Не отпускай мою руку, ангел мой

И Лия гордо отвернулась. Когда она вернулась на место и снова посмотрела в его сторону, тот в кругу девчат чему-то веселился, обнимал всех подряд и, кажется, был доволен всем происходящим. Настроение у Лили совсем упало, глупо было ждать от этого ловеласа что-то другое. В это время к ней подлетела Валька.

– Ты идешь с нами?

– С кем и куда?

– На затон, рассвет встречать. Так принято со времен первых выпускников города.

Она обреченно пожала плечами. А что, у нее есть предложение получше?

– Но почему на затон?

– А куда еще, там знаешь, какой рассвет, все как на ладони!

Откуда же ей было об этом знать, домоседке. Пока она прощалась с учителями, они с Валькой разминулись. Уже у выхода она столкнулась с Равой, тот уступил ей место и как будто собирался что-то сказать, но тут его позвали, и он быстро исчез в проеме двери.

И вот они небольшой гурьбой идут к затону. Дорога туда неблизкая, к тому же фонари здесь уже не светят да вместо асфальта щебенка и пыль. Туфли-каблучки давно скинуты, подолы подобраны, но все это ничто перед ожиданием чего таинственного и нового, что связано со встречей рассвета. Завтра начинается взрослая жизнь!

На самом деле затон – это небольшой залив, куда во время разлива затекала вода из их своенравной бурной реки. Купаться в самой реке было опасно, зато залив был спасением во время несносного летнего зноя. Правда взрослые сюда детей обычно не отпускали, считали, что здесь собираются праздные компании с девушками легкого поведения. Но они все же прибегали сюда, чтобы насобирать ракушек, поймать раков. Вода здесь, в отличие от самой реки, была прозрачная, чуть попахивала тиной и рыбой. Вдоль берега стояли несколько баржей и старый пароход, которые когда-то были отбуксированы сюда и нашли здесь вечный покой. Лия была здесь как-то с Валькой, приходили позагорать.

– Слушай, а давай наперегонки на тот берег, – сказала тогда Валька.

Лия оценивающе посмотрела туда: далековато. Но дух состязательности в ней был всегда, и она вскочила…

– Давай, только, чур, от меня далеко не отплывай.

Когда они почти доплыли и до берега оставалось всего ничего, их взорам открылась дикая и прекрасная картина: двое молодых тел лежали на песке почти совсем обнаженные. Он склонился над ней, и они целовались. От увиденного у Лии свело судорогой ногу, и она, захлебнувшись, стала тонуть. Валька не растерялась и, схватив ее за волосы, вытащила на берег. Они буквально упали на прибрежный весь в гальке песок, и от пары их отделяла только старая перевернутая лодка вся в прорехах. Но этим двоим ничто не мешало, было видно, что они не могли насытиться друг другом. Валька временами бросала туда любопытные взгляды и комментировала шепотом происходящее, а Лию всю трясло от того, что их увидят. Она еще долго помнила эту прекрасную картину, свой испуг и странное волнение.

Сейчас затон был другой – темный, страшный. Крупные звезды повисли над ним, создавая мигающий желтым цветом полог. Было слышно, как колыхалась темная вода то ли от всплеска рыбешек, то ли ударяясь о берег. Вся толпа высыпала на берег, кто-то полез в воду и стал брызгать в девчонок. Раздались визги, хохот, и всем стало весело, страх темноты пропал. Все взобрались на баржу, сделали импровизированный стол, набросали невесть откуда взявшиеся хлеб, колбасу, мальчишки вытащили бутылки с шампанским и вином. Одноклассник Витька забренчал на гитаре и запел хриплым голосом, подражая известному певцу.

– Давай что-нибудь веселенькое, – Наташка Цимбалюк схватила Серёжку Зырянова и стала плясать с ним что-то быстрое. Все тоже повскакивали и начали прыгать, бегать по палубе. Все разом захмелели, выпитое ударило в голову, и вот уже все понемногу разбредались в темноту. Валька тоже с кем-то исчезла, и Лия уже подумывала, как ей отсюда выбраться. Было не по себе. Она пошла на берег, но он был пуст. Стала звать одноклассников по именам, но никто не отзывался. Лие стало не по себе.

