Зависимое сельское население Римской империи (IV-VI вв)

Что касается передачи почетного звания по наследству, то конституция 383 г. допускает это (С. Th. VI, 2, 12), но постановление 390 г. вновь запрещает подобную передачу титула (С. Th. XII, 1, 122). Итак, если Кодекс Феодосия не устраняет данные противоречия, то в Кодексе Юстиниана однозначно разрешается детям сохранить за собой почетное положение отцов: «Если ты, как утверждаешь, имеешь и консуляра деда, и отца из преторов и… бракосочетался с (женщиной из сословия) clarissimi, то ты удерживаешь за собой знатное положение» (С. J. XII, 1,1)[181 - С. J. XII, 1, 1: Imperator Alexander Severus. Si, ut proponitis, et avum consularem et patrem praetorium virum habuistis, et… Clarissimis nupseritis, claritatem generis retinetis.]. Более того, законодательство Юстиниана наделяет женщин почетным положением мужей (С. Th. II, 1, 7; С. J. XII, 1, 13). Таким образом, принадлежность к сословию «почетных» передавалось по наследству.

Сенаторы, будучи honestiores, пользовались наибольшим почетом в государстве. По конституции Юлиана 362 г. сенаторы как представители honestiores были защищены от оскорблений чести» (С. Th. IX, 2, 1; С. J. XII, 1, 8). Они, к тому же, освобождались от ряда выплат и повинностей: предоставления лошадей и рекрутов (С. J. XII, 1, 4), возведения зданий (С. Th. XV, 1, 7; С. J. XII, 1, 7) и т. д. Освобождение сенаторов от ряда налогов имело далеко идущие последствия для сельского населения империи, так как налоги перекладываются на плечи мелких землевладельцев, которые начинают покидать свои земельные участки и бежать в крупные землевладения под патронат влиятельных лиц (Salvian Gub. Dei V, 8). В результате, фиск терпит убытки, сборщики налогов разоряются (Liban. XLVII, 7–9). Между тем, как доказывает М.И. Ростовцев, сенаторские латифундии переживают расцвет и значительно увеличиваются[182 - Ростовцев М.И. Общество и хозяйство в Римской империи / Пер. И.С. Алексеевой и Г.В. Снежинской. Т. 2. СПб., 2001. С. 234.].

Вернемся к правовому положению honestiores. Патриции также пользовались привилегиями по отношению к власти отца. Так, достоинство патриция освобождало от власти отца семейства (Dig. I, 7, 3)[183 - Dig. I, 7, 3: Paulus libro quarto ad Sabinum. Si consul vel praeses filius familias sit, posse eum apud semet ipsum vel emancipari vel in adop-tionem dari constat. (Если консул или презид является сыном семейства, то считается, что он может самого себя освободить из-под власти отца или совершить усыновление себя.) (Перевод И.С. Перетерского).], а сенатор, усыновленный плебеем, оставался сенатором, так как «посредством усыновления не умаляется достоинство» (Dig. I, 7, 35)[184 - Dig. I, 7, 35: Paulus libro 18 responsorum. Per adoptionem dignitas non minuitur.]. Штейнвентер пишет, что брак вольноотпущенницы и сенатора возможен, но ребенок наследует положение матери[185 - Steinwenter A. Libertini // RE. Bd. XIII. 1. Sp. 110.]. Здесь речь идет, вероятно, о двух нормах в Дигестах и Кодексе Юстиниана, по которым свободному не рекомендуется вступать в законный брак с вольноотпущенницей, но довольствоваться сожительством, так как, по мнению законодателя, более соответствует чести патрона иметь вольноотпущенницу в качестве конкубины, чем в качестве матери семейства (Dig. XXV, 7, 1). В постановлении же Валентиниана III и Марциана перечислены категории женщин, на которых сенатору в действительности было запрещено жениться, а именно: рабыни, вольноотпущенницы, актрисы, дочери сутенера, гладиатора и т. д. (Nov. Marc. IV, 1; С. J. V, 5, 7). Повышенное внимание законодателя к бракам сенаторов объясняется тем, что жены сенаторов переходили в высшую категорию населения. Согласно приведенным выше нормам Кодекса Феодосия и Кодекса Юстиниана, жены получали почетное положение своих мужей (С. Th. II, 1,7; С. J. XII, 1, 13). Как пишет Прокопий Кесарийский, Юстиниан отменил запрет сенаторам жениться на представительницах плебейского сословия, потому что не мог жениться на Феодоре по закону (Proc. Hist. Arc. Ill, IX, 51). Таким образом, брак сенатора и женщины из humiliores в целом допускался, хотя и не рекомендовался. Запрет распространялся только на отдельные категории женщин. Жены сенаторов из humiliores переходили в honestiores.

Подводя итоги, необходимо обратить внимание на то, что, хотя гражданскими правами в Римской империи IV–VI вв. обладают как honestiores, так и humiliores, полноправными гражданами в прямом смысле этого слова являются только honestiores. Представители зависимых слоев сельского населения, будучи humiliores, лишены права на свободное перемещение. Последнее является исключительным правом отдельных представителей honestiores, как это следует из процитированного выше постановления Феодосия II и Валентиниана III (С. J. XII, 1, 15). Сельские колоны, вольноотпущенники и рабы, будучи humiliores, фактически лишились права занимать почетные должности с середины IV в. и практически потеряли возможность перейти в honestiores. И, наконец, римские граждане, если они относятся к humiliores, могут подвергаться телесным наказаниям, что делает их правовое положение совершенно непохожим на положение свободных римских граждан времен республики и принципата.

Глава 2

Возникновение и развитие колоната в IV–VI вв

В данной главе мы попытаемся установить причины и время прикрепления колонов, а также ответить на вопрос, почему государству было выгодно прикрепить свободных арендаторов к земельным участкам. Кроме того, мы рассмотрим особенности положения колонов в IV–VI вв., как оно менялось на протяжении этого времени, какие права представителям данного сословия удалось сохранить за собой и насколько стираются грани между колонами и рабами.

