Ликвидатор на службе империи

Неужели все как-то связано с тем, что я подрался с теми наглыми аристократами? Я, конечно, понимал, что наказание за подобное должно быть суровым. Даже учитывая, что я тоже из знатного рода, без последствий обойтись не могло. Но ведь они первые напали! Хотя…

Это ещё предстояло доказать. Ведь именно для них всё закончилось печально. Я же отделался лишь рассеченной бровью и несколькими ссадинами на кулаках.

Но даже если всё так, многое не сходилось.

Я немного пришёл в себя. Мозг начал лихорадочно сопоставлять факты и делать выводы. Меня должны были забрать со станции и отвезти в город. По всей видимости, это и был тот самый поезд, на котором я должен был уехать. Ведь он пришел по расписанию. Но в нем был всего один пассажирский вагон. Этот. Не могли же меня повезти верхом на коробках в грузовом отсеке? Значит, меня изначально определили именно сюда, и никакой ошибки не было. Но тогда откуда тут заранее взялся какой-то наказующий, и как он может ждать меня?

Раз вагон, в котором находились эти люди в сером, прибыл к концу драки, значит, он выехал за мной заранее. Причем задолго до начала этой самой потасовки. Вывод: дело не в Воронцове и его прихлебателях. Только вот от этого ничуть не легче, ведь всё могло оказаться куда серьезнее, чем я думал ранее.

Мысли проносились короткие и сухие, как выстрелы.

Мы пересекли большую часть вагона и остановились у единственной металлической двери в самом его конце. За всё это время конвоиры не произнесли ни слова. Это настораживало и заставляло меня вариться в предположениях, строя раз за разом новые догадки.

Мысли, что всё подстроил Воронцов, я сразу же отмел. Лёша оказался знатным засранцем, но такой размах однозначно был ему не по плечу. Однако то, что я связался с людьми куда более серьезными, меня никак не успокаивало.

Один из людей в сером несколько раз постучал по стальной двери, явно выстукивая какой-то ритм. Код? Запомнить получилось только первую часть, но я не был уверен, что это мне когда-нибудь пригодится.

Изнутри послышался скрип, но ответа не последовало. А потом мы просто вошли.

Я оказался в небольшом помещении. Стены были плотно обиты железными листами с магическими знаками. Что это были за символы, для меня осталось тайной. Несколько маленьких узеньких окон, скорее похожих на щелки, через которые еле-еле пробивался дневной свет. В такое даже руку не просунуть…

Внутри стоял единственный стол, за которым сидел седой опрятный мужчина точно в таком же сером костюме, как и все остальные в этом поезде. В нём чувствовалась военная выправка. Никаких опознавательных знаков на его одежде я не заметил. Как и у других. Это начинало меня беспокоить.

Только сейчас я задумался, а являются ли все эти люди на самом деле стражами порядка? Просто какие-то странные парни пришли и забрали меня. Правда, сделали они это настолько уверенно и профессионально, что даже сомнений в их полномочиях не возникло. А стоило бы…

У человека за столом был очень колючий, пронзительный взгляд. Создавалось ощущение, что он заглядывает внутрь меня, пытаясь разыскать все потаенные секреты. При этом он слегка щурился, глядя словно сквозь меня. Но ни капли насмешки в его глазах не было. Скорее, здравый интерес.

На пустом столе перед ним находилась тонкая папка, какой-то амулет и стакан воды. И больше ничего, ни единой пылинки…

Конвоиры усадили меня на свободный стул и ушли. Снаружи лязгнул металлический замок, и наступила тишина. Человек напротив молчал. Я тоже решил не начинать разговор первым. Я не понимал, что происходит, но старался сохранять спокойствие. Хотя в такой ситуации это и было тяжело…

– Воды? – спустя долгую, тянущуюся вечность минуту спросил человек напротив и слегка подтолкнул стакан в мою сторону. – Можете обращаться ко мне Федор Иванович. Или господин Штерн.

– Благодарю, но я воздержусь, Федор Иванович, – сухо ответил я. Сухо во всех смыслах, ведь в горле действительно всё пересохло. Однако пить незнакомую воду в таком странном месте мне не хотелось.

