Спорим?

– Не у всех в Клетке есть деньги на лекарства и мази. И на врачей. Мне очень повезло с Тео.

– Нельзя сказать того же о нем, – фыркнул Джейс. – Ты как бесполезный балласт. Не смей обижаться. Я называю вещи своими именами, – продолжал рассуждать Андервуд.

– У тебя нет друзей, потому что ты не затыкаешься или…

– Я просто слишком хорош.

– Или это из-за твоего огромного эго? Видимо, смесь.

– А у тебя почему друзей нет?

– С чего это? А Тео кто, по твоему?

– Всего один.

– Ты, видимо, ничего не понимаешь в дружбе.

И, сказав это, я поняла, насколько все плохо. Джейс неопределенно пожал плечами и отвернулся. Я вглядывалась в его силуэт, изо всех сил стараясь отогнать от себя противное чувство жалости. Чувство понимания и желание помочь. Как можно испытывать жалость к нему? Мне не доставляет удовольствия чужая боль. Кому бы она ни принадлежала. И я знаю, что не справилась бы со всем, что так навалилось на меня, без Тео или мамы. Труднее всего приходится, когда не с кем разделить то, что волнует.

– Сколько можно ждать? – простонал Андервуд, съезжая по стенке на пол. – Почти час…

– Опять «почти час»?

– Пятьдесят минут, – вздохнул Джейс. – Почему мы не можем поговорить нормально?

– Я не знаю, почему ты не умеешь нормально разговаривать. Любой диалог скатываешь к себе.

– Возношу, – засмеялся он, но тут же фальшиво покашлял. – Ладно. Так все, что тебе раздражает – моя самооценка?

– Пока да. Потом смогу предоставить подробный список на парочку страниц.

– Всего парочку? Я заслуживаю диссертации, – он улыбнулся той самой идеальной американской улыбки, которой самое место на рекламных фото в кабинете стоматолога. Неестественная.

– Не нарывайся.

– Тогда о чем ты хочешь поговорить?

– Ни о чем. Я слишком устала и хочу убить тебя.

– Тебе придется встать в очередь, – с напускным сожалением проговорил Джейс. – Я порасспрашивал о тебе…

Я резко распахнула глаза. Понятия не имею, что мои сокурсники могут сказать обо мне, помимо Клетки. Наверняка ничего хорошего. Я не самый социализированный человек.

– Зачем, когда можно спросить напрямую? Нравятся сплетни?

– Люди не рассказывают о себе напрямую. Не рассказывают правду. Либо приукрашают, либо недоговаривают.

– Ты всех по некоторым судишь?

– Хочешь сказать, что отличаешься?

– Смотря чем.

– Я общался с такими, как ты. Из Клетки. Все такие агрессивные. Чуть что, сразу бьют…

– А ты думал, что после всего можно остаться добрым? Тебе стоит попробовать выстоять пару раундов в Клетке. Посмотрю на то, как ты будешь смеяться после.

– Еще раз поспорим? – усмехнулся Джейс.

– А ты планировал зарабатывать иначе? – фыркнула я. – Для начала нам стоит закончить хотя бы один спор, не думаешь? В субботу я могу выиграть.

– Только если я тебе позволю. А этого не будет, – пожал плечами Андервуд. – Так что можешь готовиться.

– К чему? Вместо тренировок мы сидим в лифте. Конечно, так я не выиграю точно.

– Я не мог пойти тренироваться сегодня. Мне нужно быть в другом месте через полчаса, – он снова посмотрел на часы.

– Это меняет многое, – с сарказмом произнесла я. – Ты не успеешь. И что это за срочность? Ты странный.

– Только из-за того, что у меня есть дела? Поэтому я странный?

– До пары… Ты сказал мне подождать, а сам пошел куда-то. Что это было?

– Я удивлен, что ты не влезла, – кивнул Джейс. – Что-то не так.

– Если это оружие или наркотики… Я разорву спор. Все споры.

– Это все, что тебя волнует?

– Меня волнует все, что может мне навредить. Я не в праве докапываться. Просто скажи мне, что это никак меня не заденет.

– Можешь не волноваться тогда. Кстати, я попросил Макса перенести наш маленький сюрприз на следующую неделю. Тебе ведь нужно дожить до субботы.

Я не стала спрашивать, хоть он этого и ждал. Я молча уткнулась в телефон, обновляя без конца ленту новостей, когда двери распахнулись. Я встрепенулась, подскакивая на ноги. Сгребла тетради, попутно запихивая их в рюкзак.

– Наконец-то… – прошептал Джейс, потирая ладонями лицо. – Я думал, что умру здесь.

***

Я завалилась на кровать и тут же укуталась двумя одеялами. Слишком холодно. Я дрожала, сжимаясь всем телом. Опять этот дикий холод. А Джейс ушел сразу, как нас освободили из лифта. Куда-то опаздывал. Все бегут.

У всех есть цели, какие-то задачи. А я лишь хожу на пары, где моего отсутствия никто не заметит. Никаких перспектив. Никаких амбиций. Зарабатываю деньги, чтобы не умереть от голода. Не умираю от голода, чтобы заработать денег. Порочный круг. Давно пора бы разорвать его, да сил не хватает на такой отчаянный шаг. Но что мне держать, когда я лечу в пропасть. Главное – не утащить за собой никого.

Вообще мне нужно идти на тренировку. Не на эту идиотскую, на мотоцикле, а в зал. Кости будто налились ледянящим свинцом. Я встала, шатаясь. И почему мне так хреново? Я закашлялась, проводя пальцами по горячей коже. Меня передернуло.

Меня будто еще раз побили. Я на несколько секунд зажмурилась, тяжело дыша. Надо идти. Размазня. Слишком холодно.

Мысли такие обрывочные. Ускользают, словно рыбы в мутном пруду. Я пытаюсь словить их, но они бьют хвостами, дразнят и ныряют вглубь вновь. Словно в бреду я спускаюсь по лестнице. И чувство, будто что-то забыла. Ноги сами несут вниз. Автопилот.