Тверская улица в домах и лицах

«Осенью в 1911 году Маяковский второй раз держал экзамен в Школу живописи. На экзаменах обычно рисовали обнаженную фигуру и гипсовую голову. Давали по три часа на каждую работу. Экзамены продолжались шесть дней. Я всегда в эти дни очень волновался за своих учеников, не спал ночей. И вот приходит с экзамена Маяковский:

– Петр Иванович, ваша правда! Помните, как вы учили делать обнаженную натуру? Я начал от пальца ноги и весь силуэт фигуры очертил одной линией, положил кое-где тени и вот – в фигурном классе!

Его действительно приняли сразу в фигурный класс, так что он (как я ему и говорил) года не потерял. После его поступления в Школу живописи я часто встречался с ним в кафе Филиппова. С ним всегда было интересно беседовать. Он был очень интуитивный человек. Всегда говорил:

– Ах черт, факты! Что вы мне факты суете, вы должны сами чувствовать, что правда, а что неправда. Придумайте что-нибудь сами, и это будет правдиво».

Интерьер филипповской кофейни даже более ценен, чем само питейное заведение. А история создания его такова. Скульптор Сергей Тимофеевич Коненков в очередной раз приехал в Москву в августе 1905 г., и тут же получил выгодное предложение известной московской фирмы Гладкова и Козлова выполнить декоративно-оформительские работы по созданию скульптурных изваяний, лепнины и живописных украшений в новой кофейне Филиппова.

Коненков предложил своему другу Петру Петровичу Кончаловскому принять участие в выполнении живописных работ, а сам сразу принялся за разработку эскизов декоративного убранства кафе. Он отгородил себе угол в будущем помещении кафе и решил лепить на месте.

Но работал Коненков не один. Ему помогали форматоры из московского союза лепщиков, которые делали формы из слепленных Коненковым глиняных фигур. Вначале нужно было изготовить эскиз, для которого позировали училищные натурщики. Эскиз на темы вакханалии (празднества древнегреческих вакхов и вакханок) показали самому Филиппову и нанятому им архитектору Эйхенвальду. Им понравилось. И Коненков стал работать над скульптурами «Вакханка», «Вакх», а также наиболее выразительной – «Пиршество вакхов».

Филипповская булочная. 1900-е гг.

Однажды, чтобы позировать Коненкову в образе соблазнительной вакханки, к нему на Тверскую пришла красивая молодая натурщица.

«– Я из Училища живописи, ваяния и зодчества. Меня зовут Таня… Таня Коняева.

Погруженный в себя скульптор не сразу понял, что девушка, неслышно вошедшая в помещение, где среди бочек с зеленоватой глиной и пыльных ящиков с гашеной известью он колдовал над лукавым солнцеликим Вакхом, обращается к нему. Оторвался от станка хмурый, раздосадованный. Мгновение назад он был наедине с озорным, разудалым богом вина и веселья. Воображение унесло его в оливковые рощи Пелопоннеса: ему представлялось шумное пиршество. Пьяные глаза Вакха словно светлые прозрачные виноградины. Вокруг бога веселья – сатиры и сатирессы, козлоногий Пан, стройные нимфы, крепкие загорелые фавны, опьяненные вином и весельем вакханки, фавненок в венке из винограда. Секунды длилось замешательство.

– Простите великодушно… Я тут замечтался и не слышал, как вы вошли.

С. Коненков. Художник П. Корин

Скульптор, будто невзначай, взглянул на девушку, неторопливо протер влажным вафельным полотенцем длинные сильные пальцы, узкие, словно две ладьи, ладони. Легкими пальцами и ладонью ото лба к подбородку он провел по лицу, секунду-другую подержал в кулаке короткую густую бороду и улыбнулся. Затем он протянул руку девушке, дружески представился:

– Сергей Коненков.

Таня в ответ сказала:

– Хотя вы и творите здесь богов, – она оценивающе рассматривала в этот момент Вакха, которого застигнутый врасплох скульптор не успел закрыть, – но сами вы, мне кажется, человек земной, к счастью, на божество нисколько не похожий.

Довольные друг другом, они рассмеялись. Коненков при этом не сводил с нее смеющихся, все примечающих глаз. По-русски курносая, милые ямочки на нежных девичьих щеках, полуоткрытый от радостного удивления рот, высокий чистый лоб. Гладко зачесанные волосы подчеркивают скульптурность девичьей головки.

– А я, признаюсь, – вдруг посерьезнев, сказал скульптор, – в вас вижу богиню. Именно такой представляется мне богиня, выросшая на нашей, русской земле.

