Финансы, бюджет и банки в новой России

Поскольку в нашей стране рынок неразвит, а в ряде секторов преобладает явная монополизация, обычное монетарное таргетирование инфляции, которую проводит Центральный банк, как правило, не дает желаемого результата. По-видимому, Центральный банк влияет на цены не более чем на одну треть, может быть, даже меньше. Сначала объявляется во всеуслышание о намерении снизить цены. Хотели снизить инфляцию до 4 % еще в 2013 г., а потом в 2014 г. А в результате цены выросли и в 2013-м, и в 2014 г. Инфляция ускорилась, но, наоборот, вопреки стремлению Центрального банка. Такая настойчивость могла бы принести плоды, если бы с такой же энергией занимались смягчением денежно-кредитной политики, но Центральный банк, желая снизить инфляцию, проводит, напротив, политику ужесточения, политику предельно высоких ставок кредита, высокого резервирования кредитования, сжатия ликвидности, тем самым существенно тормозя социально-экономическое развитие страны, которое его, судя по результатам, не волнует и за которую он никакой ответственности не несет. У него свои локальные цели, к сожалению, подчас противоречащие интересам развития страны, поскольку эти цели для него недостижимы.

Они недостижимы не только из-за влияния девальвации рубля на цены и не только из-за монополизации многих секторов экономики, прежде всего со стороны государственных структур. Дело, повторюсь, еще в государственном бюджете, который вместе с внебюджетными госфондами составляет 37 % всего ВВП и каждый год составляется без оглядки на инфляцию.

Бюджет впрыскивает в экономику огромные дополнительные деньги, поскольку значительная его часть идет на выплаты зарплат, пенсий, пособий, что разогревает инфляцию вопреки усилиям Центрального банка. Поэтому бессмысленно ожидать от Центрального банка каких-то результатов в области антиинфляционной политики. Результаты получаются по торможению экономического роста, вполне видимые и осязаемые. А вот по инфляции таких результатов, увы, не получается.

Выход здесь один: создать комплексный, единый для всей экономики план сокращения инфляции и связанной с ней ключевой ставки Центрального банка. Для этого нужно приложить серьезные усилия, прежде всего, по обузданию государственных аппетитов взвинчивания инфляции, с попыткой переложить на потребителей свои ошибки, свою неэффективность, свои дополнительные, зачастую непрофильные расходы со стороны государственных монополий и тем более олигархических структур. Должна быть очень сильная воля, чтобы обуздать эти аппетиты. Такую волю временами проявляют наши руководители. яркий пример последнего времени – это увольнение В. И. Якунина, руководителя РЖД, который «залезал в государственный карман» почти как в свой собственный, каждый год выманивая у государства десятки, а иногда и сотни миллиардов рублей дополнительных средств, крайне неэффективно их используя и в то же время повышая сверх меры грузовые тарифы и перекладывая неэффективность своей деятельности на грузоотправителей.

Наше предложение состоит в том, что необходимо разработать трехлетнюю Президентскую программу, т. е. программу высшего уровня, контролируемую Администрацией Президента, по сокращению инфляции до 3 % в год и ключевой ставки максимально до 4 % в год, обязав выполнить эту программу правительство, Центральный банк, госкорпорации, поставив заслон всем видам административного повышения цен и проводя повсеместно жесткую политику экономии.

Особое внимание надо уделить тем сферам деятельности, где затраты зашкаливают и являются «притчей во языцех». Речь идет о завышенной стоимости автодорог (к тому же плохих по качеству), железных дорог, затрат на строительство трубопроводов, стоимости жилья в крупных городах, включая инфраструктуру, прикрепление к сетям, а также коммунального строительства. Должны быть созданы независимые комиссии из экспертов, включая иностранных, проведен аудит этих объектов и разработана система мер, исключающая указанные выше результаты.

