Обнажённые души

– Не согласитесь выпить со мной по чашечке кофе? – сконфуженная улыбка напрочь опровергала возможный подтекст довольно таки избитого, если не сказать даже пошлого, предложения. Волна удивления и даже возмущения – Себастьяну эти первые эмоции почему-то показались фальшивыми – пробежала по лицу девушки, но тут же исчезла. Мишель на мгновение задумалась, а затем неопределённо передёрнула плечиками. Негодование уступило место любопытству. Молодой человек ей понравился – и внешне он довольно симпатичен, да и смущение, пару раз покрывавшее румянцем его открытое лицо, пришлось ей по вкусу. Кто знает, может судьба, наконец, смилостивилась и послала ей то, о чём она втайне так долго мечтала…?

Надо сказать, что с раннего детства и вплоть до замужества девушка росла в семье военного и учительницы, которые придерживались довольно таки пуританских взглядов на воспитание своих детей. Отрицание любого проявления собственной свободы являлось основой мировоззрения для подрастающего поколения. Единственным и безоговорочным стимулом к любому мало-мальски значимому действию служило волеизъявление родителей. Надо ли говорить, что и замужество Мишель не было образчиком счастья? Просто в какой-то момент финансовое положение семьи пришло в упадок и требовало определённых вложений, а старшей дочери как раз исполнился двадцать один год. Почему же не воспользоваться прекрасной возможностью, тем более что и партия в лице богатого и влиятельного управляющего банком, живущего по соседству, уже есть? Ведь не зря он пару раз наведывался к соседям, якобы поболтать о том, о сём, а сам слюни пускал, глядя на старшую дочь хозяев…? Тем всё и закончилось. Баснословно дорогое белое платье, шикарные лимузины, важные лицемерные гости и фальшивая радость на лице родителей. А после – тяжёлое дыхание в кромешной тьме, огромное, омерзительное тело сверху и горькие слёзы, сопровождающие беззвучные рыдания новоявленной жены. Банкир за неделю вдоволь наигрался с податливым телом согласной на всё молодой супруги и вновь переключился на работу, оставив Мишель наедине со своими грезами. С утра до вечера пропадая в офисе, он не забывал каждый час звонить девушке и осведомляться о её местонахождении. Довольно странное сочетание безразличия и патологической ревности постоянно приводило к семейным сценам, если можно так назвать унижение, которому подвергалась молодая женщина. Впоследствии она осознала, что ревности как таковой не было, как не было и любви. Банкир, пожелавший обладать понравившейся ему игрушкой, был на самом деле не более чем собственник, в то время как Мишель отныне являлась его вещью….

Мишель тяжело вздохнула – неприятные воспоминания навеяли грусть. Себастьян, заметивший перемену, застыл в ожидании неминуемого – казалось – отказа, когда девушка справилась с собой и, вернув на лицо улыбку, негромко произнесла:

– Я знаю одно уютное кафе недалеко отсюда. Вы ещё не передумали?

Она двинулась к выходу неторопливой, полной грации походкой, предоставив молодому человеку прекрасную возможность любоваться волнующими изгибами, скрытыми лёгкой тканью костюма. Себастьян поспешил следом.

…После того, как Мишель оказалась предоставлена самой себе в огромном доме, ей ничего другого не оставалось, кроме как создавать собственный мир, в котором она могла бы быть такой, какой ей хотелось себя видеть. Мир выдуманных чувств и потаённых страстей, мир волшебных иллюзий и жестокого самообмана…. Вырвавшись из под родительской опеки и почувствовав пусть незначительную, но всё же свободу, девушка открывала в себе всё новые и новые потаённые доселе желания и потребности. Её манило всё то, что ранее было скрыто непоколебимой завесой порядком изношенной морали. Основой самопознания стали физиологические потребности молодого организма. Мишель, не испытавшая ничего, кроме боли и унижения от своего мужа, но слышавшая от одноклассниц о греховном наслаждении, мечтала хоть как-нибудь испытать нечто подобное. Благодаря воспитанию и навязанным ей родителями понятиям о супружеской верности и уважении, она ни на секунду не позволяла себе представить какие-либо отношения, пусть даже просто флирт, с другим мужчиной. Но по иронии судьбы, её благоверный не мог, да и не желал дать девушке то, что ей требовалось. И Мишель решила сама идти к цели. Так как единственным объектом возможного удовольствия являлся супруг, Мишель, перечитавшая уйму книг и пересмотревшая массу запрёщённых в её семье кинофильмов, взяла дело в свои руки. Как-то вечером она довольно долго, лёжа на супружеском ложе, пыталась расшевелить засыпающего банкира и привести его в пригодность. Тот ворчал, отнекивался, но, в конце концов, организм потребовал свое, и Мишель получила желаемое. И пусть оргазма она так и не достигла, тем более что мужчина даже не попытался удовлетворить её потребности, полностью сосредоточившись на своих всё то короткое время, которое продолжалось сие смехотворное действо, но осознание того, что она может стать желанной даже для этого пресытившегося ленивого борова, принесло ей огромную радость. Это было конечно не тем, к чему она так стремилась, но хоть что-то…. Мишель стала чаще практиковать подобные вечера, чтобы хоть в чём-то чувствовать себя настоящей женщиной.

