Обнажённые души

Горечь сквозила в этих словах. Изабель выделила слово «тебя» и я понял, что в этот момент она думала о себе. Почему? Что пришлось совершить этой женщине в мирской жизни, что до сих пор тяготит её раскаянием? Я не преминул огласить свои вопросы, на что Изабель опять грустно улыбнулась и повторила уже слышанную мной фразу:

– Может быть, позже расскажу. Нам надо идти, мой друг….

– Куда?

– Вперёд, Марк. Всегда иди вперёд….

И мы пошли. Вскоре мы обогнали уже знакомую нам компанию, несущую на импровизированных носилках, сделанных из двух посохов и четырёх рубах, лишённую жизни оболочку несчастного соратника. Они шли молча, и напряжённые лица выражали скорбь вперемешку с откровенным страхом. Цепкие взгляды, которые они бросали на дорогу и прилегающие к ней островки невысокой травы, красноречиво свидетельствовали о сковавшем их сердца ужасе. Глядя на печальную процессию, я поймал себя на мысли, что уже не так тягостно воспринимаю внезапную гибель крестьянина. Похоже, речь ангела возымела должное действие и, оглядываясь вокруг, я думал о том, что несмотря ни на что жизнь продолжается. Всё так же растёт трава, так же светит солнце, так же дует лёгкий тёплый ветерок…. Маленький мохнатый зверёк быстро прошмыгнул под нашими ногами и нырнул в едва заметную норку. Белокрылая бабочка вершила свой хаотичный полёт на фоне ярко голубого небосвода….

Голос ангела оторвал меня от наблюдений за лишёнными какой-либо логики и последовательности движениями крылатой красавицы. Изабель, следившая за мной всё то время, пока я разглядывал окрестности, и сделавшая для себя необходимые выводы, протянула руку и коснулась моего плеча:

– Ты готов к первому испытанию, Марк?

Я растерялся. К какому испытанию? Что она придумала?

Улыбка тронула губы ангела, но голубые глаза смотрели на меня по-прежнему серьёзно. Цепкий, изучающий взгляд окончательно поверг меня в смущение.

– Изабель, я действительно не понимаю, о чём ты? Разве мы говорили о чём-то подобном?

– Конечно, Марк. Вспомни, зачем ты здесь…?

Я всё понял. На фоне последних событий у меня совершенно вылетела из головы суть моего обращения. Я напрочь забыл о своём романе, о мучительном выборе, о беспрецедентном сравнении…. Да вообще о том, что я всё ещё живой человек, временно перешедший в параллельное измерение. И теперь мне предстояло исполнить то, зачем я сюда явился. Но готов ли я к этому? Я призадумался. Что именно мне предстоит определить? Срок человеческой жизни…? Тяжесть накопленных грехов…? Что?!!

– Не волнуйся. Лишь дающий жизнь вправе взять её обратно, и никто другой, кроме Бога. Тебе же предстоит определить, виновен тот или иной человек и насколько он заслуживает наказания. Но не думай, что это очень простое задание. Тебе надо отбросить лишнее и следовать лишь голосу своего сердца. Сможешь ли ты? Я думаю, что да….

Я вдруг почувствовал небывалое волнение. Не страх, не желание отказаться от данной миссии, а именно волнение. Услышу ли я голос сердца? А услышу – пойму ли его? Что, если у меня не получится, и я разрешу не по справедливости, а по сиюминутной прихоти, по воле навеянного действом настроения? И как вообще это всё будет происходить?

Изабель словно ждала этих вопросов.

– Во-первых, если твой вердикт в отношении обвиняемого будет необоснован или же вынесен под влиянием чувств, он будет пересматриваться. Но твоё мнение будет учитываться, Марк, поэтому я ещё раз хочу напомнить тебе о серьёзности миссии…. А насчёт того, как всё это будет происходить…. Мы совершим с тобой путешествие в пространстве и во времени. Ты увидишь этих людей, и будешь наблюдать за ними какой-то отрезок их жизни. Познаешь суть свершённого ими греха и обстоятельства, толкнувшие на это. А дальше дело за тобой, Марк…. Ты готов?

Я заметил грусть, промелькнувшую во взгляде ангела. Лишь на мгновение светлый взор точно заволокло дымкой, которая тут же бесследно растаяла, но я всё же успел. Мне показалось, что Изабель что-то не договаривает, но прямо спросить её об этом я почему-то не решился. Может, потому что знал – ответа не последует?

