Спорим?

– Эй! – послышалось сзади. Я медленно обернулась. Вот почему я ехала на лифте. – Есть деньги? – мужчина лет сорока поднялся с одеяла.

– Нет, – также ответила я. Говорю будто из-под воды. И по ощущениям надо мной целая тонна воды.

Опасность. Слово, пульсирующее в сознании. Пробуждает древнейший инстинкт раненого зверя. Дерись или беги.

Дерись.

Сложно управлять телом, когда скелет весит не меньше тонны, а сил никаких нет. Движения такие медленные. Все такое медленное. Я будто застряла в том кошмарном сне, когда находишься на грани жизни и смерти и не можешь сделать ничего, чтобы спастись. Я ведь семнадцатая в рейтинге.

Костяшки встречаются с челюстью. Больно, но обладателю этой челюсти всяко больнее.

Беги.

Я срываюсь с места и мчусь по ступенькам вниз. На автопилоте. Ноги работают, словно простой механизм. Простой механизм, который тут же становится непригодным в новых условиях. Поэтому, наверное, я падаю. Или потому что меня потянули за капюшон.

Я встретилась с полом слишком неожиданно. Я почувствовала резкий удар о ладони. Инстинкт самосохранения работает на отлично. Перевернулась на спину, пиная кого-то. Попала. Ничего не вижу: в глазах слезы. Что со мной не так? Размазня.

И я получаю удар в ребра. Воздух вышибает. Я резко распахиваю губы, но тут же сжимаюсь.

В голове рваные воспоминания. Тео стоит надо мной, учит группироваться. Показывает, как спрятать жизненно важные органы. И я повторяю то, что делаю тогда. Колени к груди. Локти соприкасаются перед лицом, а ладонями обхватываю голову.

Персональный ад. Удары. Боль расцветает то в одном месте, то в другом. Но рядом. И вправду, подобно цветению. Считаю секунды, наполненные агонией. Стоит закрыть глаза – ощущения обостряются. Поэтому я неотрывно смотрю на грязный пол перед глазами.

Еще одно правило Клетки – не кричать. Иначе спонсоры уйдут. Я парализована. А потом накатывает темнота. И я очень благодарна.

***

Я ощупываю пространство возле себя. Холодный пол. Холод. Снаружи и внутри. Я хриплю. Воздух обжигает горло и легкие. Я будто наглоталась кислоты. И меня выворачивает. Еле поднимаюсь на руках, силясь не упасть в лужу собственной рвоты. Неплохая мотивация. Откашливаюсь, еле разлепляя глаза. Жжет. Отталкиваюсь от пола, хватаюсь за перила.

Рядом со мной нет рюкзака, но ключи остались в кармане толстовки. Но рюкзак точно был, когда я выходила из квартиры. Я сморщилась, потирая лицо руками. Висок тут же запульсировал, а ребра загорелись от боли. Я захрипела, подтягивая к себе ноги. Надо подняться. Всего пара этажей. Я и не такое переносила. Шаг за шагом. Коленями прямо о стык. Я стискиваю челюсти и запрокидываю голову, медленно выдыхая. Держаться. Нужно просто продержаться. А в квартире уже будет Тео. Точно будет. По щеке что-то течет, но я не плачу. Осторожно касаюсь виска, покрытого треснутой коркой. Вот почему я вырубилась. Как знала, что надо на лифте спускаться.

Я поднимаюсь еще раз. Ребра нещадно болели. Каждая ступенька – круг ада. Я доползла до площадки и отдышалась. Надо собраться с силами. Надо…

***

Я кричу, но не могу пошевелиться. Боль разъедает изнутри подобно кислоте. Я не издаю ни звука. Морщусь, чуть поворачиваясь. Я в своей кровати. Тео. Это он донес меня. Я еле улыбнулась. Всегда он оказывается рядом, чтобы помочь.

Я раскрываю глаза и первое время не вижу абсолютно ничего. Смотрю в пустоту, а пустота смотрит в меня.

Зрение возвращается вспышками. Каждый вдох отдается жуткой болью. А тело будто горит.

– Ну и где твой друг, когда он так нужен? – спросил Джейс. – Я понятия не имею, что делать с этими синяками дальше.

Глава 9

Я продиктовала названия таблеток и мазей, которые нужно найти в аптечке. Джейс, на удивление, реагировал мгновенно. Судя по звукам, искал он с особым усердием.

– Что за херня вообще произошла? За тобой тянулся кровавый след, – усмехнулся он.