Последствия её притязаний оказались самыми неожиданными. В один прекрасный день толстяк вдруг возомнил, что Мишель без ума от его тела и от него самого, и в результате этой непростительной для себя слабости отныне целиком – и душой, и телом – пребывает в его власти. Кончилось всё печально. Как-то раз Мишель, уже порядком уставшая от безнадёжных попыток получить хоть малую толику желаемого наслаждения, отказалась исполнить одно из самых непристойных желаний банкира, за что и была жестоко избита прямо в спальне. Пачкая лившейся из носа кровью белоснежные шёлковые простыни, девушка вдруг осознала всю свою ненависть к человеку, который зовётся её мужем. И единственное, о чём она мечтала в тот момент, так это просто поменяться с ним местами. При мысли о возможном унижении, которому она подвергла бы толстяка, Мишель неожиданно для себя испытала нечто сродни долгожданному наслаждению. И в этот самый момент она чётко осознала, что ей нужно от мужчины….

– Мишель, вам грустно? – робкий голос Себастьяна вырвал её из раздумий. Девушка встряхнула головой, отгоняя тяжёлые мысли, и, нарочито широко улыбаясь, протянула молодому человеку узкую ладошку.

– Пойдём быстрее, не хватало, чтоб ещё и кафе закрылось….

Через час, выпив по паре чашек кофе и выкурив несколько сигарет, молодые люди перешли на «ты». Мишель заметно нервничала и украдкой поглядывала на часы, что не укрылось от пристального внимания Себастьяна.

– Ты торопишься? – участливо поинтересовался молодой человек. Ему не хотелось расставаться с новой знакомой.

– Да, Себастьян, мне уже пора. Не хотела тебя огорчать, но признаюсь, я замужем….

Себастьян мгновенно вспомнил дорогой лимузин, девушку в серебряном платье, толстяка, и угодливого до отвращения швейцара казино…. Как он мог забыть об этом?

– Мне надо идти домой. Боюсь, что мой благоверный начнёт меня разыскивать….

Себастьян пожал плечами. Сказка оборвалась, в одну секунду обращая его к реальности.

– Мы больше не увидимся? – он постарался, чтоб вопрос прозвучал как можно более безразлично. Мишель долгим взглядом посмотрела на молодого человека и, поднявшись из-за стола, тихо произнесла. – Завтра в семь, в этом кафе.

Юноша улыбнулся. Он рывком поднялся и сунул руку в карман, чтобы вытащить оттуда деньги, когда предупредительный жест девушки заставил его замереть.

– Не волнуйся насчёт этого, – она взглядом указала на его, застывшую на полпути к карману, руку. – За себя и за своих мужчин я всегда плачу сама….

Бросив на стол довольно крупную купюру, Мишель быстрым шагом покинула кафе. Себастьян, глядя на деньги и слыша в голове отголоски последней фразы красавицы, вдруг почувствовал себя оскорблённым.

Глава 18

Возвращаясь домой по вечерним улицам, молодой человек не раз ловил своё отражение в витринах дорогих магазинов и, останавливаясь, подолгу рассматривал давно знакомый образ. Да, он довольно симпатичен, его ладно скроенная фигура вызывает зависть даже у ровесников; да, он не глуп, и приобретённые знания позволяют ему не теряться в компаниях; у него неплохой характер, разве что излишняя вспыльчивость и ранимость портят относительно приличную картинку…. Всё в полном порядке, кроме….