– Валька, – крикнула она снова негромко, – ты где? Эй, кто-нибудь, отзовитесь! – от страха подогнулись коленки, она присела на корточки и стала ощупывать землю. Как назло, еще недавно светлая луна и яркие звезды вдруг исчезли, и вместо неба была черная дыра. Под рукой был мелкий сыпучий песок – значит, она отошла от берега в дюны. Надо идти обратно к берегу, и по нему определить направление. Она стала подниматься, но в это время на нее кто-то навалился. Оба упали и стали барахтаться в песке. Лия делала попытки вырваться, но это ей не удавалось. В этот момент она оказалась на спине, насильник воспользовался этим и тут же заломил ее руки над головой, а сам другой рукой стал поднимать ей платье, пытаясь снять трусики. Лия упорно сопротивлялась, она стала кричать, попыталась ударить его ногой. Но тот уже прочно сидел на ней, а ей мешала темнота, она к тому же ничего не видела от слез и страха. Но этот же страх придавал ей силы, она ужом вертелась под тяжелой ношей, не давая тому справиться с собой.

– Ну хватит, ты меня достала, – пьяный голос принадлежал Гоге. – Сама же сказала, что сегодня все можно. И что теперь, передумала?

– Гога, это ты? Ты дурак? Я же не это имела в виду! – от ужаса она осипла.

– А я, как видишь, это имел в виду. Давно уже хотел, да случая не было. А ты думала, воображать будешь вечно? – ему наконец удалось стянуть с нее трусики, и он с новой силой надвинулся на нее. – Ты хотела Раве достаться, да? Этому олимпийцу недоделанному? – он противно хохотнул. – А достанешься мне, – он снова хрипло засмеялся, чувствовалось, что он был сильно пьян. Она почувствовала его волосатые и неловкие еще мальчишеские руки у себя на бедрах, и ее стало трясти как от холода.

– Гога, миленький, не надо, – она решила, что можно его остановить уговорами. – Давай пойдем домой, попьем чаю, согреемся, – она сама не знала, что говорила, силы ее иссякали, и в конце концов не выдержала: – Пусти меня, подлец, слышишь?! Ты не посмеешь, гад!

Но тому уже было все равно, он был пьян и раззадорен. Его кавказская кровь кипела от вида и запаха невинной девочки. Он кое-как расстегнул ширинку на брюках, стал одной рукой стаскивать с себя штаны. Лию от ужаса происходящего почему-то сильно затошнило, и ей стало понятно, что сейчас может произойти непоправимое.

В этот момент кто-то третий споткнулся об них и упал, но быстро вскочил и стал стаскивать Гогу. Лия помогала, руками и ногами пихая насильника. Наконец те откатились в сторону, молча борясь друг с другом. Этого было достаточно, чтобы Лия вскочила, но от ужаса пережитого ноги ее не держали, и она, усевшись в песок, горько заплакала. Схватка была недолгой, учитывая состояние Гоги, и тот, матерясь и покачиваясь, скрылся за дюнами. Ее спаситель подошел к ней и подал руку:

– Вставай, – голосом Равы сказал спаситель.

Ну конечно, кто же еще мог быть свидетелем ее позора. Герой, красавчик! Как она сейчас ненавидела их всех.

Она попыталась от него отмахнуться, но потом вскочила и повисла на нем, зарыдав громко, с надрывом. В этих слезах было все: обида, отчаяние, разбитые надежды.

– Почему со мной, – повторяла она, – почему я, почему меня? – И без перехода отчаянно: – Меня еще никто не целовал, кроме тебя, ты мне веришь? – она оторвала свое лицо от его груди и заглянула ему в глаза. Уже светало, и она близко от себя увидела такие знакомые, любимые глаза. Как она мечтала об этом в темные зимние ночи, когда не могла уснуть. Но Рава, судя по выражению его лица, не собирался быть ее духовником.