В 2012–2013 гг. Президент Казахстана привлек меня к разработке стратегии отстающей Кызылординской области. Именно в это время строилась 800-километровая скоростная автомобильная трасса, пронизывающая всю Кызылординскую область с юго-востока на северо-запад как часть магистрали «Западный Китай – Западная Европа» через Казахстан и Россию. Стройка осуществлялась под эгидой Всемирного банка, который объявил конкурс на генподрядчика, предъявив жесткие требования к этой организации, опыту работы, ее объему и качеству. Среди казахских организаций не оказалось ни одной, которая бы посмела участвовать в этом конкурсе, – организаций, удовлетворяющих всем поставленным требованиям, попросту не было. В результате конкурс выиграла иностранная компания, которая послала в Казахстан 505 инженеров. Они наняли несколько десятков казахских стройорганизаций, и за три года дорога протяженностью более 800 км со всеми мостовыми переходами была построена. Эта автострада, частично двухсторонняя, достаточно широкая и с идеальным покрытием, обошлась двое дешевле средней стоимости строительства дорог в России, и это при несопоставимом качестве.

Подобный подход надо использовать и нам. Необходимо вдвое сократить стоимость дорог, трубопроводов, новых путей сообщения и в 1,5 раза – стоимость жилья эконом-класса и эконом-класса комфорт. На жилье более высокого класса (бизнес-класса, элитного класса) нужно наложить дополнительный налог, а для эконом-класса и эконом-класса комфорт, напротив, несколько сократить налоги, поощряя стройорганизации переходить к возведению относительно дешевых домов. При этом надо строить преимущественно более или менее автономное жилье в виде малоэтажных дешевых коттеджных поселков.

Относительно высокая инфляция в России стимулирует продолжение инфляционного тренда, поскольку она вызывается девальвацией валюты, а та, в свою очередь, подстегивает инфляцию из-за роста импортных цен по причине сильной зависимости нашей страны от импортной продукции. Импорт составлял около 40 % всего рынка потребительских товаров (продовольственных и промышленных), в том числе до 70 % замещал нашу деградирующую легкую промышленность и огромную часть предметов длительного пользования для населения. Поэтому если говорить о стратегии, то для нас крайне важно импортозамещение не только с позиции национальной безопасности, но и с позиции улучшения макроэкономических показателей в стране.

Крайне важна связь инфляции с величиной ссудного процента на кредит, который ориентируется на ключевую ставку Банка России. Предельно высокая ключевая ставка Центрального банка и ссудного процента – органическая характеристика нашей финансовой системы. У нас не только дорогие и дорожающие товары, но и дорогие деньги. Это противоестественное сочетание, особенно в периоды стагнации и кризиса, затягивает и углубляет кризисные явления в стране, приводит к возникновению стагфляции, преодоление которой намного сложнее, чем выход из обычной кризисной ситуации.

Развитым странам удается выйти из кризисов благодаря удешевлению товаров, девальвации цен, прежде всего розничных, и особенно большому снижению цен на жилье и автомобили. Это удешевление товаров, в том числе и длительного пользования, происходит одновременно с минимизацией процентной ставки, смягчением всей денежно-кредитной политики. Развитые страны перешли к нулевым процентным ставкам в период кризиса, а Япония и недавно Евросоюз имели даже отрицательные ставки кредитования.

В завершающей фазе кризиса, когда опасность потерять работу снижается, сочетание дешевизны денег из-за низких ссудных процентов и удешевленных товаров приводит к буму на автомобильном рынке и на рынке жилья. Именно эти отрасли обладают высоким мультипликационным эффектом, их развитие тянет за собой другие отрасли, раскручивая экономику и позволяя стране выйти из кризиса. Так, США удалось быстро выйти из кризиса 2007–2009 гг. Так вышла из кризиса Германия, где (как и в США) наблюдаются хорошие для развитых стран темпы социально-экономического развития.