Кроме того, что он стоит по эту сторону витрины. И нет никаких шансов оказаться внутри подобного магазина в качестве стабильного, уважаемого угодливым персоналом клиента. Он, конечно, может даже сейчас войти в эти двери, побродить, лениво шаркая ногами по тщательно убранному многокрасочному кафелю, разглядывая полупустые витрины с раритетными вещицами…. И вполне возможно, его даже не выгонят, позволят окунуться в мир роскоши, но он затылком ощутит толерантно-пренебрежительные взгляды продавцов, услышит их насмешливый язвительный шёпот. И что самое любопытное, те же самые продавцы – чаще всего сами люди далеко не богатые, вынужденные перебиваться от зарплаты до зарплаты, – будут осыпать его насмешками лишь потому, что им позволили какое-то время пребывать в этом мире роскошных дорогих вещей. И эта непродолжительная псевдопринадлежность к чужому, в общем-то, богатству неизменно возвышает их в собственных глазах, но только лишь на то время, пока они находятся за прилавками. Выйди они на улицу и забеги в подобный магазин, расположенный по соседству, точно такая же порция жестокого сарказма будет обращена уже в их адрес….

Но Себастьяну сейчас было не до размышлений о двоякости человеческой натуры. Пожалуй, впервые в жизни он чувствовал себя если не униженным, то уж точно – глубоко оскорблённым. Он физически ощущал поднимавшееся глубоко изнутри отвращение к самому себе, и, пытаясь подавить омерзительное чувство, искал всевозможные оправдания выказанной в кафе слабости. Искал – и не находил. В глазах попадающихся навстречу прохожих он читал осуждение, их приветливые улыбки воспринимались не иначе как полные пренебрежения ухмылки знающих о его падении людей. Даже собственная тень, отбрасываемая благодаря заходящему за спиной солнцу, была не чем иным, кроме как тщедушным, сгорбленным от непосильной ноши продолжением самого Себастьяна….

Добравшись до дома, молодой человек не раздеваясь упал на старенький диван и уткнулся лицом в подушку. Его буквально трясло от злости как по отношению к новой знакомой, так и к себе самому. Перед глазами стояло надменное лицо красавицы, её прощальные слова на разные мотивы непрестанно звучали в голове. Себастьян вскочил на колени и принялся молотить кулаками подушку. Глухие удары и исторгаемые сквозь крепко сжатые губы ругательства наполнили комнату.

Приступ ярости иссяк так же внезапно, как и начался – выплеснув бурлившие через край эмоции, он устало опрокинулся навзничь и закрыл покрасневшее от возбуждения лицо ладонями. Мелкая дрожь била натянутое струной тело, но тяжёлое прерывистое дыхание постепенно перешло в более спокойное, и через некоторое время стороннему наблюдателю могло показаться, что Себастьян уснул. На самом деле он просто полностью погрузился в хаотический поток противоречивых по своей сути мыслей. Не было никакого смысла оспаривать тот факт, что Мишель понравилась ему с первого взгляда и, на время позабыв о её принадлежности миру богатства и роскоши, Себастьян не на шутку увлёкся девушкой. И чем больше симпатии к ней заполняли свободное от любви сердце мужчины, тем горше воспринималось превосходство, выказанное Мишель. Его покупали, и, причём недвусмысленно указали на это. И Себастьян, промолчав, тем самым принял предложенные правила игры….

Он встал с дивана и прошёлся по комнате. Остановившись возле окна, сунул в рот сигарету, щёлкнул дешёвой зажигалкой. Образ Мишель неотступно преследовал его, то, расплывчатой тенью падая на выцветшие от времени обои, то, размытой, но всё же доступной постижению картинкой возникая на мутной, закоптелой глади оконных стёкол. Внутреннее противоборство подошло к логическому завершению – желание одержало верх над – казалось – невыносимой обидой. Более того – то, что Мишель согласилась встретиться ещё и даже сама назначила следующее свидание, льстило самолюбию молодого человека. Впервые он не только познакомился, но ещё и смог завязать некие отношения не с вульгарными студентками или продавщицами из близлежащих магазинов, а с девушкой из так называемого высшего общества. А если учесть что девушка сказочно красива и – вполне возможно – ответит взаимностью на его чувства, то большего пока и желать не стоит. Себастьян выкинул окурок в открытую форточку и улыбнулся своему отражению….

На следующий день, встретившись в кафе и выпив по чашке кофе, Мишель сама предложила молодому человеку продолжить знакомство у него дома. Так она впервые оказалась в его убогой комнатушке, расположенной в мансарде старинного жилого дома на бульваре Р… ю. Едва Себастьян успел задвинуть засов на входной двери, как оказался в настойчивых объятиях своей новой знакомой. Изумление, сковавшее разум и плоть растерявшегося от неожиданного поворота событий мужчины, быстро улетучилось благодаря умелым действиям Мишель, и вскоре разбросанная по всей комнате одежда красноречиво свидетельствовала о новой вехе в зародившихся не так давно отношениях….