За всё то время, что мы с Изабель были вместе, я проникся к ней безграничным доверием и ещё каким-то чувством, очень похожим на земную любовь. Я осознавал, что присутствие ангела необходимо мне как воздух, что её мелодичный напев тревожит мой слух наслаждением, что я готов на многое, лишь бы вновь ощутить то прикосновение её тонких рук, которое, как я считал, мне действительно не показалось. Если в другие разы, когда она брала меня за руки либо прикасалась ладонью к моему плечу, я просто осознавал, что она это делает, но не испытывал никаких ощущений, то тогда, в деревне…. Я словно опять почувствовал тепло её ладоней, ощутил бархат её кожи…. И я жаждал ещё раз испытать подобное!

– Я готов, Изабель, – собственный голос показался мне чужим. Неужели это всё происходит со мной на самом деле? Или же это всего лишь затянувшийся сон…?

– Закрой глаза, Марк….

Глава 10

История первая

– Господи, ну куда же запропастился этот сорванец? – женщина вытерла тыльной стороной ладони капельки пота, выступившие на лбу от тяжёлой работы вкупе с вечерней духотой, и отставила грабли в сторону. – То целый день проходу не даёт, то наоборот – не дозовёшься….

Склонившись к земле, она легко подхватила корзину, наполненную собранной после прополки травой, и неспешно двинулась в дальний угол двора. Шёпот ветра почти заглушил её ворчание, но даже сейчас можно было понять, что ругань не несёт в себе полноценной злости, и в каждое слово вложена частичка материнской любви.

Высыпав траву на заднем дворе и повесив освободившуюся корзину на дверцу сарая, женщина вытерла руки передником и, чему-то улыбаясь, направилась к калитке. Застыв подле добротно сбитой изгороди и приложив руку ко лбу, она долго всматривалась в распростёртое за дорогой поле. Высокие, налитые жизнью колосья тянулись почти к самому горизонту, лёгкий тёплый ветерок, будто играя, ласково пробегал по трепетной поверхности золотого моря. Присмотревшись, она заметила, как в одном месте верхушки тяжёлых колосьев склоняются вопреки направлению ветра, словно кто-то плывёт в золоте, пуская короткие волны в разные стороны. Счастливая улыбка озарила её лицо, и, сложив руки лодочкой, она крикнула в импровизированный рупор:

– Рауль, вернись…! Вернись немедленно, Рауль…!

Порыв ветра донёс до её слуха беззаботный детский смех. Уловив его звук, женщина вновь заулыбалась, и смахнула с ресниц вдруг выступившую слезу. Развернувшись, молча направилась в дом, готовить ужин.

Примерно через час с улицы раздалось громкое ржанье лошади. Выбежав на крыльцо, она увидела отворявшего ворота мужа. Он вёл на поводу их кормилицу – белогривую Долли, на широкой спине которой со счастливой улыбкой восседал недавний беглец.

– Рауль, как тебе не стыдно…, – попыталась отчитать маленького негодника хозяйка, но её голос задрожал от умиления.

– Не злись, Мария, – мужчина легко снял с лошади мальчика и, поставив на землю, положил тяжёлую руку ему на плечо. – Рауль ко мне прибежал, на ужин позвать. Вот мы и пришли….

Мужчина ласково потрепал непослушные светлые волосы довольного собой мальчишки и повёл лошадь в стойло. Рауль тем временем, смущённо улыбаясь, приблизился к женщине и ткнулся лицом в передник.

– Не ругайся, мама, – заканючил он жалобным голоском. – Я хотел тебе сюрприз сделать….

– Молодец, сынок. Тебе это удалось. Но впредь – будь добр – без моего разрешения со двора ни ногой. Хорошо?

Она склонилась и поцеловала мальчика в лоб, машинально отерев рукой грязную щеку.

– Ну-ка, быстро умываться и за стол. Сейчас ужинать будем…. Роже, ты скоро?

– Уже иду, – донёсся из глубины двора голос мужа….

Отужинав и уложив Рауля спать, Мария вернулась в комнату и при свете настольной лампы приступила к вязанию, как делала это каждый вечер. Роже, лёжа на широкой, застеленной пледом кровати, читал книгу. Шелест переворачиваемых страниц изредка нарушал установившуюся тишину. Обычный вечер, обычный дом. Обычная семья….

