Российский флот при Екатерине II. 1772-1783 гг.

Сначала она спросила, будут ли спускать корабль «Иезекииль» по образцу спуска фрегата «Св. Марк», т. е. по образцу адмирала Ноульса, а через 3 дня прямо приказала спустить корабль по проекту Ноульса; спуск действительно состоялся по новому проекту и корабль получил перегиб в 10 д., тогда как прежние получали эту перегибу в 7–8 д.

7 июля 1774 года тайный советник Стрекалов[7 - Личный секретарь императрицы.] объявил приказание императрицы: из строящихся в Петербурге кораблей отделать только один как возможно наискорее и спустить «по манеру адмирала Ноульса». Коллегия отдала соответствующие распоряжения о наискорейшем изготовлении корабля к спуску, но спустила его только в 1779 г., потому что спуск в назначенный день был отменен самой императрицей. 66-пуш. корабль «Спиридон», строившийся по чертежам Ноульса, совершенно отстроенный, простоял два года на стапеле.

В 1775 году Коллегия стала действовать смелее и поручила в виду получающейся большой перегиби, при спуске кораблей по проекту Ноульса, обсудить экспедиции совместно с корабельными мастерами: полезно ли спускать корабли по выдумке Ноульса.

Ноульс дал новые размеры рангоута кораблям и фрегатам; на последнем, например, грот-мачта была сделана длиною в 78 ф., толщиною в 23 д., вместо прежней в 85 фут длины и 27 д. толщины; в такой же приблизительно пропорции были уменьшены размеры и других частей рангоута. Коллегия разрешила иметь уменьшенный рангоут только на судах, построенных по чертежам Ноульса. Суда с укороченным рангоутом оказались плохие ходоки; в бейдевинд[8 - Бейдевинд – курс движения судна при встречно-боковом ветре. – Примеч. ред.] их уваливало много под ветер, на что неоднократно жаловался адмирал Мордвинов, так что наконец великий князь Павел Петрович, генерал-адмирал русского флота, в 1776 году, когда уже Ноульс, впрочем, оставил русскую службу, приказал рассмотреть донесение Мордвинова, к мнению которого присоединился и авторитетный голос адмирала С.К. Грейга.

Кроме Ноульса проектированием судовых чертежей занимался некий Мазини, мальтийский кавалер, принятый императрицей Екатериной II на службу в русский флот в чине контр-адмирала[9 - Мазини недолго был в русской службе; принят он был ввиду знания им левантийских вод, в которых в то время действовал русский флот, и той пользы, которую он оказал эскадре адмирала Свиридова в первое время ее пребывания в Средиземном море.]. 22 июля 1773 г. Адмиралтейств-коллегия получила повеление построить бригантину по чертежу Мазини. Достоинства этой бригантины, по словам Мазини, заключались в том, что она имела две палубы; не имела книц для укрепления и связывания бимсов, но особый крепкий набор и замок; могла вместить до 300 чел. в военное время и была легка на ходу под парусами, но могла в случае необходимости ходить и под веслами. Такая бригантина «Вахтмейстер» действительно была построена и была длиннее строившихся ранее в русском флоте на 30 футов (100 вместо 70) и шире на 7 футов (22 вместо 15); прослужила она в русском флоте 8 лет.

Более энергично шла постройка кораблей в Архангельске, но, к сожалению, из сырого леса.

Командиром Архангельского порта был в то время (1772 г.) майор Ваксель, ранее не встречающийся в списках флотских офицеров, но заслуживший орден Св. Георгия 4-й степени, при высадке десанта с судов флота в Еникале.

Вступив в управление портом, Ваксель вступил в переписку с вице-президентом Коллегии графом Чернышевым, который писал ему, чтобы он сделал бы такой порядок в подрядах по поставке лесов и постройке кораблей, чтобы в 1773 году было бы отстроено и отправлено в Кронштадт 3 или 4 корабля и запасено лесов. Граф Чернышев имел в виду ускорить повеление императрицы о постройке 20 кораблей. Исполнением этого поручения, Ваксель, по сообщению графа Чернышева, зарекомендовал бы себя усердным и расторопным офицером. Самой Коллегии Ваксель донес, что к 1773 году будут готовы 3 корабля и 2 фрегата, но только с употреблением частью соснового дерева. Коллегия написала Вакселю 7 мая 1772 года, что она в его усердии «особливое находит удовольствие и отдает ему совершенную справедливость, яко попечителю о казенной пользе и исправному и расторопному командиру и надеется, что он употребит все свое старание показав на самом деле то, о чем ныне пишет».

За смертью корабельного мастера Давыдова, в Архангельск было сделано частному корабельному мастеру англичанину Гуниону предложение, не согласится ли он строить корабли для русского военного флота? Гунион согласился, но поставил следующие условия:

1) Он, Гунион, должен строить корабли и фрегаты по данным чертежам.

2) Имеет дело с одним Вакселем.

3) Ни в какие письменные производства (отчетность) не вступает, и до прихода и расхода материалов дела не имеет.

4) Все мастеровые с их мастерами должны быть у него в подчинении и послушании.

5) В случае смены Вакселя отказывается от всей работы; обязательство имеет только на один год.

6) За труды получает по 3 рубля с пушки.

Коллегия на все его условия, за исключением двух, согласилась: Ваксель может быть нужен в другом месте, и хотя она, Коллегия, не имеет намерения сменять Вакселя, но никак нельзя знать, какая нужда в нем может быть и что воспоследует с ним самим во время постройки судов; Коллегия кроме того не согласилась, чтобы Гунион работал один только год; по мнению ее, Гунион должен был остаться до окончания постройки заложенных судов.

Гунион согласился на эти изменения и стал строить корабли и фрегаты в Архангельске. Всего Гунионом было построено 6 кораблей и 10 фрегатов.

Адмиралтейств-коллегия старалась привлечь и частное судостроение к постройке военных судов и поручила Вакселю подыскать желающих взяться за это дело. Купец Баженин, род которого издавна занимался судостроением, отказался наотрез от казенных построек, а другой купец Пругавин согласился взяться за постройку фрегатов и пинок, начал работать, но не довел постройку фрегатов до конца, и фрегаты были окончены казенными средствами.

Ввиду недостатка корабельных лесов Ваксель выхлопотал разрешение освидетельствовать заготовленные леса у подрядчиков и понудить их вывозкою к пристаням, а по вскрытии рек (освидетельствование происходило зимою) отправить к Архангельскому порту. Выхлопотав разрешение строить фрегаты из соснового леса, Ваксель потом стал просить разрешения приставленный лес, не выгружая в Адмиралтейство, отправлять в желаемое место, т. е. Пругвину. Другими словами, Ваксель просил разрешения строить военные суда из сырого леса. Коллегия ответила, что Ваксель должен для лучшего употребления тех лесов сберегать их и держать под крышею, для чего и построить сараи; иначе говоря, разрешения не дала.

Точно так же и передачу казенных лесов частным судостроителям, для постройки военных судов, поставила в зависимость от своего разрешения, на каждый случай таковой передачи.

Морские офицеры, участвовавшие в Архипелажской экспедиции, находили иногда случай замечать различные улучшения на иностранных судах и доносили Коллегии о своих замечаниях. Так, например, капитан 2-го ранга Жемчужников, командир фрегата «Северный Орел», донес, что сделанные[10 - В Портсмуте, где «Северный Орел» исправлялся починкою.] на его корабле английские кетенс-помпы приносят «великую пользу», по сравнению с прежними помпами; далее, что корабли следует обшивать двойною обшивкою на просмоленной бумаге и обжигая наружную сторону второй обшивки. Вторая обшивка употреблялась уже в русском флоте, и корабли, отправленные в 1769 г., имели двойную обшивку.

Способ обжигания также стал употребляться в русском флоте, но неизвестно, с какого времени[11 - Способ обжигания стал употребляться такой: судно килевалось и в этом положении наружная обшивка у него обжигалась; при недосмотре был случай, когда стали обжигать при сильном ветре и один фрегат, «Антоний», в Черном море сгорел.]. Потом Жемчужников писал, что на английских судах камбузные корабельные печи делаются из железных досок и на винтах, а внутри имеются кирпичи, как и на наших кораблях. На наших кораблях камбузные печи употреблялись в то время из одной кирпичной кладки с железной решеткой, и во время сильной качки эти печи давали трещины.

Наконец, на английских кораблях, по словам Жемчужникова, обшивают крюйт-камеру весьма сухими досками, также и столбы и решетки делают из сухого дерева; ящики же для хранения картузов употребляются решетчатые, дабы воздух мог свободно проходить. На наших же кораблях крюйт-камеры весьма сыреют, отчего и порох теряет свою силу. (Порох хранился в бочках не герметически укупоренных и картузы насыпались во время плавания по мере надобности, в крюйт-камерах.)

Коллегия, получив донесение Жемчужникова, через 4 года решила: английскую помпу для пробы поставить на корабле «Иезекииль», посмотреть ее действия и удобства и иметь потом на всех кораблях и фрегатах; английские камбузные печи, так как они прочнее употреблявшихся на наших судах, заготовить на пять новых кораблей и на два новых фрегата.

В наших крюйт-камерах для внутренней обшивки употреблялись доски, между которыми накладывалась глина с шерстью, дабы воздух проходить не мог. Генерал-интендант Рябинин в 1778 г., осматривая на кораблях крюйт-камеры, нашел, что доски эти от употребления глины сгнили, и во избежание происходящих от сего «вредностей», предложил употреблять вместо глины с шерстью коровьи войлоки; Коллегия согласилась с этим предложением и решила принять этот способ предохранения крюйт-камер от доступа наружного воздуха на новых кораблях.

В 1778 году корабельными мастерами Ямесом и Катасоновым были представлены чертежи фрегатов для постройки; первый сохранил размеры, ранее употреблявшиеся, а второй составил новый чертеж, на котором увеличил число пушек. Хотя экспедиция докладывает Коллегии, что корабли и фрегаты велено было по инструкции строить «неотменно» по установленному образцу, но так как «никакого искусства в рассуждении пользы» ограничить нельзя, наоборот, следует прилагать крайнее старание, чтобы усовершенствовать корабельную архитектуру, «изыскивая новые пропорции», и потому следует каждому мастеру давать свободу делать чертежи кораблей новой пропорции, с изменениями к лучшему против прежних кораблей и с ясными и твердыми доказательствами пользы этих изменений. Коллегия согласилась с доводами экспедиции и Катасанову разрешено было построить фрегат по его новому чертежу; им был построен в Кронштадте кор. «Победоносец», прослуживший 27 лет.

Бывший в Англии корабельный подмастерье Масальский доставил несколько подробных чертежей кораблей, фрегатов и мелких судов английской и французской конструкции. Чертеж английского корабля был с медной обшивкой.

Было замечено, что корабли архангельской постройки хуже ходят кораблей петербургской постройки, в бейдевинд имеют большой дрейф, а на фордевинд[12 - Фордевинд – один из двух поворотов (поворот – смена галса) парусного судна, при котором направление ветра в момент поворота проходит через корму. – Примеч. ред.] слушают худо руля; было представлено три чертежа кораблей: один – Ямесом, другой им же, но одобренный Грейгом, и третий Грейгом; Коллегия приказала построить корабли по двум последним чертежам, для сравнения их морских качеств между собою.

Для постройки 100-пуш. кораблей были выписаны из Англии чертежи кораблей. Коллегия дала их на рассмотрение Ямесу и Катасонову; каждый из мастеров сделал на английских чертежах свои изменения; Коллегия признала, что изменения, предложенные Катасоновым, будут лучше и полезнее для морских качеств 100-пуш. корабля, и потому поручила ему строить по его чертежу 100-пуш. корабль[13 - Первый выстроенный Катасоновым в 1784 г. 100-пуш. корабль был «Ростислав». Г. Тридечный в своих воспоминаниях, напечатанных в «Маяке», говорит, что корабль «Ростислав» был красавец и долго служил предметом восхищения для русских моряков.]. Способ предохранения подводной части кораблей заключался в том, что между первой и второй обшивкою были положены шерсть и толченое стекло; черви, проточив вторую обшивку, доходили до стекла и шерсти и первую обшивку не трогали. Но это было только в том случае, если вторая обшивка, источенная червями, не отваливалась, а раз она отваливалась, то отваливалась и шерсть и толченое стекло, и черви имели свободный доступ точить первую обшивку. Адмирал А.Н. Сенявин, находя, что двойная обшивка не достигает свой цели и что кроме того требует много времени и денег и увеличивает бесполезно вес корабля, в 1779 году предложил обмазывать подводную часть кораблей вываренною смесью смолы, пороховой мякоти, сала и толченого кирпича. Коллегия приказала контр-адмиралу Клокачеву в Севастополе сделать опыт над этим способом предохранения подводной части судов.

Наконец 23 октября 1781 года состоялось повеление императрицы Екатерины II о том, чтобы во флоте была бы введена в употребление медная обшивка кораблей, так как все опыты удостоверяют в пользе и необходимости таковой обшивки кораблей, отправляемых в дальние плавания.

Вероятно, в следующей части «Материалов» мы узнаем подробные сведения об исполнении этого повеления, так же насколько успешно и скоро обшивка медью подводной части кораблей была применена в русском флоте. Издание «Материалов» для истории русского флота подходит к временам Гогландского, Ревельского, Красногорского и Выборгского сражений, и весьма становится интересным узнать, насколько удовлетворительно в техническом отношении были построены корабли, участвовавшие в сражениях, так как только меньшинство кораблей, участвовавших в сражениях, были построены в рассматриваемый период времени.

Глава II

Порядок, который был установлен регламентом об управлении Адмиралтейством и флотом, требовал, чтобы Коллегия, представляя доклад на высочайшее имя о необходимости вооружить флот или эскадру для внутреннего практического плавания, выставляла бы вместе с тем причины, почему назначается то или другое число кораблей в плавание.

У Коллегии в 1772 году было флотского комплекта мало; много офицеров было в плаваниях и в командировках: в Средиземном море, в Донской и Днепровской экспедициях. Кроме того в Средиземное море отправлялась вспомогательная эскадра, по счету третья, из 1–74-пуш. и 2–66-пуш. кораблей: «Чесма», «Граф Орлов» и «Победа». Наконец надо было привести из Архангельска в Кронштадт 4–66-пуш. корабля: «Александр Невский», «Борис и Глеб», «Преслава» и «Дерись».

За всеми назначениями офицеров и нижних чинов на эти суда наличного состава офицеров в Кронштадте оставалось на укомплектование только двух или трех кораблей. Коллегия между тем считала вооружение двух или трех кораблей крайне необходимым «для приобучения многого числа рекрут между матросами».

Императрица Екатерина II согласилась на представление Коллегии, высказавшей в своем докладе все эти доводы. На докладе была положена резолюция следующего содержания: «Все сие на сей год (1772) оставляется на благоусмотрении Коллегии». Так как Коллегия в том же докладе просила указать, сколько времени и где должны плавать корабли, вооруженные для практического обучения матросов, то этой резолюцией императрицы Коллегии предоставлялось право определить ближайшие подробности плавания Практической эскадры на 1772 год.

Коллегия приказала вооружить 4–66-пуш. корабля: «Память Евстафия», «Св. князь Владимир», «Святых жен Мироносиц» (далее по тексту «Мироносиц». – Примеч. ред.) и «Тверь»; последний корабль, зимовавший в Ревеле, следовало по вооружении, после вскрытия льда отправить в Кронштадт для лучшего осмотра и исправления починками. Командир же и команда корабля «Тверь» по прибытии в Кронштадт должны были перейти на вооружавшийся в Кронштадте корабль «Св. князь Владимир». На каждый корабль назначалось по одному капитан-лейтенанту в должность старшего офицера[14 - Капитан-лейтенантов было два, на третий корабль приказано было назначить в должность капитан-лейтенанта лейтенанта из старших по службе.], по два лейтенанта и по семи мичманов. Кроме этих кораблей вооружался пинк «Нарген» для отвоза груза из Кронштадта в Архангельск. На 3 корабля и 1 пинк следовало, по предложению Коллегии адмиралу Мордвинову, расписать команды столько, сколько надлежит по рангу судов, если же в которых чинах[15 - Надо полагать, что это место указа относится до боцманов, боцманматов, квартирмейстеров, капралов, сержантов и других чинов нижнего звания, существовавших в то время.] был бы недостаток, то места оных заменить по порядку из достойных; что же касается до рядовых, то так как большая часть их состоит из рекрутов, то для приобучения их к морю и к корабельным работам следует их назначать на корабли возможно большее число.

Корабль «Тверь», выйдя из Ревеля 18 мая, к 26 мая прибыл в Кронштадт, окончил кампанию, а командир, офицеры и команда с него перешли на корабль «Св. князь Владимир»; в Кронштадте кроме этого корабля вооружался еще кор. «Мироносиц»; третий корабль «Память Евстафия» вооружался в Ревеле. Корабль этот раньше предназначен был в третью вспомогательную эскадру, отправлявшуюся из Ревеля под командою контр-адмирала В.Я. Чичагова в Средиземное море, но после того как решено было отправить вместо четырех – три корабля, корабль «Память Евстафия» был отставлен от заграничного плавания и назначен во внутреннее.

Кроме этих 3 кораблей Коллегия хотела присоединить к Практической эскадре 66-пуш. корабль «Вячеслав», отправленный из Архангельска летом 1771 года, но не дошедший в тот год до России, зазимовавший в Карлсгамне, шведском порте, и который в 1772 году должен был прийти в Россию.

Корабль «Вячеслав» пришел в Кронштадт 23 июля и первоначальное распоряжение Коллегии было: исправить какие окажутся повреждения на корабле «Вячеслав», снабдить его морскою провизиею «и прочим чем следует», сделать ему депутатский смотр и отправить в Практическую эскадру; для лучшего же приобучения вновь назначенных во флот рекрутов назначить их на корабль сколько можно, хотя бы и сверх комплекта; в число назначенных для обучения послать 50 чел. из галерного флота.

Но кораблю «Вячеслав» не пришлось в кампанию 1772 г. участвовать в Практической эскадре по обучению молодых матросов. Депутаты, осматривавшие корабль, нашли, что мачты его требуют исправления, которое займет немалое время, и плавание корабля для экзерциции (маневров. – Примеч. ред.) было отменено.

Практической эскадре было предписано плавать три месяца. Место плавания было назначено в Балтийском море до Готланда, «по приближении к которому стараться иметь оный только в виду, а проходить, не далее как до ширины острова Остен-Горден».

Коллегия представила кандидатов на места начальников Практической эскадры, двух лиц, но императрица назначила по своему выбору третье лицо – капитан-командора Базбаля.

Два корабля, «Св. князь Владимир» и «Мироносиц», 28 июля вышли на Кронштадтский рейд; через 8 дней на втором корабле поднял свой брейд-вымпел капитан-командор Базбаль; чрез 5 дней был этим кораблям депутатский смотр, а 9 июля корабли снялись с якоря и пошли к Ревелю, где у о-ва Нарген соединились с вооружавшимся в Ревеле кор. «Память Евстафия». Соединенная эскадра 12 июля отправилась в крейсерство и по 20 августа крейсировала в Балтийском море, потом вернулась в Балтийский порт, где налилась водою, и 28 августа отправилась во второй раз в крейсерство, но на этот раз, согласно указу Коллегии – ближе, а именно между Гангутом и о-вом Оденсгольмом. Эскадра окончила свое плавание 12 октября, и корабли разоружились в Ревеле, где и зимовали, согласно повелению императрицы от 17 августа.

Четыре корабля пришли из Архангельска под командой контр-адмирала Сенявина; 7 июля корабли начали кампанию, 7 июля в отсутствие начальника отряда главный командир Архангельского порта капитан 1-го ранга Ваксель сделал депутатский смотр отряду, а чрез 2 дня контр-адмирал Сенявин поднял свой флаг на корабле «Дерись» и 16 июля отправился с отрядом в Кронштадт. Отряд шел соединенно до 26 июля, но в этот день сильный шторм от SW[16 - Здесь и далее традиционное морское обозначение направления. – Примеч. ред.] разлучил корабли, и каждый из них отдельно пришел в Копенгаген, откуда отряд вышел 7 сентября и к 12-му был уже на Ревельском рейде. Отряд контр-адмирала Сенявина кончил плавание 12 октября, в одно время с отрядом капитан-командора Базбаля, который принял под свою команду отряд, пришедший из Архангельска.

16 августа 1772 года императрица писала графу Чернышеву, вице-президенту Адмиралтейств-коллегии: «Обстоятельства требуют, чтобы находящиеся галеры как здесь[17 - В Петербурге и Кронштадте.] так и в Ревеле, были бы совсем изготовлены к походу настолько, чтоб по первому приказанию в 4 или 5 суток могли бы не только быть спущены на воду, нагружены и вооружены, но и отправлены в поход. Такая же нужда может заставить увеличить находящуюся в Балтийском море эскадру, а потому желательно, чтобы Коллегия сколько можно числом военных судов и кораблей оную эскадру (Базбаля) в случае надобности усилить могла, для чего принять все необходимые меры». Употребленные на это вооружение деньги разрешалось ставить на счет чрезвычайных издержек.

В этом указе обращают на себя слова: «Обстоятельства требуют», «такая же нужда может заставить увеличить плавающую эскадру», «в случае надобности». Очевидное дело, что экстренное вооружение части флота могли заставить сделать только политические обстоятельства. С Турцией, в июле месяце 1772 года, переговоры о мире в Фокшанах были прерваны, и Россия в этом случае не могла уступить туркам, которые, несмотря на понесенные поражения на море и сухом пути, поддержанные западными державами, были неуступчивы и не соглашались на условия России. Но еще ранее для поддержания наших сил в Средиземном море была отправлена туда же вспомогательная эскадра контр-адмирала Чичагова. Что отправить в Средиземное море более было некого, ввиду недостатка судов, императрица знала. Да вряд ли подкрепление наших сил в Средиземном море она имела в виду, отдавая повеление о вооружении судов на случай необходимости, на случай нужды. В этом можно убедиться из дальнейших слов указа, которым предписывалось эскадре Базбаля, единственной, которой можно было бы отправиться в то время (16 августа) в Средиземное море, по возвращении из плавания зимовать в Ревеле. Следовательно, экстренное вооружение кораблей и галер на случай необходимости следует объяснить теми политическими интересами, которые надо было защищать на Балтийском море.

Известно, что первый раздел Польши произошел 5 августа 1772 г.; известно также, что этот раздел возбудил великое неудовольствие в Англии, Франции и Швеции.

Не этим ли обстоятельством надо объяснить распоряжения об экстренном вооружении флота и галер? Не предполагала ли императрица, что ей придется защищать сделанные ею приобретения в Западной России, взамен покоренных ее оружием Молдавии и Валахии, на Балтийском море?

Приведенные условные выражения «в случае» допускают и то предположение, что этою демонстрациею только желали произвести известное впечатление на Францию, Англию и Швецию, где существовало очень выгодное мнение о русском флоте, после побед его в Средиземном море.