Между тридцатилетним, много пережившим скульптором и его моделью – юной натурщицей скульптурных классов Московского училища живописи, ваяния и зодчества – в эти несколько минут установились теплые, романтические отношения, в которых роль ведущего взяла на себя Татьяна. Она была талантливой натурщицей: наперсница Вакха – вакханка с ее появлением начала чудодейственно оживать», – писал биограф Коненкова Ю. Бычков.

А в это время в Москве назревали революционные события. И однажды натурщица Таня доверительно поведала Коненкову: «Не сегодня завтра может начаться». Впоследствии выяснилось, что она, оказывается, была не только натурщицей, а связной Московского Совета рабочих депутатов и Пресненско-Хамовнического районного комитета РСДРП. И что прибыла Коняева к Коненкову главным образом для того, чтобы разведать революционную обстановку внутри трудового коллектива булочников и, говоря современным языком, мобилизовать протестный электорат на борьбу с антинародным режимом.

А причины для недовольства у тех, кто работал на Филиппова, были. Дело в том, что он, не слишком балуя своих пекарей повышением зарплаты, регулярно заказывал к себе цыганский хор из ресторана «Стрельня», устраивал с ними песни и пляски и прочие нехорошие излишества, а потом платил им за это до пяти тысяч рублей зараз. Это и возмущало пролетариев, видимо завидовавших своему хозяину. А то, что Филиппов еще и водил своих рабочих бесплатно в баню, кормил и лечил, этого им было мало.

В результате в сентябре 1905 г. пекари взбунтовались. В этот день Коненков, как всегда, находился на рабочем месте. Он стал свидетелем того, как пекари пришли к хозяину и потребовали повышения зарплаты и улучшения условий труда. Филиппов же не захотел вступать с ними в переговоры и вызвал на помощь войска.

Но и кондитеры не оплошали: они стали с четвертого этажа дома на Тверской бросать камни и кирпичи на прибывший на подмогу Филиппову отряд казаков. Это им не помогло – на противоположной стороне Тверской в это время уже стояла шеренга солдат с винтовками, направленными на булочную. Послышалась громкая команда: «Пли!»

Солдаты начали стрелять по окнам дома, и в том числе по мастерской, где Коненков ваял своих вакхов и вакханок. Скульптор был вынужден немедленно покинуть здание. И сделал он это вовремя. Жандармы подавили стачку. И около двухсот пекарей арестовали. Но, слава богу, никого не убили, а только ранили.

Коненков же сразу после срочной эвакуации из кофейни пересек Тверскую улицу и направился в Леонтьевский переулок. И тут ему неожиданно встретился другой выдающийся художник – Василий Иванович Суриков. Собственно, ничего удивительного в этом не было, так как Суриков жил в одном из домов по Леонтьевскому переулку и часто встречался с Коненковым. Суриков ведь был еще и тестем П.П. Кончаловского, друга и коллеги Коненкова. Удивительно было другое, в какой обстановке они встретились. Когда Коненков бежал мимо его квартиры, Суриков спросил:

– Революция началась?

– Да, революция! – радостно ответил Коненков.

Побежал Сергей Тимофеевич прямиком в свою мастерскую, служившую ему заодно и квартирой, находившейся на Арбате.

Появился он там не один, вместе со своей будущей женой Т. Коняевой и рабочим-форматором М. Корольковым. Коненков решил для начала создать боевую дружину для вооруженной борьбы с эксплуататорами. В эту дружину вошли, помимо него, сыновья известного скульптора С.М. Волнухина Владимир и Дмитрий, паровозный машинист Добролюбов, телеграфист Овсянников, студент Ермолаев, поэт Клычков, друг С.А. Есенина, бронзолитейщик Савинский. Для выполнения поставленных целей Коненков купил несколько браунингов в оружейном магазине Биткова на Сретенском бульваре. Оружие он прятал на чердаке своего дома.

Коняевой он поручил связаться с руководством и выяснить, не пора ли начинать боевые действия. На другой день девушка пришла к Коненкову и сообщила, что выступать пока рано и надо готовить оружие.

Как известно, наиболее активные революционные события развернулись в Москве в декабре 1905 г. Коненков очень активно участвовал в них. Под его руководством была сооружена баррикада на Арбате, нашли применение и браунинги, зарытые на чердаке. Однако баррикада просуществовала недолго. Передовые части Семеновского полка достаточно быстро ее разрушили. Подавлен был и весь московский майдан.