Однако, в первую очередь, необходимо сказать несколько слов о категориях колонов. В эпоху доминала исчезают отличия между теми или иными категориями колонов, по крайней мере, императоры Аркадий и Гонорий в 400 г. предписывают считать их положение одинаковым: «Мы устанавливаем, чтобы дети, рожденные среди инквилинов и колонов, поскольку, считается, что у них… почти одно и то же положение, хотя и есть различие в имени, следовали отцовскому статусу и положению, (независимо от того,) один из родителей вписан в ценз или ни тот, ни другой» (С. J. XI, 48, 13)[186 - С. J. XI, 48, 13: Imperatores Arcadius, Honorius. Definimus, ut inter inquilinos colonosve, quorum… eademque paene videtur esse condicio, licet sit discrimen in nomine, suscepti liberi vel utroque vel neutro parente censito statum paternae condicionis agnoscant.]. Г.Е. Лебедева отмечает, что фактически существовали два типа колонов – свободные и энапографы (зависимые, приписанные), тогда как все остальные термины являлись данью традиции, а государство стремилось объединить их в одну категорию «плательщиков налогов»[187 - Лебедева Г.Е. Социальная структура ранневизантийского общества. Л., 1980. С. 73.]. И действительно, точно определить, что обозначают те или иные термины, достаточно сложно, поэтому ограничимся тем, что приведем мнения отдельных исследователей. А.Д.Б. Сиркс высказывает предположение, что колоны-адскриптиции (adscripticius) прикреплялись к имению после подписания контракта и переходили под власть патрона, в то время как оригинарии (originarius) официально не прикреплялись и считались «свободными» колонами[188 - Sirks A.J.B. The colonate in Justinian’s reign // JRS. Vol. XCVIII. 2008. P. 120–143.]. Точно так же М. Мюнцигер выделяет свободных (неприкрепленных) колонов, прикрепленных колонов-адскриптициев и свободных колонов, прикрепленных по реформе Анастасия[189 - M?nziger M. Vincula deterrimae conditionis. Die rechtliche Stellung der sp?tantiken Kolonen im Spannungsfeld zwischen Sklaverei und Freiheit. M?nchen, 1998. S. 102.]. М. Миркович также считает, что отличия между колонами сводились к тому, что одни обладали собственным наделом земли и были sui juris, другие вынуждены были работать на чужой земле и считались alieni juris[190 - Mirkovic M. The later Roman colonate and freedom. Philadelphia, 1997. P. 124.]. А.В. Коптев различает колонов, плативших деньгами или оброком, и работавших в имении с позволения хозяина; отношения последних с хозяином никак не регламентировались по гражданскому праву (jus civile)[191 - Коптев А.В. Позд не античный colonus juris alieni и классическое право лиц // Древнее право. 1999. № 1 (4). С. 135.]. Этот исследователь также высказывает предположение, что колоны originalii работали в имении постоянно (С. Th. XI, 1, 14; С. J. XI, 48, 4), в то время как extranei трудились там временно[192 - Коптев А.В. О времени прикрепления сельских рабов к имению в Римской империи (К вопросу об использовании памятников римского права в качестве исторического источника) // ВДИ. 1988. № 3. С. 41.] (Dig. XIX, 2, 13, 11). А.Х.М. Джоунз и Г.Е. Лебедева пытаются дать объяснение тем или иным обозначениям колонов: так, обычные coloni владели землей, a inquilini обладали только домом и жили на земле имения с позволения хозяев, лично же оставаясь свободными[193 - Jones А.Н.М. The Later Roman Empire. V. II. Oxford, 1965. P. 795, 799.]. Г.Е. Лебедева утверждает, что, хотя инквилин все сильнее вовлекался в отношения колоната, его наследник, как правило, не наследовал обязательства отца[194 - Лебедева Г.Е. Социальная структура ранневизантийского общества… С. 74.]. Что касается трибутария (trib-utarius), то, по мнению А.Х.М. Джоунза, за его налоги отвечал господин[195 - Jones А.Н.М. The Later Roman Empire… P. 799.], но Г.Е. Лебедева не согласна с его точкой зрения и утверждает, что трибутарий платил государству сам, а его господин был только ответственным лицом[196 - Лебедева Г.Е. Социальная структура ранневизантийского общества… С. 75.]. А.Х.М. Джоунз считает, что adscripticius был просто приписан к цензу, то есть платил подати непосредственно государству[197 - Jones А.Н.М. The later Roman Empire… P. 795, 799.]. Г.Е. Лебедева пишет, что у колонов этого типа правоспособность была ограничена, и в подтверждение ссылается на норму Кодекса Юстиниана (С. J. XI, 48, 6)[198 - Лебедева Г.Е. Социальная структура ранневизантийского общества… С. 77.]. Но на самом деле в этой конституции предписывается возвращать беглых колонов, а адскриптиции перечисляются наравне с инквилинами – свободными колонами[199 - С. J. XI, 48, 6: Imperatores Valentinianus, Valens. Omnes omnino fugitivos adscripticios colonos vel inquilinos sine ullo sexus muneris condi-cionisque discrimine ad antiquos penates, ubi censiti atque educati natique sunt, provinciis praesidentes redire compellant. (Наместники провинций принуждают вернуться всех целиком беглых колонов-адскриптициев и инквилинов без различия пола, деятельности или положения к прежним пенатам, где они были записаны в ценз, рождены и воспитывались.).], так что их ограниченная правоспособность остается весьма спорной. Г.Е. Лебедева также цитирует другую конституцию Кодекса Юстиниана (С. J. XI, 48, 21), где колоны-адскриптиции приравниваются к рабам и используются рабские термины по отношению к браку колона[200 - Лебедева Г.Е. Социальная структура ранневизантийского общества… С. 82–84.]. Так, согласно постановлению Юстиниана хозяин мог разорвать брак такого колона и наказать его (С. J. XI, 48, 24). С другой стороны, по словам Г.Е.Лебедевой, у адскриптиция сохраняется право выступать в суде против патрона[201 - Там же. С. 85–86.], что вносит еще большую неясность относительно этой категории прикрепленного населения. А.Х.М. Джоунз считает, что originalicus жил в крупном землевладении постоянно, в отличие от упомянутого выше extraneus[202 - Jones А.Н.М. The later Roman Empire.. P. 795, 799.], homologi coloni назывались перешедшие под власть патрона земледельцы[203 - Ibid. P. 776.]. Что же касается originarii, то здесь также нет единого мнения. М. Казер пишет, что они, видимо, не были прикреплены к цензу, но в какой-то момент попадают в origo и теряют свободу перемещения, хотя и сохраняют личную независимость[204 - Kaser M. Das r?mische Privatrecht. 2 Auf. 2 Bd. M?nchen, 1975. S. 144.]. Г.Е. Лебедева, напротив, подчеркивает их зависимость от господина, так что по ее мнению, они являются бывшими рабами, превращенными в колонов[205 - Лебедева Г.Е. Социальная структура ранневизантийского общества… С. 76.].