– Пошли домой, – глухо сказал он.

– Ты что, мне не веришь? – Лия снова вцепилась в него.

– Да отвали ты от меня, – вдруг сорвался на крик парень. Он отцепил ее руки. Это было так ужасно, что девушка отпрянула.

– Ты, доверчивая идиотка, достала уже меня. Да ты заслужила такого обращения к себе, ты достойна только таких вот пьяных козлов. Что ты себе возомнила? Тебе подавай герцогов, графьев, чтобы ручки тебе целовали, цветочки дарили. Ты где живешь вообще?

– Ты чего это, Рава? – девушке показалось, что все это происходит не с ней.

Но тот уже ничего не слышал.

– А нет, тебе же летчиков хочется, вот с кем бы ты была счастлива! Как там у тебя в письмах было: «мой любимый, родной Алёша!»

– Что? – лучше бы она не слышала этих слов. А ведь мгновение назад она готова была любить Раву до конца жизни. А он, оказывается, читал ее письма? Как он посмел?! Ударив его по лицу, она развернулась и побежала прочь.

Наступало серое, мрачное, совсем не весеннее утро, и вокруг все отчетливей были видны степь и река. Вот ее спасение, подумала Лия, река, которая все смоет, очистит ее. Она бросилась в воду и стала плыть на середину, но вскоре почувствовала, как руки Равы схватили ее и потащили к берегу. Она отчаянно вырывалась, но он был сильнее. Они уже были на берегу, когда грянул гром и спасительный майский долгожданный дождь хлынул как из ведра. Разом остановившись и посмотрев друг на друга, схватились за руки и побежали к старой знакомой лодке. Сидя под ней, они видели в прорехи, как сверкала молния и о берег ударялись разбушевавшиеся волны. Мокрое платье прилипло к телу Лии, и она начала потихоньку дрожать. Увидев это, Рава обнял ее и попытался согреть, крепко прижимая к себе. Он был без рубашки, было видно его мускулистое тело. Оно было напряжено. Лие показалось, точнее, она ждала, что он поцелует ее. Так было в книгах и фильмах. И она была готова к этому. Но он вдруг спросил:

– А откуда ты придумала этого летчика и почему Алёша?

Она посмотрела ему доверчиво в лицо и призналась:

– Помнишь фильм «Баллада о солдате», там герой Алёша, такой красивый был.

Рава, конечно, не помнил. Да вряд он смотрел его.

– Ты живешь в другом мире. Тебе нравится читать книги, влюбляться в киношных героев, но в жизни все не так, неужели ты не понимаешь? – глухо сказал он.

Девушка оторвалась от него.

– Как в жизни? – голос у нее задрожал от негодования.

– А вот так, – сказал он, махнув рукой в сторону затона, напоминая о событиях ночи.

– Так значит? Вот как ты думаешь обо мне?! – Лия оттолкнула его от себя. – А может, тоже хочешь меня попробовать? А что, давай, ведь сколько девчонок о тебе мечтает, а я вот она, здесь?

Рава оторопел и смутился.

– Вот так-то лучше, – сказала Лия удовлетворенно и стала вылезать из-под лодки. Дождь так же внезапно, как и начался, прекратился. Стало светло. Они стояли друг против друга еще несколько минут назад почти любимые, а сейчас как непримиримые враги. Ее уже понесло, и она не могла остановиться.

– Что, мамочку боишься? Ну, конечно, вам же подавай скромную, безмолвную работягу из приличной семьи, чтобы слова не могла сказать. А здесь неженка, которой цветочки на праздники надо дарить, – она гордо засмеялась от своей наглости и посмотрела на стоящего перед ней парня. И оторопела от перемены, произошедшей с ним.

Он в упор смотрел на нее безразличными ставшими стальными глазами и жестко произнес:

– А мне такие, как ты, не нужны, пусть с тобой Гоги забавляются. Я предпочитаю хороших девочек. Пошли давай, пока снова не вляпалась в историю. Мне надоело тебя спасать.