Высокая ключевая ставка в России особенно губительна для экономического роста, ибо она затрудняет, делает невыгодными инвестиции. Существующий уровень ключевой ставки в 9 %, а тем более ссудный процент (12 % и более) для крупного бизнеса и еще больше для среднего, тем более мелкого бизнеса, намного превышает среднюю рентабельность промышленного производства, особенно в период кризиса. И поэтому для подавляющего большинства предприятий заемные инвестиции при таких ставках попросту невозможны. При ставках 12 %, и даже льготных ставках, меньших по размеру, невозможна и ипотека. Она не сможет быть взята, не сможет окупиться, если взять ее на сколько-нибудь длительный период. Не случайно объем ипотеки составляет у нас немного более 1 % от ВВП, а не десятки процентов, как в других странах. И не случайно у нас самая низкая среди стран мира доля инвестиционного кредита в суммарных инвестициях – по существующим процентным ставкам он практически не окупаем для подавляющего большинства предприятий. Из-за высокой ключевой ставки банковская система, в которой сосредоточен основной фонд денежных средств России, не является мощным источником экономического развития, как в других странах. Для развития нужны в первую очередь инвестиционные средства в основные фонды, которые наши банки предоставляют в минимальной мере и не могут предоставлять по приемлемым процентным ставкам.

Банки почти не участвуют и в финансировании экономики знаний – главной сфере, преумножающей человеческий капитал, являющейся вторым главным источником экономического роста. Таким образом, банки отчуждены от проблем социально-экономического развития страны в силу негативных особенностей нашей банковской системы.

Финансовая система России в целом не имеет фондов «длинных» денег, необходимых для социально-экономического развития с ежегодными темпами экономического роста в 4–6 %. Как известно, существует довольно тесная и весьма жесткая связь между нормой инвестиций в основные фонды в ВВП и темпами социально-экономического развития. Если более чем сто стран мира сгруппировать по величине нормы инвестиций в ВВП и по каждой группе стран за относительно длительный период посчитать темпы экономического развития, то выявится примерно следующая закономерность: при доле инвестиций в основные фонды ВВП около 20 % ежегодный темп составит около 2 %, что характерно для развитых стран мира; при норме 25 % ВВП темп составит 3–4 %; при норме 30 % ВВП – 4–5 %; при норме 35 % – 5–6 %; при норме 40 % – 6–7 %.

В 2016 г., как говорилось выше, Россия имела норму инвестиций в ВВП в размере 17 %. При форсированных инвестициях по 10 % в год эта норма может повыситься до 23–25 % к 2020 г. и до 27–30 % – к 2025 г. Такая норма инвестиций обеспечит примерно 3-процентный рост к 2020 г. и 5-процентный – к 2025 г. При дальнейшем увеличении этой нормы, например, до 35 % средний темп роста ВВП к 2030 г. может составить около 6 %.

При таком форсированном росте инвестиций России потребуется примерно 15 лет, чтобы в основном технологически обновить народное хозяйство, выйти на 30-процентный износ фондов и 8-летний срок средней службы машин и оборудования и закрепиться на этом уровне. Мы сможем сократить долю продажи нефти и нефтепродуктов до 20–25 % с преобладанием в экспортной выручке 60 % средств, получаемых от продажи готовой продукции и услуг с высокой добавочной стоимостью, из которых не менее половины будут представлены товарами и услугами высокотехнологических и инновационных отраслей и сфер деятельности.

За 15 лет можно сделать крупный шаг вперед для того, чтобы преобладающая часть грузов в России перевозилась автотранспортом по скоростным автострадам и более половины пассажиров железнодорожного транспорта пользовались услугами специально построенных скоростных железных дорог, оснащенных скоростными пассажирскими составами.

За этот же период жилищную обеспеченность жителей России можно увеличить вдвое – до 30 кв. м комфортного жилья на душу населения. Для этого в год нужно вводить сначала по 1 кв. м, а потом по 1,5 кв. м комфортного жилья в расчете на душу населения.

Наконец, доля экономики знаний в ВВП возрастет с нынешних 13 до 30 % к 2025 г., и наша страна в полном смысле слова станет постиндустриальной державой.

Чтобы войти в число развитых стран мира по основным экономическим и социальным показателям с учетом прогнозируемого роста и совершенствования этих стран, нам потребуется еще 5–10 лет; сначала мы достигнем уровня развитых стран по экономическим показателям, прежде всего по уровню экономического развития, а затем, через 5 лет, по основным социальным показателям и в первую очередь по ожидаемой продолжительности жизни, при темпах 5–6 % в год. В качестве страны-ориентира в период до 2030 г. Россия могла бы равняться на Испанию и Италию.

