръ Одаудъ, обнаружившiй на пол? битвы удивительное хладнокровiе и мужество, былъ произведенъ въ полковники и получилъ орденъ Бани второй степени.

Многiе храбрые воины британскихъ полковъ, жестоко пострадавшiе въ д?л?, должны были остаться въ Брюссел? на эту осень, для излеченiя своихъ ранъ. Посл? двухъ великихъ сраженiй, бельгiйская столица превратилась на ц?лые м?сяцы въ огромный лазаретъ, наполненный больными изъ многихъ европейскихъ нацiй. Съ постепеннымъ выздоровленiемъ офицеровъ и солдатъ, изув?ченные воины, старые и молодые, счастливо избавившiеся отъ смерти, стали появляться въ брюссельскихъ садахъ и во вс?хъ другихъ публичныхъ м?стахъ, предаваясь своимъ прежнимъ наклонностямъ и привычкамъ. Базаръ житейской суеты оживился снова, и въ балаганахъ его зароились опять интриги и прод?лки всякаго рода. Мистеръ Осборнъ отыскалъ безъ труда н?которыхъ воиновъ Трильйоннаго полка. Онъ хорошо зналъ ихъ военную форму, сл?дилъ неутомимо за вс?ми ихъ повышенiями и перем?нами, и любилъ повсюду разговаривать объ офицерахъ, какъ-будто онъ и самъ служилъ въ Трильйонномъ полку.

По прi?зд? въ Брюссель, мистеръ Осборнъ остановился въ гостинниц?, выходившей окнами въ паркъ. Гуляя на другой день въ саду, онъ увид?лъ отдыхающаго на каменной скамейк? солдата, въ хорошо знакомой ему форм?. Мистеръ Осборнъ сд?лалъ н?сколько шаговъ, и с?лъ подл? него.

– Не служили ли вы въ рот? капитана Осборна? сказалъ старикъ, преодол?вая внутреннее волненiе, и потомъ, посл? кратковременной наузы, прибавилъ: онъ былъ сынъ мой, сэръ.

Израненный воинъ не им?лъ чести служить въ рот? капитана Осборна; но онъ почтительно всталъ съ своего м?ста, и прикоснувшись здоровою рукой къ своей фуражк?, прив?тствовалъ сокрушеннаго горестiю старца, предложившаго ему этотъ вопросъ.

– Въ ц?лой армiи, ваше благородiе, не было офицера прекрасн?е и храбр?е капитана Осборна, сказалъ раненный воинъ, садясь опять на свое м?сто. Сержантъ капитанской роты, (ею командуетъ теперь капитанъ Рэймондъ), еще въ Брюссел?, сэръ, и почти совс?мъ выздоров?лъ отъ раны въ правое плечо. Ваше благородiе можете вид?ться съ нимъ во всякое время, и онъ охотно раскажетъ вамъ обо вс?хъ подробностяхъ того дня. Но вы ужь, безъ сомн?нiя, изволили вид?ть майора Доббина, друга вашего сына; вид?ли, конечно, и мистриссъ Осборнъ, которая, какъ говорятъ, очень больна. Около шести нед?ль, посл? смерти своего супруга, она была, говорятъ, какъ пом?шанная. Впрочемъ, все это вы знаете, сэръ… прошу извинить, сэръ, заключилъ израненный воинъ, притрогиваясъ опять къ своей фуражк?.

Осборнъ положилъ гинею въ руку солдата, и сказалъ, что онъ охотно дастъ другую, если тотъ приведетъ къ нему сержанта въ H?tel du Parc. Это об?щанiе сопровождалось вождел?ннымъ усп?хомъ. Не прошло и десяти минутъ, какъ ожидаемый сержантъ явился предъ лицо мистера Осборна. Прежнiй солдатъ между-т?мъ пошелъ къ своимъ товарвщамъ, и расказалъ о великой щедрости новоприбывшаго джентльмена. Съ радости, они отправились въ трактиръ, и долго пировали этотъ вечеръ насчетъ двухъ гиней, почерпнутыхъ изъ кошелька британскаго негоцiанта.

Въ обществ? выздоравливающаго сержанта, мистеръ Осбордъ немедленно предпринялъ путешествiе на поля Ватерлоо и Quatre-Bras. тысячи его соотечественниковъ совершали въ ту пору такiя же по?здки. Мистеръ Осборнъ посадилъ сержанта съ собою въ коляску, и отправился подъ его руководствомъ обозр?вать поля, орошенныя британской кровью. Ему указали на пунктъ дороги, гд? впервые Трильйонный полкъ вступилъ въ д?йствiе съ французской кавалерiей, которая пресл?довала и т?снила отступавшiе полки Бельгiйцевъ. Вотъ то самое м?сто, гд? благородный капитанъ Осборнъ поразилъ наповалъ французскаго офицера, отнимавшаго знамя у молодого прапорщика Стоббля: сержанты, охранявшiе знамя, были уже изрублены въ куски. По этой же дорог? они отступили на другой день, и вотъ знаменитый берегъ, гд? Трильйонный полкъ, подъ дождемъ и ненастьемъ, расположился бивуакомъ въ ночь на семнадцатое iюня. Немного подальше была позицiя, которую они, прикрытые противоположнымъ берегомъ отъ неистовыхъ залповъ французской артиллерiи, заняли и удерживали впродолженiе сл?дующаго дня, безпрестанно отражая натискъ непрiятельской кавалерiи. Вотъ зд?сь, на этомъ самомъ склон?, ввечеру, когда британскiя колонны, повинуясь команд? генераловъ, храбро выступили впередъ для окончательнаго пораженiя отступившаго непрiятеля, капитанъ Осборнъ закричалъ «ура», и размахивая своею шпагой, палъ навзничь, простр?ленный навылетъ непрiятельскою пулей.