М.И. Ростовцев подразделяет inquilini и coloni – с точки зрения категорий землевладельца, tributarii и adscripticii – с точки зрения характера податей, originarii и originales – на основании учения об i5ia, plebs и populus plebis – по социальному происхождению[206 - Ростовцев М.И. Колонат // Вебер М. Аграрная история Древнего мира / Пер. Д.Петрушевского. М., 2001. С. 419.]. Если же обратиться к отличиям системы колоната Западной и Восточной империи, то, как доказывает Г.Е. Лебедева, на Западе преобладал индивидуальный патронат, а на Востоке – коллективный. Большинство колонов Запада были оригинариями, в то время как на Востоке большинство свободных колонов сменяется адскриптициями. Так или иначе, необходимо еще раз отметить, что отличия между отдельными категориями колонов исчезают в течение IV столетия, колоны-адскриптиции, оригинарии, инквилины и другие ничем не отличаются друг от друга.

§ 1. Время и причины прикрепления колонов к земле

Слово «colonus» переводится как арендатор, и, действительно, этим словом в Италии изначально называли свободного арендатора, а договор между землевладельцем и свободным арендатором изначально обозначался как locatio-conductio[207 - Коптев А.В. Поз дне античный colonus juris alieni и классическое право лиц // Древнее право. 1999. № 1 (4). С. 2, 19–22.], соответственно locator – это сдающий в аренду, a conductor – арендатор[208 - Ростовцев М.И. Колонат // М. Вебер Аграрная история Древнего мира / Пер. Д. Петрушевского. М. 2001. С. 482; Фюстель де Куланж Н.Д. Римский колонат / пер. и прим. И.М. Гревса. СПб., 1908. С. 8–9.]. В IV в. свободные земледельцы – арендаторы земли были прикреплены к арендуемым земельным участкам без права покинуть их. Конституция Константина 332 г., содержащаяся в Кодексе Феодосия, является древнейшим упоминанием прикрепленных колонов: «У кого бы ни был найден колон чужого права, тот не только пусть возвратит его к месту его происхождения, но пусть выплатит за время его отсутствия подушную подать. Самих же колонов, которые затевают бегство, следует заковать железом в рабское положение, чтобы они, по заслугам приговоренные к рабскому наказанию, исполняли обязанности, которые подобают свободным. Интерпретация. Если кто-либо сознательно удержал чужого колона в своем доме, предписывается, чтобы (удерживающий) самого колона вернул прежнему господину и его подать за то время, что он у него был, выплатил: тот же, кто не желает быть там, где он был рожден, обращается в рабство» (С. Th. V, 17, 1) (перевод А.В. Коптева)[209 - С. Th. V, 17, 1: Imp. Constantinus а. ad provinciales. pr. Apud que-mcumque colonus iuris alieni fuerit inventus, is non solum eundem origini suae restituat, verum super eodem capitationem temporis agnoscat. Ipsos etiam colonos, qui fugam meditantur, in servilem condicionem ferro ligari conveniet, ut officia, quae liberis congruunt, merito servilis condemnationis compellantur implere. Interpretatio. Si quis alienum colonum sciens in domo sua retinuerit, ipsum prius domino restituat et tributa eius, quam diu apud eum fuerit, cogatur exsolvere: ipse vero, qui noluit esse, quod natus est, in servitium redigatur.]. Мы видим, что все колоны «чужого права» лишены права оставить свои земельные участки в независимости от того, являются ли они колонами императора или частных лиц. Также не играет никакой роли, в какой провинции проживал тот или иной колон. Таким образом, все арендаторы чужой земли во всех провинциях Римской империи прикреплялись к своим земельным наделам. Чтобы понять причины этого прикрепления, нам необходимо рассмотреть ту ситуацию, которая складывается в сельском хозяйстве Римской империи в IV столетии нашей эры.