Чтобы достичь социально-экономического уровня самых развитых стран мира (стран G-7), потребуется еще как минимум одна пятилетка. При этом ориентиром для России может быть экономический и социальный уровень Германии.

Как видно, программа рассчитана до 2035–2040 гг. Если ориентироваться на среднюю норму инвестиций в основной капитал в размере 30–35 %, то при ценах и условиях 2015 г. инвестиции должны были бы составить 25–28 трлн руб. вместо 15 трлн руб. в настоящее время. Из этих 15 трлн руб. отечественных «длинных» денег у нас только 13 трлн руб., а 2 трлн руб. – это зарубежные инвестиции.

Таким образом, нам не хватает до намеченной нормы инвестиций 10–13 трлн руб. Речь идет только о «длинных» деньгах в инвестиции по основному капиталу. А «длинные» деньги нужны не только для инвестиций в основной капитал, но и для инвестирования в акции, паевые фонды, инвестиционные фонды и т. д.

Важнейшим недостатком нашей финансовой системы является крайне низкая доля «длинных» денег в общефинансовых ресурсах. Основные денежные средства в России, как известно, сосредоточены в виде активов в банковской системе. Реальные «длинные» деньги в виде инвестиционных кредитов в основной капитал и на ипотеку в этой системе составляют 7–8 %.

В то же время «финансовыми инвестициями» называются также направления финансовых ресурсов на приобретение акций, облигаций, государственных бумаг и т. д. Эти финансовые инвестиции только по названию подразумевают, что это «длинные» деньги, а на самом деле для финансовых инвестиций в подавляющей их части используются «короткие» деньги, притом используются в значительной мере для спекулятивных целей, а не для целей долговременных вложений. Как только финансово-экономическая ситуация ухудшается, банки продают купленные активы, акции, облигации и т. д.

Именно поэтому и в кризис 1998 г. (когда фондовый рынок России обрушился в 8–10 раз), и в кризис 2008–2009 гг. (когда этот рынок, выросший за десять лет в 10 раз (до 1,5 трлн долл.), упал в 4,5–5 раз) только в России было столь крупное обрушение фондового рынка. В 2008–2009 гг. фондовые рынки других стран снизились лишь в 2–2,5 раза.

Причины столь стремительного обрушения нашего фондового рынка связаны не только с тем, что там была достаточно высокая доля активов, приобретенных иностранными фондами во многом в спекулятивных целях. В то же время для покупок акций и других ценных бумаг на собственных фондовых рынках иностранные инвесторы, среди которых главное место занимают пенсионные фонды, паевые фонды, средства, накопленные на страховании, инвестиционные фонды и, конечно, банки, используют во многом «длинные» деньги, что снижает в разы волатильность их фондовых рынков в сравнении с Россией.

В России фонды «длинных» денег не содержат сколько-нибудь значительных сумм. Самый крупный фонд – накопительные пенсионные фонды, доля которых в ВВП составляет 6,5 %. Их сумма практически совпадает с объемом всех инвестиционных кредитов в нашей банковской системе, но сумма финансовых средств в этих накопительных пенсионных фондах в 16 раз меньше суммы банковских активов. К тому же накопительные инвестиционные фонды не используются в полной мере для инвестиционных целей и не играют в России, в отличие от других стран, заметной роли.

Объем накопительных пенсионных фондов во многих других странах, где накопительная пенсионная система прирастает прежде всего за счет крупных обязательных и добровольных пенсионных взносов граждан (как, например, в Чили и в большинстве развитых стран), составляет 70 % ВВП и более, поэтому играет большую роль в финансировании многих долговременных, высоконадежных и малорискованных проектов.

Что касается долговременных российских страховых фондов, и прежде всего фондов по страхованию жизни, а также паевых фондов, которые в зарубежных странах тоже играют заметную роль в составе общих финансов, то их доля просто смехотворна: страховые фонды составляют 1,5 % ВВП, а паевые фонды – доли процента.