– Там не было… – я откашлялась, хрипло втягивая в себя воздух. – Рюкзака?

– Нет, – беспечно произнес он.

– Там был телефон и кроссовки… – прошептала я, закрывая глаза. В голове все плыло. – У меня температура, – шепот какой-то невнятный. И слова липнут на язык, путаются, душат, обматываясь вокруг шеи.

– Тихо, это вообще нихера не значит, поняла меня? – неожиданно рявкнул Андервуд. «Что ничего не значит?» – путалось в голове. – У тебя отбиты ребра и висок, а ты говоришь о кроссовках? Какая же ты дура.

У меня не ворочается язык. На ум сразу приходят ужасные картины повешенных или утопленных людей с огромными распухшими синими языками. И мне кажется, что я умерла. Или умираю. Но мы все умираем. Такое противное чувство. Меня будто переломали. Переломали и запихивают в плотный мусорный пакет. Я отчаянно хватаюсь за пустоту, но я парализована. Борьба лишь в моей голове. Все это лишь в моей голове. От мыслей становится плохо. Поэтому я привыкла вытравливать оттуда все. Выбивать этих стервятников ударами о грушу. Ударами моих кулаков о чужие тела. Но сейчас меня лишили этого. Сейчас с меня содрали мой панцирь. Я – слизняк.

Я могу лишь бороться с темнотой. Она накатывает, душит, тащит в свои объятия. Но я знаю, каких монстров она таит, поэтому держу глаза широко распахнутыми. Стеклянными. Взгляд мертвеца.

– Когда вообще твой врач припереться соизволит? – раздраженно спросил Джейс, с грохотом ставя коробку с медикаментами на пол. – Только попробуй помереть, поняла меня? – угрожающе прорычал он. – Воскрешу и все дерьмо из тебя выбью.

– Можешь приступать, – выдавила из себя я.

Холодная мазь. Такая пронзительная, леденящая. И холод по всему телу. Я без футболки. Совершенно точно. Голова гудит, чувства возвращаются волнами. И я точно хочу вернуться в вакуум. Со стоном приподнимаюсь, отползая чуть подальше, подминая под себя одеяло и подушку. Разлепив глаза, осматриваю плачевные последствия. Синяки после пятницы немного зажили, но новые расцвели ярче, чем я ожидала.

– Блять, у меня ведь бой в пятницу, – простонала я.

– Ты ебанулась? Кто на тебя вообще поставит, идиотка? Приползешь, тебя попинают. Макс сразу вышвырнет. Не шевелись, – последнюю фразу он сказал неожиданно сосредоточенно и мягко. – И куда ты поперлась с температурой, – снова зашипел он, дотронувшись до лба. – Не думал, что ты себе все мозги отбила.

– Завались.

Дверь хлопнула. Наконец-то. Я несколько раз моргнула, фокусируясь на Тео. Главное…

– Все в порядке, – прохрипела я. Тео замер, смотря то на меня, то на сидящего рядом Джейса. – Это не он…

– Ты на тренировке была? – быстро спросил мой друг. – Кто это сделал? – голос ровный, спокойный.

Я знала, что он отключает эмоции, когда затрагивается его профессиональная сторона. Знала, что он привык видеть меня побитой. Знала, но каждый раз было немного обидно. Глупо, конечно. Я заметила это впервые. Слишком ощутимый контраст с Джейсом, которого буквально трясло прямо сейчас.

– Кто это сделал? – настойчиво повторил Тео.

– Это было не в зале, – проговорила я. Силы постепенно возвращались, как и дикий стыд за то, что меня уложила на лопатки какая-то пьянь. – Опять на лестничной клетке кто-то поселился.

– Почему не поехала на лифте?

– Он застревает, – проговорила я. – Все окей. Я пропущу эту пятницу и…

Кого успокаиваю, если волнуется только Андервуд? И то, лишь из-за того, что я могла откинуться до того, как объясню Тео, что он не виноват. Да и спор еще не закончили.

– Субботу никто не отменял, – призывно произнес Джейс, похлопав меня по плечу. Я чуть задохнулась от боли, смаргивая непрошенные слезы.

– Лекса… – медленно произнес Тео. – Могу я вышвырнуть его прямо сейчас?

– Мы говорили об этом, – натянуто прохрипела. – Джейс, можешь съебаться куда-нибудь? Нам поговорить надо.

– Это значит, что если ты не найдешь, как исчезнуть, я помогу тебе, – грубо фыркнул Симмонс.