Такие позднеантичные авторы, как Сальвиан Марсельский и Цезарий Арелатский упоминают свободных земледельцев, которые покидают свои земельные участки вследствие непосильных налогов (Caes. Arel. Serm. CLIV, 2; CLXXXII, 2; Salvian Gub. Dei V, 8). По словам Сальвиана, разорившиеся крестьяне бегут под покровительство влиятельных лиц (Salvian Gub. Dei V, 8) Главной причиной этого бегства от налогов, судя по всему, было неравномерное распределение налогов, поскольку крупные земельные владения нередко освобождались от ряда налогов, в результате чего основная тяжесть налогового бремени ложилась на плечи мелких землевладельцев. Сальвиан Марсельский следующим образом объясняет бегство римских граждан от налогов как под патронат влиятельных лиц, так и к варварам: «Но именно те, кто с одной стороны являются несправедливыми, а с другой оказываются благоразумными и справедливыми, и порочность в одном деле компенсируют честностью в другом. Ведь как новыми обложениями налогов отягощают бедных, так оказанием помощи новыми средствами поддерживают их: как новыми налогами низшие больше притесняются, так новыми средствами больше укрепляются. Конечно же, неравенство одинаково в обе стороны. Ведь как в отягощении бедняки являются первыми, так в облегчении последними. Поэтому ведь если высшие власти решат (позаботиться), как это недавно имело место, об уменьшении в чем-либо податных обязанностей для ослабевших городов, тотчас же все данное в качестве помощи распределяется между собой одними богатыми. Кто тогда вспомнил о бедных? кто призвал для участия в благодеянии жалких и нуждающихся?» (Salvian De gub. Dei V, 8)[210 - Salvian De gub. Dei V, 8: Sed videlicet qui in hac parte iniqui sunt, in alia moderati inveniuntur et justi, ac pravitatem unius rei alterius probitate compensant. Nam sicut in onere novarum indictionum pauperes gravant, ita in novorum remidiorum opitulatione sustentant: sicut tributis novis minores maxime deprimuntur, sic remedies novis maxime sublevantur. Immo par est iniquitas in utroque. Nam sicut sunt in aggravatione pauperes primi, ita in rele-vatione postremi. Si quando enim, ut nuper factum est, defectis urbibus minu-endas in aliquo tributarias fimctiones potestates summae existimaverint, illico remedium cunctis datum soli inter se divites partiuntur. Quis tunc pauperum meminit? Quis ad communionem beneficii humiles et egestuosos vocant?] (перевод A.B. Коптева с нашими изменениями). Так, согласно Сальвиану, причиной бегства крестьян являются злоупотребления влиятельных лиц, которые, пользуясь своим положением, освобождают свое имущество от налогов и перекладывают всю тяжесть их на плечи малоимущих. Цезарий Арелатский подробно описывает, как влиятельные лица натравливали на соседей сборщиков налогов, чтобы разорить их и за бесценок скупить их земли: «Если же есть рядом какой-нибудь бедный сосед, который либо находится в нужде, так что может продать (имущество), либо может быть принужден продать его, то (богатый сосед)… надеется, что он может приобрести виллу и крестьянское хозяйство бедного соседа и создает ему какие-либо неприятности, подговаривая тайно тех, которые могут (сделать так, чтобы) экзакторы[211 - Экзактор (от лат.“exactor”) – сборщик налогов.] его обманули и, привлекая к общественным разорительным повинностям, разорили; и чтобы несчастный из-за многочисленных долговых обязательств был вынужден продать жилье, где живет и он сам, и его дети. Движимый нуждой он приходит к тому, из-за чьей подлости мучается, и говорит ему: “Дай мне, господин, прошу тебя, немного солидов, (так как) терплю нужду и преследуем кредитором”… И поскольку (богатый) довел его до нужды, то говорит, что ему (бедному) следует продать и хозяйство, за которое раньше предлагал 100 солидов, (и делает так, чтобы бедный) понимал, что он прижат, и чтобы не надеялся получить и половину цены» (Caes. Arel. Serm. CLIV, 2)[212 - Caes. Arel. Senn. CLIV, 2: Si vero iuxta aliquis vicinus sit pauper, qui vel in necessitate positus est ut posit vendere, vel potest obprimi ut cogatur vendere… sperat se posse tollere aut villam aut colonicam vicini pauperis, et inmittit illi aliquas tribulationes: verbi gratia, agit secretius apud eos qui possunt, ut ilium exactores aut faciant inplicatum, aut allectum in aliqua publica et damnosa administatione constringant; ex quibus contractis debitis multis necesse habeat infelix vendere casellam, unde aut ipse aut filii sui sustenta-bantur. Necessitate ergo conpulsus venit ad ilium, per cuius nequitiam prem-itur et adfligitur; et nesciens quod ipsius inmissione hoc patitur, dicit ad eum: Da mihi, domine, rogo te, paucos solidos; patior necessitatem, urgeor a creditore… et cum eum ad hanc necessitatem adduxerit, dicit illi ut venditionem facere debeat, et casellam, pro qua prius verbi gratia forte centum solidos of-ferebat, ut eum opprimi viderit, nec medietatem pretii dare adquiescit.]. По словам Цезария Арелатского, мелкие землевладельцы разоряются и покидают свои земельные владения из-за злоупотреблений богатых и влиятельных землевладельцев, желающих скупить земли менее влиятельных соседей. По нормам кодексов Феодосия и Юстиниана сенаторские землевладения освобождались от ряда налогов и повинностей. Так, согласно постановлению императора Филиппа сенаторские имения освобождались от экстраординарных повинностей (С. J. XII, 1, 4). На основании конституции Диоклетиана сенаторы не обязаны были возводить общественные постройки за свой счет (С. Th. XV, 1, 7; С. J. XII, 1, 7) и т. д. Ряд современных исследователей также отмечают тот факт, что сенаторские землевладения были освобождены от многих налогов[213 - c. 100; Ростовцев М.И. Общество и хозяйство в Римской иперии / Пер. И.С.Алексеевой и Г.В.Снежинской. СПб., 2001; Jones Л.Н.М. The later Roman empire. V. II. Oxford, 1965. P. 794.], М.И. Ростовцев доказывает, что в IV–VI вв. сенаторские латифундии переживают расцвет, а их владельцы вкладывают богатства в расширение своих земельных владений[214 - Ростовцев М.И. Общество и хозяйство в Римской империи… С. 234.]. Таким образом, как законодательная деятельность императоров, так и злоупотребления влиятельных лиц привели к неравномерному распределению налогового бремени, что вызвало массовое бегство мелких земледельцев от налогов. Судя по всему, это бегство нанесло серьезный ущерб фиску, в результате чего законодательная власть начинает прикреплять мелких земледельцев к земле.