Крайне низка и доля «длинных» денег в государственной финансовой системе, прежде всего в составе федерального и региональных бюджетов. Если консолидированный бюджет вместе с внебюджетными фондами в последние годы составляет 37 % ВВП, то бюджетные инвестиции в 2015 г. едва дотягивали до 16 % ВВП. К тому же мало распространено государственно-частное партнерство, поэтому бюджетные инвестиции слабо стимулируют частный сектор вкладывать финансовые средства на длительный срок.

В России около 60 % всех инвестиций в основные фонды формируются из прибыли (меньшая часть) и амортизационных отчислений (большая часть) со стороны предприятий и организаций. По удельному весу это, пожалуй, самый высокий показатель среди стран мира, поскольку в России самая низкая доля заемных инвестиционных средств. Но по отношению к ВВП эта доля крайне низка: и в 2015–2016 гг., и в настоящее время она составляет всего около 10 % ВВП. Низка она из-за того, что общие инвестиции составляют всего 17–18 % ВВП.

Предприятия тоже дестимулируются в формировании большей суммы «длинных» денег. Это связано с налогообложением прибыли, – даже той части прибыли, которая направляется на инвестиции, с одной стороны. С другой стороны, в России применяется отсталая система амортизации, плохо учитывающая моральный износ техники, все время ускоряющийся из-за увеличивающейся скорости обновления машин, оборудования, агрегатов, технологий и набирающего темпы научно-технологического прогресса.

У нас не применяются сколько-нибудь широко ускоренные методы амортизации, типичные для западной амортизационной политики. Мы не сделали для себя выводов и не применили на практике прогрессивные нововведения рейганомики, резко увеличивающие объем инвестиций за счет возросшей массы амортизационных отчислений, из-за пересмотра в сторону резкого снижения сроков амортизации и перехода к ускоренной амортизации.

Расширение фонда «длинных» денег, которые могут использоваться для инвестиций, дестимулируется и в банковской системе из-за крайне высокой ключевой ставки Центрального банка, непомерных размеров ссудного процента, который превышает рентабельность предприятий и организаций, делая невыгодным для подавляющей их части брать инвестиционный кредит у отечественных банков. Именно поэтому наши крупные предприятия и организации, особенно экспортной направленности, значительную часть кредитов до введения санкций заимствовали на Западе и поэтому наш корпоративный долг перед западными инвесторами все время возрастал.

В последнее время, например, снизившийся в результате кризиса внешний долг России, составляющий на начало 2010 г. 467 млрд долл. (пока не были введены финансовые санкции против России), вырос к 1 июля 2014 г. до 732 млрд долл., т. е. за 4,5 года увеличился на 285 млрд долл. Размер обслуживания этого долга столь велик, что как только нам перестали свободно давать в долг из-за санкций, всего за полтора года, до 1 января 2016 г., этот долг сократился на 217 млрд – до 515 млрд долл. Это во многом обусловило продолжение рецессии нашей экономики, наступившей в 2015 г., в течение 2016 г.

Отсутствие, наряду с банковскими активами и государственными финансами, других крупных денежных фондов – страхового, пенсионного, паевого, активов специализированных инвестиционных компаний – не позволяет нам поднять норму инвестиций в ВВП, что может усилить экономический рост, продвинуться вперед в технологическом обновлении производства, развитии высокотехнологических отраслей, создании современной транспортной инфраструктуры, решении жилищной проблемы, в развитии сферы экономики знаний как главного локомотива нашего развития.

Отсутствие сколько-нибудь значительных финансовых фондов, кроме активов банковской системы и бюджетных средств, сдерживает общую монетизацию нашей экономики, не дотягивающую даже до половины ВВП. Хроническая нехватка финансов для социально-экономического роста за счет внутренних источников в конце концов и привела страну к стагнации и рецессии 2012–2016 гг., которые продолжатся по крайней мере до 2020 г., если мы коренным образом не изменим экономическую политику.

Главной задачей Центрального банка, как известно, является поддержание устойчивости рубля. Устойчивость рубля – основа устойчивости всей нашей финансовой системы. Эта устойчивость напрямую связана с вложением в финансовые активы «длинных» денег.