Мария отложила вязание и, встав с кресла, посмотрела на мужа. Книга из его натруженных рук переместилась на подушку и безмятежное выражение лица свидетельствовало о том, что Роже уснул. Она подошла к кровати, убрала книгу и погладила тёмные кудри любимого. Склонившись, едва прикасаясь, поцеловала в покрытую жёсткой щетиной щеку и неслышно вышла из комнаты.

С приходом ночи дневная духота спала, но на дворе по-прежнему было тепло. Мария села на скамейку возле крыльца и подняв глаза к небу, долго смотрела на испещрённый звёздами купол. Её красивое лицо выражало ту степень глубокого умиротворения, когда человек боится даже пошелохнуться, дабы не спугнуть это невесомое ощущение безмерного счастья. Направленный к небу взор наполненных теплом и любовью глаз цвета далёкого от этих мест моря неспешно скользил по ярким впадинам далёких звёзд. Губы дрогнули, исторгнув преисполненную благодарности молитву. Ветер подхватывал её горячий шепот, и все живое вокруг внимало простым идущим от самого сердца словам: «Спасибо, Господи…. За мужа благодарю тебя…. За сына…. Счастье даровал нам….»

Шелест трав передавал её слова лёгкому журчанию мелкой речушки. Она, в свою очередь, несла слова Марии дальше, подбрасывая их на гребнях невысоких волн промеж склонившихся над пологими берегами деревьев. Цепляясь за ветви, отзвуки молитвы скользили по кронам многолетних деревьев, устремляясь всё выше и выше….

«Спасибо, Господи, за день прошедший…» – новые слова уносились в небо. Дрожащий шёпот проникал повсюду, наполняя ночной мрак невидимым для глаз светом. И свет этот изливался на саму Марию, наполняя её сердце любовью и негой, теми чувствами, которые она сполна отдаст завтра своему мужу и своему маленькому сыну….

Женщина закончила молитву и ещё какое-то время молча смотрела на звёзды. После, прикрыв глаза, полной грудью вдохнула ночную свежесть и медленно приподнялась со скамьи. Проверив запор на калитке, Мария вернулась в дом.

– Ты что не спишь…? – скрипнувшая дверь разбудила Роже. Он приподнялся на локте и замер в ожидании ответа, щуря сонные глаза от света настольной лампы. Мария погасила свет и, раздевшись, легла рядом с мужем. Повернувшись набок, женщина положила руку на грудь мужу и нежно провела ладонью по густым курчавым волоскам.

– Захотелось свежим воздухом подышать…, – запоздало ответила она и ткнулась носом в сильное плечо. Неожиданные слёзы сорвались с длинных дрожащих ресниц и омочили кожу мужчины.

– Что с тобой…? Ты плачешь? – явно взволнованный Роже попытался подняться, но Мария не дала ему этого сделать, слегка надавив на грудь. Тогда мужчина взял её ладонь и поднёс к своим губам тонкие пальчики. – Что случилось, милая?

– Я плачу от счастья…, – слова давались с трудом, потому как горло перехватило от нежности и любви. Мария ещё сильнее прижалась всем телом к сильному телу мужа. – Сегодня, когда вы вместе с Раулем пришли домой, я еле удержалась от слёз. Ты не представляешь, что я испытала…. Даже не знаю, какими словами описать это состояние. Понимаешь, как будто все мечты мои сбылись одновременно…. Я вдруг поняла, что мне самой больше ничего в жизни не надо, только бы вместе быть. Я, ты, и наш мальчик….

– Но ведь так и будет, Мария, – Роже свободной рукой гладил её по голове. – Но мне кажется, ты чего-то боишься?

Мария затихла. Её дыхание стало более спокойным и Роже уже подумал, что она уснула, оставив его вопрос без ответа, когда вновь тихий шёпот нарушил устоявшуюся тишину.

– Помнишь тогда – пять лет назад – женщина из приюта сказала нам, что в будущем можно ожидать от Рауля всё что угодно. Особенно когда он узнает, что он не наш сын….

– Но, милая, это не более чем просто острастка. Я думаю, так всем говорят, чтобы люди могли ещё раз поразмыслить, прежде чем усыновить ребёнка. А Рауль…, – Роже замолчал, словно подыскивая нужное слово. – Рауль – он не такой, милая. Он наш, я чувствую это….