Спустя пару часов утомленный, но неимоверно счастливый Себастьян приподнялся на локте и с нескрываемой нежностью ласкал взглядом ярко-голубых глаз обнажённое тело девушки. Мишель, сомкнув длинные пушистые ресницы, чему-то улыбалась – чувственный бутон алых от долгих поцелуев губ едва заметно вздрагивал, притягивая внимание мужчины. Со стороны могло показаться, что молодые люди – влюблённые друг в друга и осознающие взаимность своих чувств – просто набираются сил перед очередным актом самопожертвования во имя наслаждения. Рука Себастьяна скользнула по влажной поверхности дышащих жаром влажных бёдер девушки и, чуть касаясь бархатистой кожи, поднялась выше. Его ладонь с длинными тонкими пальцами замерла на одном из упругих, высоких полушарий, увенчанных розовыми маковками. Мишель мгновенно напряглась, дрожь волной пробежала по её телу, губы дрогнули и приоткрылись, с шумом втягивая воздух. Худенькая холёная ручка с кроваво-красными ноготками накрыла ладонь мужчины, заставив его замереть.

– Подожди…. Дай мне придти в себя, пожалуйста….

Розовый острый кончик языка, мелькнув на одно мгновение, одарил припухшие губы девушки соблазнительным блеском. Она глубоко вдохнула и приоткрыла пушистую завесь ресниц, через узкую щёлочку наблюдая за Себастьяном.

– У меня никогда ничего подобного не было. Честно говоря, я даже не думала, что всё может быть настолько хорошо….

– Что «хорошо»? – её слова потешили самолюбие молодого человека. В какой-то момент он даже испытал нечто сродни гордости по отношению к самому себе.

– Всё…. И внутри меня, и вокруг. Я не знаю, какими словами объяснить эту гармонию…, – Мишель вновь сомкнула веки и улыбнулась уголками губ. Молодой человек восторженно наблюдал за негой, обволакивающей её красивое лицо. Он высвободил ладонь и кончиками пальцев провёл по налитым румянцем щекам, от виска до изящной линии подбородка. Лёгким движением тронул припухший бутон, поцелуем ответивший на его прикосновение.

– Так может быть всегда…, – неожиданно даже для себя самого прошептал он.

Улыбка тут же покинула губы девушки, мышцы лица напряглись, и от былого блаженства не осталось и следа. Прошло несколько минут, на протяжении которых мужчина наблюдал происходящие с милым сердцу личиком метаморфозы и терялся в догадках по поводу последствий столь дерзкого предложения. Наконец Мишель открыла глаза и, уперевшись ладонями в диван, рывком приподняла своё тело. Придвинувшись к высокому подлокотнику, прислонилась к нему спиной, сложила на груди тонкие белые руки и, вперив долгий взгляд в лицо Себастьяна, молча что-то обдумывала. Молодой человек замер, тщетно пытаясь угадать её мысли.

– Знаешь, мне, наверное, следовало сразу кое-что объяснить тебе, – в интонациях Мишель не было ни малейшего намёка на сожаление по поводу несвоевременного признания. – Я не хочу, чтобы ты питал какие-либо иллюзии в отношении меня, поэтому скажу прямо – будущего у нас нет и быть не может. Я имею в виду – общего будущего. Вполне возможно, мы и дальше будем встречаться, если, конечно, ты захочешь этого после всего, что я сейчас скажу. Но, Себастьян…. У меня своя жизнь, у тебя – своя. И они слишком разные, я бы даже сказала – полярные, чтобы пытаться их совместить. Ты понимаешь, о чём я?

Молодой человек неопределённо пожал плечами. Безусловно, он понимал, что имеет в виду Мишель, но лишний раз осознавать собственную несостоятельность, да ещё когда тебе об этом говорит молодая красивая девушка, в которую ты уже почти влюблён…. Горькая обида заполнила его сердце. Тем временем Мишель, не замечая или же не обращая внимания на его состояние, продолжала:

– Я думаю, ты умный мальчик, Себастьян…, – будучи младше мужчины, она не преминула даже в такой мелочи сразу расставить приоритеты, явно указав на своё превосходство. – Вполне возможно, если бы мы встретились немного раньше, всё было бы иначе. Но сейчас…. Я не могу, да и не хочу потерять то, что имею. Тот же красивый дом, вышколенную прислугу, ту жизнь, в которой я сейчас пребываю. Да, в ней есть свои минусы, но в то же время и немало плюсов, которые заставляют меня смириться. Всему своё время, и я верю, что когда-то буду всё же счастлива. Просто надо немного подождать…, – закончила она грустно.