В связи с установлением причин массового бегства крестьян в начале IV столетия необходимо упомянуть точку зрения, по которой массовое бегство вызвала налоговая реформа Диоклетиана[215 - Jones А.Н.М. The Later Roman Empire… P. 774–775; Remondon R. La crise de l’Empire Romain. R, 1964. P. 178.]. Подтверждением этому предположению служат слова Лактанция. Из них следует, что крестьяне начали покидать свои земли в результате усилившегося налогового бремени при Диоклетиане; как утверждает Лактанций, увеличение армии и чиновников привело к росту налогов (Lactanc. De mort. persec.). Что касается позднеантичного историка Аврелия Виктора, то он в жизнеописании Диоклетиана ничего не говорит о массовом бегстве крестьян. Этот автор достаточно скупо пишет, что Диоклетиан наложил на Италию большое налоговое бремя, что впоследствии стало разорительным: «На часть Италии была наложена большая тягота податей. Ведь в то время как каждая (провинция) прежде вносила одинаковые и притом умеренные платежи, чтобы на эти средства могли кормиться войско и император, которые всегда или большей частью находились (именно в Италии), был введен новый закон относительно жалованья солдатам. При скромных потребностях того времени это было вполне выносимо, но в наше тяжелое время стало разорительным» (Aur. Viet. XXXIX, 31–32)[216 - Aur. Viet. XXXIX, 31–32: Hinc denique parti Italiae invectum tribu-torum ingens malum. Nam cum omnia eadem functione moderateque ageret, quo exercitus atque imperator, qui semper aut maxima parte adorant, ali possent, pensionibus inducta lex nova. Quae sane illorum temporum modestia tolerabilis in pemiciem processit his tempestatibus.] (перевод В.С. Соколова). Исходя из сообщения Лактанция, мы можем предположить, что увеличение налогов при Диоклетиане было одной из причин массового бегства земледельцев со своих земель, наряду со злоупотреблениями влиятельных лиц относительно распределения налогов и привилегиями сенаторов, освобожденных от ряда налогов и повинностей. Так или иначе, мелкие земельные собственники бегут от налогов, и, по справедливому замечанию М. Миркович, их численность в эпоху домината существенно уменьшается[217 - Mirkovic M. The later Roman colonate and freedom… R 124.].

Обратимся к непосредственным причинам прикрепления свободных арендаторов земли. Как отмечалось выше, Сальвиан и Либаний упоминают бегство земледельцев от налогов на земли могущественных лиц (Lib. Or. XLVII, 7-11; Salvian Gub. Dei V, 8). Получается, что колоны, после прикрепления к своим земельным участкам, лишались права покинуть свое место жительства и прекратить выплачивать налоги. Вместе с тем, Константин, прикрепляя колонов, с одной стороны легализовал патронат над ними, с другой стороны, перекладывал на патронов ответственность за сбор налогов с этих колонов. В более поздних конституциях, относящихся к патронату, достаточно четко прослеживается причина, по которой государство легализовало его. Например, в постановлении Валентиниана 366 г. прямо указывается, что на патронов возлагается ответственность за сбор налогов: «Согласно общераспространенной обязанности требовать уплату, пусть те, у кого есть земельная собственность, признают (за собой) повинность уплаты налогов за своих колонов-оригиналиев… которые, как выяснится, занесены в цензовые списки в тех местах…» (С. Th. XI, 1, 14; С. J. XI, 48, 4)[218 - С. Th. XI, 1, 14: Impp. Valentinianus, Valens. Penes quos fundomm sunt, pro his colonis originalibus, quos in locis isdem censos esse constabit… recepta conpulsionis solicitudine implenda munia functionis agnoscant…]. Конституция Гонория и Феодосия 415 г. также подтверждает то, что государство легализовало колонат из фискальных интересов. Согласно этому постановлению незаконный патронат (патроциний) признавался законным, если он был установлен не позднее 397 г., однако такой патрон обязан был нести ответственность за налоги со своих колонов: «Пусть прекратится расследование префектом претория Аурелианом Валерия, Феодора и Фарсадия с тем, чтобы суду Августалиана были отданы только те, которые начали владеть имениями под патроцинием с консулата Цезария и Аттика. Однако мы устанавливаем, чтобы все они все же подчинялись государственным обязанностям… Имения же, до сих пор утвержденные в своем статусе, останутся у прежних владельцев, если они признают в соответствии со старым цензом… общественные обязанности и литургии, о которых известно, (что их) предоставляют местные колоны» (С. Th. XI, 24, 6)[219 - C. Th. XI, 24, 6: Impp. Honorius et Theodosius aa. Aureliano prae-fecto praetorio pr. Valerii, Theodori et Tharsacii examinatio conticiscat, illis dumtaxat sub Augustaliano iudicio pulsandis, qui ex Caesarii et Attici consulatu possessiones sub patrocinio possidere coeperunt. Quos tarnen omnes functionibus publicis obsecundare censemus… Possessiones autem athuc in suo statu constitutae penes priores possessores residebunt, si pro antiquitate census functiones publicas et liturgos, quos homologi coloni praestare nos-cuntur… cognituri.]. Из текста приведенных выше конституций видно, что государство прикрепило свободных арендаторов земли в интересах фиска. Ответственность за сбор налогов перекладывается на крупных землевладельцев, к землям которых были приписаны колоны. Законодатель прикрепляет колонов к земельным наделам, чтобы упорядочить сбор налогов с сельского населения империи.

Колоны, прикрепленные к земле, были очень выгодны государству. Государство стремилось всеми способами перевести свободных земледельцев в сословие колоната. Так, согласно конституциям 343 и 359 гг., колоны императора освобождались от экстраординарных налогов (С. Th. XI, 16, 5; XI, 16, 9), земельный участок свыше 25 югеров не облагался особой податью (С. Th. XII, 11, 33), а побирающиеся из свободнорожденных обращались в колонов (С. Th. XIV, 18, 1; С. J. XI, 17, 1).