– Майоръ Доббинъ отвезъ въ Брюссель т?ло капитана, и похоронилъ его съ приличными почестями, заключилъ сержантъ тихимъ голосомъ. Это ужь, конечно, вы знаете, сэръ.

Когда солдатъ расказывалъ эту печальную пов?стъ, сметливые промышленики, готовые торговать вс?мъ что ни попало, обступили со вс?хъ сторонъ мистера Осборна, предлагая ему кресты, эполеты, орлы, изрубленныя кирасы и другiе остатки, подобранные ими посл? сраженiя на пол? битвы.

Обозр?въ вс? эти сцены посл?днихъ подвиговъ Джорджа; мистеръ Осборнъ щедро наградилъ своего проводника. М?сто, гд? похоронили его сына, онъ уже вид?лъ. Мистеръ Осборнъ съ?здилъ туда немедленно по прибытiи въ Брюссель. Т?ло Джорджа покоилось недалеко отъ города, на живописномъ Лекенскомъ кладбищ?, гд? онъ самъ изъявилъ желанiе им?ть свою могилу, когда разъ случилось ему быть зд?сь съ веселыми джентльменами и леди, предпринимавшими загородную прогулку. майоръ Доббинъ положилъ своего друга въ уединенномъ углу сада, огражденномъ небольшимъ заборомъ отъ безконечнаго ряда склеповъ, палисадниковъ и кустовъ, гд? хоронили католическихъ покойниковъ. Старику Осборну показалось униженiемъ, что сынъ его, англiйскiй джентльменъ и капитанъ славной британской армiи, лежитъ вдали отъ м?ста; гд? погребены были другiе иностранцы. Кто изъ насъ можетъ опред?лить в?рно и точно, въ какой степени собственное наше тщеславiе проглядываетъ черезъ уваженiе къ милымъ для насъ особамъ, и въ какой м?р? проникается эгоизмомъ чувство нашей н?жн?йшей любви? Мистеръ Осборнъ не размышлялъ объ этомъ, и не трудился объяснить, какимъ образомъ въ его натур? грубый эгоизмъ боролся съ благородн?йшимъ инстинктомъ. Онъ твердо в?рилъ въ непогр?шительность вс?хъ своихъ поступковъ, и былъ уб?жденъ, что личное его мн?нiе для вс?хъ и каждаго должно им?ть силу непреложнаго закона. Его ненависть и злоба, какъ жало осы или зм?и, вооружались противъ всего, что преграждало ему дорогу. Онъ гордился своею ненавистью, какъ и вс?ми чувствованiями, волновавшими его грудь. Быть всегда правымъ, идти впередъ зажмуря глаза и не встр?чать нигд? ни мал?йшихъ сомн?нiй – увы! какъ много философовъ на базар? житейской суеты, умозрительныхъ и практическихъ, которые безумно сл?дуютъ этому принципу?

Возвращаясъ съ ватерлооскаго поля уже на закат? солнца, мистеръ Осборнъ встр?тилъ недалеко отъ городскихъ воротъ другую коляску, гд? сид?ли молодой джентльменъ и дв? женщины, сопровождаемыя офицеромъ, ?хавшимъ верхомъ подл? ихъ barouche. Сержантъ, ?хавшiй съ мистеромъ Осборномъ, дотронулся до своей фуражки, отдавая честь офицеру, и тотъ машинально отв?тилъ на его прив?тъ. Вдругъ Осборнъ задрожалъ и отпрянулъ назадъ, къ изумленiю сержанта, вперившаго въ него свои глаза. Въ коляск? была Амелiя съ молодымъ хромоногимъ прапорщикомъ, и насупротивъ нихъ сид?ла ея неизм?нно-в?рная подруга, мистриссъ полковница Одаудъ. Да, то была Амелiя; но какъ она непохожа была на ту миловидную, св?женькую д?вушку, которую зналъ мистеръ Осборнъ! Она была теперь и бл?дна, и худощава, и тонка. Ея прекрасные каштановые волосы скрывались за вдовьимъ чепцомъ – б?дное дитя! и мутные глаза ея были неподвижны. При встр?ч? двухъ экипажей, мистриссъ Эмми взглянула на Осборна, но не узнала его. Не угадалъ бы и ее мистеръ Осборнъ, еслибъ не увид?лъ Доббина, ?хавшаго подл?, но присутствiе его объяснило, кто была эта женщина, сид?вшая въ коляск?. До настоящей минуты онъ не зналъ, повидимому, и самъ, какъ сильна была ненависть его къ жен? покойнаго Джорджа. Когда экипажъ про?халъ мимо, онъ обернулся, и бросилъ на сержанта взглядъ, исполненный проклятiя и злобы. Казалось, онъ говорилъ: