Базар житейской суеты. Часть 3

– Какъ см?ешь ты смотр?ть на меня, дерзкiй челов?къ? Знаешь ли ты, что я ненавижу эту женщину вс?ми силами своей души? Она разбила въ прахъ вс? мои надежды, съ презр?нiемъ попрала мою гордость, унизила, уничтожила меня.

– Скажи этому негодяю, чтобъ онъ ?халъ скор?е, громко закричалъ мистеръ Осборнъ лакею, сид?вшему на козлахъ.

Спустя минуту, послышался топотъ лошади на мостовой за коляской Осборна. То скакалъ мистеръ Доббинъ. При встр?ч? экипажей, мысли его бродили далеко, въ странахъ воздушныхъ, и онъ не прежде, какъ про?хавъ н?сколько шаговъ, припомнилъ, что въ глазахъ его отражался суровый образъ мистера Осборна. Онъ обернулся, чтобъ посмотр?ть впечатл?нiе, произведенное этой встр?чей на мистриссъ Эмми, но б?дная женщина, казалось, не зам?тила своего тестя. Тогда Вилльямъ, сопровождавшiй ежедневно мистриссъ Джорджъ въ ея загородныхъ прогулкахъ, вынулъ изъ кармана часы, и сказалъ, что ему необходимо воротиться въ городъ, всл?дствiе одного важнаго порученiя, о которомъ онъ совс?мъ забылъ. извинившись такимъ-образомъ передъ дамами, онъ поскакалъ назадъ. Амелiя ничего не зам?чала. Она сид?ла безмолвно на своемъ м?ст?, устремивъ глаза въ туманную даль, куда н?когда проводила она своего Джорджа.

– Мистеръ Осборнъ! Мистеръ Осборнъ! закричалъ подскакавшiй къ коляск? Доббинъ, протягивая свою руку.

Угрюмый старикъ, не д?лая никакого движенiя въ отв?тъ на это прив?тствiе, приказалъ кучеру ?хать еще скор?е. Доббинъ ухватился за коляску.

– Извните, сэръ, сказалъ онь, – я долженъ вид?ться съ вами. У меня есть порученiе къ вамъ.

– Отъ этой женщины? гордо спросилъ Осборнъ.

– Н?тъ, сэръ, отъ вашего сына.

Мистеръ Осборнъ отпрянулъ въ уголъ коляски. Доббинъ поскакалъ сзади, не говоря бол?е ни слова до т?хъ поръ, пока экипажъ остановился у подъ?зда гостинницы Парка. Тутъ онъ посл?довалъ за старикомъ въ ето нумеръ. Джорджъ часто бывалъ въ этихъ комнатахъ, такъ-какъ зд?сь квартировали мистеръ и мистриссъ Кроли впродолженiе ихъ пребыванiя въ бельгiйской столиц?.

– Что вамъ угодно, капитанъ Доббинъ… Ахъ н?тъ, прошу извинить, майорь Доббинъ, потому-что съ т?хъ поръ, какъ лучшiе люди умерли, вы заняли ихъ м?ста и щеголяете въ ихъ шляпахъ, какъ вороны въ павлиньихъ перьяхъ, см?ю сказать… что вамъ угодно, майоръ Доббинъ? спросилъ мдстеръ Осборнъ саркастическимъ тономъ.

– Лучшiе люди умерли, ваша правда, сэръ, подтвердилъ Доббинъ, – и я пришелъ говорить съ. вами объ одномъ изъ этихъ лучшихъ людей.

– Въ такомъ случа?, сэръ, не угодно ли вамъ безъ обиняковъ приступить къ д?лу, сказалъ Осборнъ, бросая суровый взглядъ на своего незванаго гостя.

– Я стою передъ вами, какъ другъ вашего сына, продолжалъ майоръ, – и какъ исполнитель его воли. Онъ составилъ свое зав?щанiе передъ выступленiемъ въ походъ. Изв?стно ли вамъ, сэръ, какъ ограничены были его средства, и въ какомъ ст?сненномъ положенiи находится теперь его вдова?

– Я не знаю его вдовы, сэръ, отв?чалъ Осборнъ. Пусть она воротится назадъ къ своему отцу, если ей угодно.

Но джентльменъ, къ которому обращены были эти слова, р?шился быть упрямымъ до самаго нельзя, и продолжалъ, пропустивъ мимо ушей зам?чанiе Осборна.

– Изв?стно ли вамъ, сэръ, критическое положенiе мистриссъ Джорджъ? Ея жизнь и разумъ едва не сокрушились отъ удара, который обрушился надъ ея головой, и еще мы не знаемъ нав?рное, оправится ли она отъ этого удара. Есть одна только надежда на ея выздоровленiе, и о ней то собственно пришелъ я говорить съ вами. Мистриссъ Джорджъ скоро должна быть матерью. Падетъ ли оскорбленiе родителя на голову его дитяти, или напротивъ, вы простите младенца, изъ уваженiя къ памяти его отца?

Въ отв?тъ на это, мистеръ Осборнъ-старшiй разразился рапсодiей самохвальства и упрековъ. Съ одной стороны, онъ вполн? оправдывалъ свои поступки передъ судомъ своей собственной сов?сти; съ другой – преувеличивалъ непокорность Джорджа. Н?тъ во всей Англiи отца, столько великодушнаго къ своему сыну и едва-ли найдется сынъ, столько гордый и упорный, какъ Джорджъ. Онъ даже передъ смертью не счелъ нужнымъ признаться откровенно въ своей вин?. Пусть же теперь, за могилой, беретъ онъ на себя посл?дствiя своей безпорядочной жизни.

– Что-жь касается до меня, майоръ Доббинъ, я былъ всегда и над?юсь быть впередъ господиномъ своего слова, продолжалъ мистеръ Осборнъ, сопровождая свою р?чь патетическимъ жестомъ. Я поклялся, что эта женщина никогда не будетъ моей дочерью, и вы можете быть ув?рены, что никакiя побужденiя не заставятъ меня, на старости л?тъ, быть нарушителемъ своей клятвы. Можете сказать это Амелiи, если вамъ угодно, и вм?ст? съ т?мъ, прошу васъ, майоръ Добоинъ, избавить меня разъ навсегда отъ своихъ визитовъ.

Итакъ, не было съ этой стороны ни мал?йшей надежды. Вдова должна жить своимъ крошечнымъ пансiономъ, и т?ми деньгами, которыя вздумаетъ предложить ей Джозъ.

«Говорить ли объ этомъ мистриссъ Эмми? съ горестью думалъ майоръ Доббинъ. Незач?мъ, да и не стоитъ: она не пойметъ, и не будетъ слушать.»

Всамомъ д?л?, мысли б?дной женщины еще ни разу не обращались на этотъ пунктъ, и подавленная своей горестью, она равнодушно смотр?ла на все, что происходило вокругъ нея. Добро и зло, ненависть и дружба, не им?ли никакого значенiя въ ея глазахъ. Ласки и добрые сов?ты она выслушивала безсознательно; погруженная въ свсяо в?чную печаль.

* * *

Вообразите, что посл? этихъ переговоровъ прошло м?сяцевъ дв?надцать въ жизни нашей б?дной Амелiи. Первую половину этого времени она провела въ такой ужасной и, повидимому, неисц?лимой тоск?, что мы, им?вшiе случай наблюдать и описывать движенiя этого слабаго и н?жнаго созданiя, должны были отступать н?сколько разъ при вид? жестокой скорби, способной облить кровью всякое чувствительное сердце. Молча обойдите безпомощное ложе страждущей вдовы. Осторожн?е заприте дверь зав?шанной колнаты, гд? она лежитъ, подражая, въ этомъ отношенiи, сострадательнымъ особамъ, которыя ухаживали за ней въ первые м?сяцы ея бол?зни.

Небо, наконецъ, умилосердилось надъ несчастной. Пришелъ день, исполненный тревожныхъ ожиданiй, надежды, страха, изумленiя – день, когда б?дная вдова прижала къ своей груди младенца съ глазами Джорджа, малютку-мальчика; прекраснаго какъ ангелъ Божiй. Съ какимъ отраднымъ изумленiемъ она услышала первый крикъ дитяти! Какъ она плакала и см?ялась; и съ какою быстротою въ сердц? ея снова пробудились и надежда, и любовь, когда младенецъ прiютился у ея материнской груди! Амелiя была спасена. Доктора, опасавшiеся за ея жизнь и разсудокъ, съ нетерп?нiемъ ждали этого кризиса, чтобъ промзнести свой окончательный приговоръ относительно ея жизни или смерти. Взоры мистриссъ Эмми снова залучезарились искрами разумнаго сознанiя, и съ благодарностью обратились на окружающихъ особъ. Эта минута служила достойнымъ вознагражденiемъ за ихъ продолжительныя опасенiя и тревоги.

Другъ нашъ Доббинъ былъ въ числе этихъ особъ. То былъ онъ, что привезъ мистриссъ Эмми въ Англiю, въ домъ ея родителей. Мистриссъ Одаудъ, повинуясь настоятельному вызову полковника Одауда, принуждена была оставить свою пацiентку. Посмотр?ли бы вы, какъ Доббинъ няньчилъ ребенка, и какъ въ то же время см?ялась мистриссъ Эмми, упоенная материнскимъ восторгомъ! Это была умилительная картина. Удостоенный счастiя быть крестнымъ отцомъ, Вилльямъ напрягалъ вс? силы своего природнаго остроумiя при покупк? чашекъ, ложечекъ, коралловъ и бубенчиковъ для обожаемаго малютки.

Едва-ли нужно докладывать читателю, какъ н?жная мать кормила его, лел?яла, од?вала, отстраняла отъ него вс?хъ нянекъ и не позволяла постороннимъ рукамъ прикасаться къ его н?жному т?льцу. Это ужь само собою разум?ется. Величайшая милость, какой удостоивался майоръ Доббинъ, состояла въ томъ, что ему позволяли повременамъ няньчить на своихъ рукахъ маленькаго Джорджа. Ребенокъ былъ для мистриссъ Эмми ея бытiемъ, физическимъ и нравственнымъ. Все ея существованiе олицетворилось и сосредоточилось въ материнскихъ ласкахъ. Слабое и безсознательное созданiе было окружено ея любовью, близкою къ безпред?льному благогов?нiю. То была въ полномъ смысл? жизнь, физическая и нравственная, что младенецъ всасывалъ въ себя изъ материнской груди. По ночамъ и наедин? въ своей комнат?, Амелiя наслаждаласъ т?ми неизъяснимыми восторгами любви, которые могутъ быть понятны только женскому сердцу. Это чувство – инстинктъ любящей матери и н?тъ въ немъ даже т?ни эгоизма. Вилльямъ Доббинъ любилъ на досуг? вдумываться въ эти движенiя мистриссъ Эмми и, должно отдать ему справедливость, отгадывалъ чутьемъ почти вс? отт?нки чувствованiй, волновавшихъ ея сердце, но увы! онъ вид?лъ также съ удовлетворительною ясностью, что для него самого не было въ этомъ сердц? никакого уголка. Но зная это, майоръ Доббинъ не ропталъ, и съ покорностiю переносилъ свою судьбу.

Думать надобно, чтю мать и отецъ мистриссъ Эмми сознавали въ н?которой степени нам?ренiя майора, и чуть-ли не готовы были поощрять ихъ съ своей стороны. Доббинъ ходилъ къ нимъ каждый день, и сид?лъ по ц?лымъ часамъ то съ Амелiей, то съ хозяиномъ дома, мистеромъ Клеппомъ, и его семьей. Вс?мъ безъ исключенiя, каждому и каждой, онъ приносилъ почти каждый день подъ т?мъ или другимъ предлогомъ, какiе-нибудь подарки, и хозяйская маленькая дочка, амелiина фаворитка, называла его не иначе, какъ сахарнымъ майоромъ. Эта д?вочка разыгрывала обыкновенно роль церемонiймейстерши, докладывая мистриссъ Осборнъ о прибытiи майора. Однажды она расхохоталась, когда сахарный майоръ прикатилъ въ Фольгемъ, и вытащилъ изъ своего кабрiолета деревянную лошадку, барабанъ, трубу и другiя воинственныя игрушки, еще слишкомъ неудобныя для маленькаго Джорджа, потому-что ему было въ ту пору не больше шести м?сяцовъ отъ роду. Ребенокъ спалъ.

– Тсс! шепнула Амелiя, обезпокоенная, в?роятно, скрипомъ тяжелыхъ сапоговъ майора.

И она съ улыбкой протянула ему руку, которой, однакожь, Вилльямъ не могъ взять, пока не разставилъ по различнымъ м?стамъ разнообразныя принадлежности своего груза.

– Ступай внизъ, Мери, сказалъ майоръ маленькой д?вочк?, – мн? надобно поговорить съ мистриссъ Осборнъ.

Амелiя съ удивленiемъ взглянула на Вилльяма, и осторожно положила спящаго младенца на постельку.

– Я пришелъ проститься съ вами, Амелiя, сказалъ майоръ, слегка прикоснувшись къ ея рук?.

– Проститься, Вилльямъ? Да.

– Куда жь вы ?дете? спросила она улыбаясь.

– Можете пересылать ко мн? письма черезъ моихъ лондонскихъ агентовъ, отв?чалъ майоръ Доббинъ, – имъ будетъ изв?стенъ мой адресъ. В?дъ вы будете писать ко мн?, Амелiя, не правда ли?

– Какъ же, какъ же! Я стану писать къ вамъ о Джорджиньк?, сказала мистриссъ Эмми. А на долго вы у?зжаете?

– Надолго, Амелiя, и еще неизв?стно, увидимся ли мы.

– Скажите, какъ это жаль! Вы были такъ добры къ нему и ко мн?, милый Вилльямъ. Посмотрите, какой онъ ангелъ!

Красныя ручонки малютки Джорджа безсознательно обвились вокругъ пальца честнаго Вилльяма, и Амелiя посмотр?ла на его личико съ лучезарнымъ материнскимъ восторгомъ. Самые жестокiе взгляды непримиримой ненависти и злобы не могли сразить майора сильн?е и р?шительн?е, ч?мъ этотъ взоръ безнадежной ласки. Онъ склонился надъ матерью и младенцемъ, и съ минуту не могъ произнести ни слова. Собравъ наконецъ вс? свои силы, онъ проговорилъ:

– Благослови васъ Богъ, Амелiя!

– Благослови васъ Богъ, Вилльямъ! сказала мистриссъ Эмми.

Зат?мъ она приподняла свою голову, и поцаловала его.

– Ахъ, тише, пожалуйста! Не разбудите Джорджиньку, прибавила она, когда Вилльямъ Доббинъ заскрип?лъ своими неугомонными сапогами при выход? изъ дверей.

Амелiя не вид?ла и не слышала, какъ майорскiй кабрiолетъ отъ?халъ отъ воротъ: она смотр?ла на своего Джорджиньку, который въ эту минуту улыбался ей во сн?.

Глава XXXV

Нуль годоваго дохода и десятки тысячъ расхода

Я думаю, милостивые государи, что вс? мы, больше или меньше, любимъ повременамъ размышлять о мiрскихъ д?янiяхъ своихъ ближнихъ, и едва-ли найдется какой-нибудь философъ на базар? житейской суеты, который бы, прим?ромъ сказать, не интересовался знать, какъ живетъ-поживаеть сос?дъ его Джонсъ, или какимъ образомъ прiятель его Смитъ ухищряется сводить концы съ концами по истеченiи каждаго года аккуратно. Я съ своей стороны питаю глубочайшее уваженiе къ прiятелямъ своимъ, Джинкинсамъ, потому-что об?даю у нихъ два или три раза въ м?сяцъ, но признаюсь чистосердечно, я не перестану удивляться до конца своей жизни, какимъ-образомъ Джинкинсы вы?зжаютъ въ Лондонскiй Паркъ, чуть-ли не каждое гулянье, въ великол?пной коляск? съ гайдуками на запяткахъ. Правда, я знаю, что экипажъ этотъ берется напрокатъ, и вс? джинкинсовы люди продовольствуются только жизненными припасами, не получая денежнаго вознагражденiя за свои труды, но все же эти три челов?ка и великол?пная коляска должны представлять собою ежегодный расходъ по крайней м?р? шестисотъ фунтовъ стерлинговъ британской монеты. Притомъ, изв?стно мн? въ достов?рной степени, что семейство Джинкинсовъ даетъ весьма часто блестящiе об?ды, содержитъ двухъ мальчиковъ въ Итонскомъ Коллегiум?, нанимаетъ для д?вицъ привилегированныхъ гувернантокъ и учителей, предпринимаетъ заграничныя по?здки, проживаетъ осенью въ Истбурн? или Вортинг? и, вдовершенiе эффекта, даетъ ежегодно блистательный балъ съ роскошнымъ ужиномъ отъ Гунтера… Зам?чу зд?сь мимоходомъ, что кондитеръ Гунтеръ приготовляетъ для Джинкиисовъ самые изящные первостатейные об?ды, какъ это я очень хорошо знаю, потому-что однажды, за неим?нiемъ наличнаго гостя, я самъ приглашенъ былъ принять участiе въ одномъ изъ этихъ парадныхъ об?довъ, и зд?сь открылось для меня, что эти угощенiя, изящныя въ совершенн?йшемъ смысл?, не им?ютъ ничего общаго съ обыденной трапезой, къ которой обыкновенно допускается низшiй сортъ джентльменовъ и леди, им?ющихъ счастiе пользоваться знакомствомъ съ этимъ благороднымъ семействомъ… Кто же, спрашивается, посл? вс?хъ этихъ вещей, не вправ? выразить своего изумленiя относительно того, какимъ-образомъ Джинкинсы обд?лываютъ свои д?ла?

– Да кто такой Джинкинсъ, позвольте васъ спросить?

– Фи! какъ вы этого не знаете? Онъ служитъ коммиссiонеромъ въ сургучной контор?.

– Неужели?