Немаловажно отметить и то, что свободные арендаторы сохранились. Такие колоны, как считает А.Х.М. Джоунз, обозначались термином «инквилины»[220 - Jones А.Н.М. The Later Roman Empire… R 799.]. Г.Е. Лебедева отмечает, что понятие obsequium (обязанность прикрепленных колонов) и рента (выплаты свободных колонов) так и не слились воедино[221 - Лебедева Г.Е. Социальная структура ранневизантийского общества… С. 96.], а зависимые колоны не противопоставляются свободным в юридических источниках, поскольку «они были объединены в глазах государства… в одну категорию – плательщиков податей»[222 - Там же. С. 73.]. Именно поэтому в юридических источниках колонам-свободным арендаторам уделяется так мало внимания. Тем не менее, законодатель, признавая личную свободу таких колонов, стремится прикрепить их к земле и заставить платить подати. Мы уже приводили текст конституции Анастасия, согласно которой свободные земледельцы (мистоты) по прошествии 30 лет прикреплялись к земельным участкам, которые они обрабатывали, хотя и сохраняли личную свободу (С. J. XI, 48, 19). Таким образом, свободные колоны также прикрепляются к земле и становятся государственными колонами, следовательно, свободные арендаторы, способные в любой момент покинуть свой участок земли, начинают исчезать в IV–VI вв. Это подтверждается еще и тем, что право на свободное перемещение остается только у honestiores. Мы уже цитировали конституцию Феодосия II и Валентиниана III, по которой honestiores обладали правом свободно покидать свое местожительство (С. J. XII, 1, 15). Получается, что свободные колоны – арендаторы – превращаются в представителей зависимого сельского населения.

И, наконец, колонами могли сделаться не только граждане, но и варвары-дедитиции, сельские вольноотпущенники, рабы и другие. Особый интерес представляют варвары или перегрины-дедитиции, посаженные в качестве колонов на землях империи. Изначально Перегринами назывались иностранцы и жители присоединенных земель, которые сохраняли свободу, но не обладали гражданскими или латинскими правами. В 212 г. перегрины получили гражданские права, и словом регеgrinus стали обозначать в основном иностранцев[223 - K?hler В. Peregrinus // RE. Bd. XIX. 1. 1937. Sp. 641.]. Перегринами-дедитициями считались завоеванные народы, которые сражались и были побеждены римским народом. Кроме того, к перегринам-дедитициям причислялись освобожденные преступники-рабы (Gaius I, 13–14), а также лица, лишенные гражданских прав (Dig. IV, 5, 5). Варвары, насильно посаженные на землях империи, в юридических источниках приравниваются к колонам. Так, согласно Кодексу Феодосия племя сциров принимается под римское подданство, а его члены распределяются в качестве колонов между землевладельцами разных провинций, которым запрещалось использовать их в качестве рабов: «Варварское племя сциров, наибольшее из гуннов, с которыми они соединились, мы, нанеся им поражение, привели к покорности нашей власти. И так как мы даем всем возможность для заселения своих полей с помощью людей указанного рода, то пусть все знают, что они принимают их впредь не иначе как на колонатном праве… и пусть никому не будет разрешено переводить их, словно подаренных, из права ценза в рабство или привлекать к городским обязанностям…» (С. Th. V, 6, З)[224 - C. Th. V, 6, 3: Imp. Constant(ius) (v4)nthenio P(raefecto) P(raetori) o. Scyras barbaram nationem maximis (С7ш)погит, quibus se coniunxerunt, copiis fusis imperio nos(^ro) subegimus. Ideoque damus omnibus copiam ex praedicto ge(wer)e hominum agros proprios frequentandi, ita ut omnes {seid)nt susceptos non alio iure quam colonatus apud se… nullique liceat velut donatos eos a iure census (in se)rvitutem trahere urbanisve obsequiis addicere…] (перевод А.В. Коптева с нашими изменениями). Как отмечалось выше, об использовании пленных варваров в качестве колонов повествуют античные авторы:

Зосим (Zos. I, 46), Аммиан Марцеллин (Amm. Marc. XIX, 11,6) и др. Они рассказывают, как римские императоры, одержав победу над теми или иными варварскими племенами, селили их в качестве колонов на землях империи[225 - Фюстель де Куланж Н.Д. Римский колонат… С. 44–50.]. Как было отмечено выше, колоны могли обладать не только правами гражданина, но и отпущенника, перегрина (С. J. XI, 53, 1). Между тем, согласно Гаю, перегрины-дедитиции не могли что-либо завещать (Gaius III, 75), а с их наследством, по его словам, обходились так же, как с наследством отпущенников с латинскими правами. Институции Гая предписывают, чтобы наследство вольноотпущенников переходило к патронам или детям патронов, и уже между ними делилось в зависимости от количества детей отпущенника, от того, по какому праву патрон обладал рабом до его освобождения: по преторскому или квиритскому (Gaius III, 74). М. Миркович пишет, что остается открытым вопрос, всегда ли пленных варваров селили в качестве колонов[226 - Mirkovic М. The later Roman colonate and freedom… P. 99.]. Тем не менее, мы видим, что государство было заинтересовано в том, чтобы превратить пленных варваров именно в колонов, а не в рабов. Более того, патронам запрещается превращать таких колонов в рабов, как это видно на примере племени сциров.

Наряду с варварами, посаженными на землях империи в качестве колонов, в IV–VI вв. появляются квази-колоны – сельские рабы, прикрепленные к своим земельным участкам (С. J. XI, 48, 7). Их положение будет рассмотрено в соответствующей главе. В IV–VI вв. И, наконец, в Кодексе Феодосия упоминаются сельские вольноотпущенники, прикрепленные к земле (С. J. XI, 53, 1). Соответственно, в главе, посвященной положению отпущенников, мы попытаемся ответить на вопрос, не предоставляли ли свободу рабам, чтобы перевести их в сословие колонов с целью повышения их производительности труда. В заключение, на основании приведенных выше данных, мы с уверенностью можем утверждать, что колоны, прикрепленные к земле, были, вне всякого сомнения, выгодны государству, поскольку позволяли упорядочить сбор налогов с земледельческого населения, в результате законодатель стремится прикрепить к земле в качестве колонов варваров, побирающихся, так же как и сельских рабов и отпущенников.