Протянув руку, Мишель провела тонкими пальчиками по непослушным волосам мужчины. Себастьян, чья обида всё ещё пылала внутри, машинально дёрнул головой.

– Я смотрю, ты обиделся, – в голосе девушки послышались елейные нотки, но если бы Себастьян в этот момент поднял взгляд на Мишель, он бы очень удивился, увидев промелькнувшую на её лице довольную улыбку. – Давай не будем вести себя совсем уж по детски. Тем более, что мне скоро надо уходить….

Молодой человек не выдержал. Рывком поднявшись с дивана он схватил валявшиеся на полу брюки и, путаясь в штанинах, с треском натянул их. Пошарив в карманах, извлёк оттуда начатую пачку сигарет. Мишель молча наблюдала за его нервными деяниями.

– Можешь идти прямо сейчас, – не оборачиваясь, зло бросил мужчина. Предательски дрожащими руками он прикурил сигарету и, выпустив тонкую струйку дыма в оконное стекло, угрюмо уставился на залитые солнцем крыши соседних домов. Мишель не пошевелилась, словно слова Себастьяна относились не к ней. Прошло какое-то время, прежде чем напряжённая тишина, повисшая в комнате, была нарушена полными горечи словами.

– Ты, наверное, считаешь, что нашла себе игрушку…. Вы – богатые – всегда так развлекаетесь? Захочу – поиграюсь, надоест – выкину…. Другого себе найду….

Не думал, что ты такая….

– Какая? – перебила девушка. Она спустила ноги с дивана и сидела, уперевшись ладонями в скомканные простыни и чуть наклонившись вперёд. Со стороны могло показаться, что слова Себастьяна вовсе не трогают обнажённую красавицу, занятую своими мыслями. На самом же деле в душе Мишель ликовала. Предполагая реакцию Себастьяна, она ожидала громких обвинений и чего-нибудь подобного. Но мужчина, того не осознавая, своей обидой доставил ей больше удовольствия, чем она ждала. Мишель чувствовала, что стоит Себастьяну выговориться и его настроение изменится, она уже давно заметила, как он смотрит на неё, и ловила восторженные взгляды мужчины как нечто само собой разумеющееся. Молодой человек был во власти женского обаяния и коварства, и Мишель, осознавая эту власть, уже вкушала её первые плоды. Она встала и, не затрудняя себя одеванием, подошла сзади к застывшему, словно изваяние мужчине. Обняв за плечи, поцеловала впадину между острых лопаток и, прислонившись щекой к напряжённой спине, томным шёпотом произнесла:

– Я такая, какая есть. Прими меня такой, и ты не пожалеешь об этом…. Зачем думать о чём-то невозможном и грустном, если можно просто наслаждаться моментом. Да, у нас нет будущего, но…, Себастьян…, у нас ведь и прошлого не было…. Прошу тебя, давай просто жить сегодняшним днём, и не тратить попусту драгоценное время на мелочные обиды. И ещё – перестань себя унижать, я не считаю тебя игрушкой. Признаюсь, даже мысли такой не возникало. Всё что я хотела, это сразу расставить некоторые границы в наших возможных отношениях. Честно говоря, не думала, что ты так воспримешь….

Её руки скользнули на грудь мужчины и, чертя широкие круги, начали опускаться ниже. Себастьян понял что проиграл, но обида быстро исчезала, тем более что утешительный приз проигравшему был более чем хорош….

Глава 19

После того разговора прошло уже более полугода и отношения Себастьяна с Мишель стали регулярными. Два-три раза в неделю девушка находила свободные от непрерывного внимания мужа вечера и встречалась с любовником. Чаще всего это случалось в те дни, когда банкир, большой любитель покера, отправлялся в закрытый клуб перекинуться в картишки и пообщаться о нелёгкой жизни с себе подобными. Мишель, сказав прислуге, что идёт в кинотеатр и даже периодически покупая билеты и разбрасывая их где ни попадя в своей огромной квартире для отвода глаз, сразу спешила в убогое пристанище на крыше старого дома.

Их связь даже при огромном желании нельзя было назвать романтической. Самые тривиальные откровенно плотские отношения, не отягощённые какими-либо признаниями или чувствами. Каждый получал от них то, что ему требовалось, в общем-то, ничего не отдавая взамен. Мишель осознавала слабость и зависимость мужчины и получала от этого даже больше удовлетворения, чем от самого соития. Секс был не более чем способом мести деспоту-супругу, хотя и доставлял удовольствие. Но даже наслаждение воспринималось девушкой как нечто вторичное, исходящее из основополагающего – нестерпимой жажды мщения.