Если подавляющая часть активов состоит из «коротких» денег, которые то вкладываются в разные фонды, то вынимаются из них, то такая финансовая система не может быть устойчивой: она будет волатильной, потому что все время будут происходить скачки и падения фондового рынка; турбулентность в обороте корпоративных облигаций и государственных ценных бумаг; взлеты и падения вложений средств в различные активы, в приобретение предметов длительного пользования и т. п.

Турбулентность развития мировой экономики, как известно, возрастает. Во многом это связано с длительной политикой финансового смягчения в целях преодоления кризисных явлений 2008–2009 гг. и их последствий. Это смягчение связано с накачкой всей экономики дешевыми денежными средствами. На взятые взаймы дешевые деньги и организации, и население приобретают акции, облигации, деривативы, государственные боны и т. д. Поэтому объем средств, вложенных в эти активы, растет, и растет цена этих активов, отрываясь от своей экономической базы. Нефтяные фьючерсы, к примеру, уже в 10–12 раз превышают реальный объем средств от мирового оборота нефти, все сильнее влияют на цену этого важного для мировой торговли товара. Сумма деривативов начинает превышать активы инвестиционных компаний, которые их воспроизводят, в 20–25 раз, – их оборот достигает астрономических цифр, на порядок превышающих весь валовой продукт. Без достаточных экономических оснований растет капитализация многих фирм.

В конце концов, эти финансовые «пузыри», включая все возрастающие ипотечные и другие долги, лопаются, вызывая резкое падение фондовых рынков, обесценение активов, падение капитализации крупных компаний и т. д. Так, в последние два-три года было несколько катастрофических падений огромного фондового рынка Китая, в результате которого его объем сократился на 39 % – это больше чем на 5 трлн долл.

Под влиянием соответствующего крупного падения китайского фондового рынка американский фондовый рынок, самый большой в мире по объему, однажды упал сразу на 8 %, а в начале 2016 г. его падение стало самым большим за последние 120 лет функционирования фондовой биржи Америки.

Мировая турбулентность, поддерживаемая продолжением политики смягчения в Европе и Японии, при стабилизации и медленном повышении уровня ставки ФРС в США, поддерживает и эту турбулентность на мировых финансовых рынках.

Поскольку Россия имеет слабый финансовый рынок с крупными «черными дырами» в виде высокой волатильности нашего фондового рынка, состоящего в своей подавляющей части из «коротких» денег; сильной зависимости нашей экономики от волатильности цен на нефть, газ, металлы, другое сырье и материалы, – высокая (до 0,8, по данным Bloomberg) корреляция валютного курса рубля от экспортных цен на нефть при большом внешнем и внутреннем долге наших предприятий и организаций в условиях стагнации и рецессии делают нас крайне уязвимыми к турбулентности на мировом экономическом рынке. Поэтому повышение финансовой устойчивости, в том числе рублевой, – широкая задача общефинансовой устойчивости, частью которой является проблема валютного курса рубля, а эта финансовая устойчивость упирается в проблему удельного веса «длинных» денег в российской финансовой системе.

К сожалению, Центральный банк на эти проблемы смотрит под узковедомственным углом зрения, не занимаясь повышением доли «длинных» денег ни в рамках активов банковской системы, ни в других финансовых фондах.

Никакой программы на этот счет, как известно, Центральный банк не имеет, никаких целей не выдвигает, а просто констатирует происходящее в своих отчетах и занимается текущим регулированием деятельности этих организаций. Функции общего регулирования финансового рынка Центральный банк, видимо, понимает весьма формально, с позиции текущей деятельности, а не с позиции создания высокоразвитой и устойчивой финансовой системы страны, которой, увы, мы не имеем, и главное – ничего не делаем для того, чтобы сформировать ее по опыту и подобию развитых стран мира, показывающих нам желательную картину будущего.

В связи с повышенной уязвимостью нашей финансовой системы, ее сильной зависимостью от происходящего на мировом финансовом рынке мы все время живем в условиях серьезных финансово-экономических рисков. Это:

• Риски девальвации нашей валюты и чрезмерной волатильности валютного курса рубля.