Вместе с тем, несмотря на прикрепление к земельным участкам и легализацию патроната, земледельцы продолжали прибегать к незаконному патронату в течение IV–V вв., чтобы избавиться от разорительных налогов. Государство, пытаясь получить налоги, продолжало бороться с незаконными патроциниями такого рода. До наших дней дошли конституции, по которым крестьянин подвергался телесному наказанию за бегство от налогов, а на патрона накладывался крупный штраф, если он принимал под свое покровительство таких крестьян: «Если кто-либо после публикации этого постановления обратится к патроцинию кого-либо, чтобы обманным путем (освободиться) от повинностей:… под предлогом налогов, либо из-за продаж, либо аренды, либо из-за какого-либо другого контракта, то пусть он ничего не получит. Табеллионы, которые осмелились совершить такие действия (принять под патронат), наказываются лишением имущества…» (С. J. XI, 54, I)[227 - С. J. XI, 54, 1: Imperatores Leo, Anthemius. Si quis post hanc nostri numinis sanctionem in fraudem circumscriptionemque publicae functionis ad patrocinium cuiuscumque confugerit, id, quod… sub praetextu vel vendi-tionis seu conductionis aut cuiuslibet alterius contractus, nullam habeat fir-mitatem: tabellionibus, qui talia instrumenta perficere ausi fuerint, bonorum proscriptione plectendis….]. Впрочем, проблема бегства земледельцев от налогов продолжала беспокоить государство и в VII в., о чем свидетельствуют некоторые статьи Земледельческого закона, относящегося к Эклоге (Nom. Georg. 18–19).

В связи с бегством земледельческого населения государство пытается ограничить произвол чиновников, которые неравномерно распределяли налоги и натравливали экзакторов на мелкие крестьянские хозяйства. Например, Валентиниан предписывает подвергать наказанию сборщиков налогов, если кто-либо из них злоупотреблял своими полномочиями (С. Th. I, 16, 11). В V в. государство даже вводит институт дефенсоров, назначая в качестве покровителей земледельцев «более надежных» людей: «наконец, народ… получит патронов, которые защищали бы его от произвола могущественных» (С. Th. I, 29, 5; С. J. I, 55, З)[228 - С. Th. I, 29, 5: Imperatores Valentinianus, Valens. Utili ratione pro-spectum est, ut innocens et quieta rusticitas peculiaris patrocinii, id est de-fensoris locorum, beneficio fruatur, ut apud eum in pecuniariis causis liti-gandi habeat facultatem. (Представляется разумным, чтобы безобидное и тихое крестьянство пользовалось милостью пекулиарного покровительства, имеется ввиду милостью защитника (их) местности, чтобы оно в случаях (судебного спора) о пекулиарном имуществе имело возможность вести судебную тяжбу.).]. Итак, покровители, назначенные государством, назывались дефенсорами. В Кодексе Феодосия им полностью посвящена 29 глава I книги. А.В. Коптев доказывает, что де-фенсоры создавались для земледельцев без патронов, которые нуждались в защите от произвола чиновников[229 - Коптев А.В. От прав гражданства к праву колоната. Формирование крепостного права в поздней Римской империи. Вологда, 1995. С. 121–122.]. Тем самым, по мнению этого исследователя, государство пыталось при помощи официальных «защитников» (defensores) остановить бегство земледельцев под покровительство влиятельных лиц[230 - Там же. С. 127.]. В Кодексе Феодосия подробно расписывается, кто мог быть избран на должность дефенсора, а какие лица не допускались к ней: «Для большей пользы приказываем, чтобы плебс защищался всеми ведомствами Иллирика против беззаконий могущественных патронов. Сверх того, пусть твоей честью будет рекомендовано и каждой городской общине указанного диоцеза выбрать для этого каких-либо лиц, достойных нравами и своей предшествующей жизнью, которые служили в армии или среди служащих дворцового ведомства. Декурионам пусть этого не поручают; также пусть не допускают к этой обязанности и тех, которые в твоем ведомстве в чем-либо подчиняются высшим, обычным или каким-либо руководителям; пусть также до нашего сведения будет доведено, кто в каком городе окажется назначен» (С. J. XI, 55, 1) (перевод А.В. Коптева)[231 - С. J. XI, 55, 1: Impp. Valentinianus et Valens aa. ad Probum prae-fectum praetorio. Admodum utiliter edimus, ut plebs omnis Illyrici officiis patronorum contra potentium defendatur iniurias. Super singulas quasque praedictae dioeceseos civitates aliquos idoneis moribus quorumque vita ante-acta laudatur tua sinceritas ad hoc eligere curet officium, qui aut provinciis praefuerunt aut forensium stipendiorum egere militiam aut inter agentes in rebus palatinosque meruerunt. Decurionibus ista non credat; his etiam, qui officio tui culminis vel ordinariis quibuscumque rectoribus aliquando paru-erint, non committat hoc munus; referatur vero ad scientiam nostram, qui in quo oppido fuerint ordinati.]. В Кодексе Феодосия содержится похожая контитуция (С. Th. I, 29, 1). Дефенсоры также избирались из консуляров, президов, викариев и риторов (С. Th. I, 29, 3). Дефенсоры могли выступать в качестве третейского судьи в делах о налогах сверх нормы, а также о возвращении беглого раба или долга (С. Th. I, 29, 2). Таким образом, государство пытается прекратить злоупотребления должностных лиц в первую очередь в отношении сбора налогов, которые, судя по всему, приводили к бегству сельского населения. В результате в Римской империи в V столетии появляются дефенсоры, обязанные защищать земледельцев от произвола чиновников.

Что касается причин прикрепления колонов, то М.И. Ростовцев также доказывает, что государство преследовало, прежде всего, свои фискальные интересы, пытаясь превратить крупных арендаторов в чиновников-литургов, которые отвечали бы за подати населения[232 - Ростовцев М.И. Колонат… С. 484–485.]. По мнению Н.Д. Фюстель де Куланжа, колонат возник стихийно, государство не создало, но лишь утвердило колонат исходя из фискальных интересов, так как больше всего конституций о колонах касается финансовых и административных вопросов[233 - Фюстель де Куланж Н.Д. Римский колонат… С. 88–92.]. М. Миркович, вслед за Н.Д. Фюстель де Куланджем, пытается доказать, что государство не утверждало колонат и вмешивалось в отношения патрона и колона, только когда речь шла о сборе налогов[234 - Mirkovic М. The Later Roman Colonate and Freedom… P. 121.]. А.В. Коптев в своей статье «Позднеантичный colonus juris alieni…» стремится опровергнуть вывод Н.Д. Фюстель де Куланжа, что колонат возник из-за долгов арендаторов. По мнению А.В. Коптева, долги носят частно-правовой, а колонат публично-правовой характер[235 - Коптев А.В. Позд не античный colonus… С. 139.]. В другой статье «О времени прикрепления сельских рабов…» этот исследователь признает, что финансовые интересы государства были причиной легализации колоната[236 - Коптев А.В. О времени прикрепления сельских рабов к имению в Римской империи (К вопросу об использовании памятников римского права в качестве исторического источника) // ВДИ. 1988. № 3. С. 43; Коптев А.В. Поз дне античный colonus…С. 141.]. Таким образом, большинство исследователей склоняется к тому, что фискальные интересы позднеримского государства были истинной причиной прикрепления свободных арендаторов. Государство, легализуя патронат, перекладывало ответственность за налоги на патронов, и, вместе с тем, вводило наказания за незаконный патронат, рассматривая его как попытку бегства от налогового бремени.

Вернемся к вопросу о времени прикрепления колонов. Как уже отмечалось выше, конституция Константина 332 г. является самым древним дошедшим до нас упоминанием прикрепленных к земле колонов (С. Th. V, 17, 1). Вместе с тем, относительно времени прикрепления колонов существует ряд устоявшихся точек зрения, согласно которым:

1. Колонат был заимствован у германцев[237 - Seeck О. Colonatus // RE. Bd. IV 1. Stuttgart, 1900. Sp. 495.];

2. Возник в императорских сальтусах и частных землевладениях во II в.[238 - Фюстель де Куланж Н.Д. Римский колонат… С. 27–42.];

3. В похожих формах существовал в африканских и азиатских провинциях Рима задолго до IV в.[239 - Ростовцев М.И. Колонат… С. 470–486.];

4. Появился при Диоклетиане[240 - Ростовцев М.И. Общество и хозяйство… С. 225; Jones А.Н.М. The Later Roman empire… P. 794–795; Коптев А. В. От прав гражданства к праву колоната… С. 64.];

5. В 332 г. был введен только для императорских, в то время как для колонов частных владений – в 386 г.[241 - Коптев А. В. От прав гражданства к праву колоната… С. 64–65, 69–70.],

6. В некоторых провинциях был введен в конце IV в.[242 - Там же. С. 64.].

Попытаемся критически рассмотреть эти мнения относительно времени прикрепления свободных земледельцев.

В первую очередь следует обратиться к предположению исследователей, доказывающих, что колонат был заимствован у германцев и установлен во II в. для пленных варваров, насильно посаженных на землях империи[243 - Beeck О. Colonatus // RE. Bd. IV 1. Stuttgart, 1900. Sp. 495.]. И, действительно, в исторических трудах античных авторов можно встретить упоминание императоров II–III вв., селящих пленных варваров в качестве колонов. Так, по словам Зосима (жившего в V в.) император Клавдий II, правивший в середине III в., селил пленных варваров на правах колонов (Zos. I, 46). Юлий Капитолин также пишет, что Марк Аврелий поселил германское племя маркоманов на территории римской империи, правда не упоминает, считались ли эти варвары колонами (Iul. Capit. Marc. 22) (То, что маркоманы считались колонами, является предположением Н.Д. Фюстель де Куланджа[244 - Фюстель де Куланж Н.Д. Римский колонат / Пер. и прим. И.М. Гревса. СПб, 1908. С. 43^4.]). С другой стороны, до нас не дошло никаких данных эпиграфических и юридических источников, подтверждающих, что пленные варвары жили на землях Рима именно в качестве колонов до V столетия. Древнейшее упоминание варваров, поселенных в качестве колонов, содержится в конституции Гонория и Феодосия начала V в. (С. Th. V, 6, 3). Судя по всему, Зосим и Юлий Капитолин, писавшие свои труды в IV–V вв., переносили реалии своего времени, ставшими обыденностью в IV–V вв., на более древние события римской истории. Скорее всего, варвары II–III вв. жили на правах «завоеванных» – perigrini dediticii, права и обязанности которых описывает юрист Гай, живший во II в. (Gaius I, 14–17), а также gentiles – «народцев», в чьи обязанности входила защита границ империи (С. Th. VII, 15, 1). Что касается заимствования института колонов у германцев, то мы здесь присоединяемся к мнению Н.Д. Фюстель де Куланжа, по словам которого сторонники данного мнения ссылаются на одну фразу Тацита (Tacit. Germ. 25), не подтверждающую этого[245 - Там же. С. 4.].

Обратимся к точке зрения, согласно которой уже во II в. арендаторы земли начинают терять свободу передвижения в результате долгов за арендуемую землю, которые они не могли выплатить[246 - Фюстель де Куланж Н.Д. Римский колонат… С. 16–22; Mirkovic М. The later Roman colonate and freedom… P. 120–121.]. Сторонник этой точки зрения – Н.Д. Фюстель де Куланж – в качестве доказательства ссылается на письма Плиния Младшего[247 - Фюстель де Куланж Н.Д. Римский колонат… С. 16–17.]. Плиний Младший пишет о том, что он часто был вынужден прощать недоимки арендаторам (Plin. Epist. IX, 37). Н.Д. Фюстель де Куланж подчеркивает, что Плиний, тем не менее, не пытался расторгнуть с ними договор[248 - Там же. С. 16–17.]. Задолжавшие землесъемщики, по словам Н.Д. Фюстель де Куланжа, теряют все, кроме личности свободнорожденного, над ними появляются надсмотрщики из рабов и вольноотпущенников (вилики и прокураторы), а в завещаниях наследуемые имения упоминаются «с недоимками арендаторов» (cum reliquis colonorum) (Dig. XXXIII, 7), но колонат в таком виде долгое время был нелегальным, и поэтому обходится молчанием у юрисконсультов[249 - Там же. С. 19–22.]