Господин Штерн ещё больше сощурил глаза и, взяв стакан, демонстративно сделал из него несколько глотков.

– И даже ничего не спросите, Александр… – открывая папку и разыскивая там что-то, произнёс он. – Дмитриевич?

– Раз ваши люди меня сюда привели, то, по всей видимости, это у вас должны быть вопросы, уважаемый, – спокойно ответил я.

– Что ж, – хмыкнул Штерн и перевернул страницу личного дела. – Александр Дмитриевич Волков. Семнадцати лет от роду. Наследник рода Волковых. Рост один метр девяносто сантиметров. Славянская внешность, голубой цвет глаз. Отличительная родовая особенность – пепельно-серый цвет волос. Владеет навыками рукопашного боя и боя с применением холодного оружия. Уровень фехтования – четвёртый по шкале Себрина. Правша, но способен держать оружие в обеих руках. Владеет базовыми навыками этикета. Всё верно?

Я лишь кивнул, пытаясь скрыть удивление. Полностью сделать этого не получилось, и спустя несколько секунд я всё же спросил:

– Мы с вами знакомы?

– Заочно, – проговорил Фёдор Иванович так, словно пытался уклониться от ответа.

– И что же вам от меня нужно? – задал следующий вопрос я. Церемониться смысла не было. Раз со мной разговаривают, а не допрашивают, значит, мы общаемся на равных. И значит, этому Штерну что-то от меня нужно. Иначе зачем это всё?

Серый с интересом за мной наблюдал и не торопился продолжать разговор. Цепочка размышлений увела меня так далеко, что я невольно расслабился, почувствовав свою важность. И только после этого Штерн нанёс сокрушительный удар.

– Я хочу узнать, как вы относитесь к своему провалу на поступлении в академию и что планируете делать дальше, Александр Дмитриевич? – лениво поинтересовался Фёдор Иванович и пристально уставился на меня. Причём его пронзительный взгляд никак не вязался с тоном.

Как только он заговорил об этом, на меня тут же снова накатила волна раздражения вперемешку с негодованием. Да какое ему вообще дело? Я и сам не знаю, как быть! А тут ещё непонятный тип со своими вопросами начинает нагнетать… Разве у меня было время подумать?

Седой увидел раздражение на моем лице и, не дождавшись моего ответа, продолжил:

– Как я понимаю, дома никто не ждет вестей о том, что вы не смогли поступить. Элитная академия, куда не каждого приглашают… – Фёдор Иванович с деланым огорчением покачал головой. – Все ваши близкие, скорее всего, были просто счастливы. А тут такие новости…

– Справимся, – всеми силами сдерживая гнев, процедил я. Что он о себе возомнил? Строит из себя сочувствующего? Да что он знает о моих проблемах?!

– На самом деле не всё так плохо, как может показаться, – доверительно произнёс Штерн.

Видимо, моя внутренняя буря осталась для него незамеченной. А может, он как раз все видел, но истолковал по-своему.

– У меня есть к вам не менее достойное предложение…

Договорить он не успел. Я слегка наклонился вперёд и зло произнес:

– Послушайте, уважаемый Фёдор Иванович. Если вы намереваетесь сыграть на моих чувствах и якобы боязни огорчить родителей, то вы явно обратились не по адресу.

Серый смерил меня удивленным взглядом и слегка улыбнулся. Я мог поклясться, что эта улыбка была одобрительной, но я в упор не понимал, почему мои слова вызвали такую реакцию.

– Кхм-кхм. Думаю, вы всё неправильно поняли, Александр Дмитриевич, – прочистив горло, ответил серый уже совсем другим тоном. – Речь идёт не о каких-то махинациях или дополнительных местах в академии магии, господин Волков. Я предлагаю вам другой путь. Другое учебное заведение…

– В Российской Империи есть всего одна академия высокой магии, господин Штерн, – хмуро ответил я. – Об этом знают даже в тех местах, откуда я родом. Или вы хотите направить меня в бурсу для простолюдинов? Так лучше я пойду по стопам отца.

– Это… довольно близко по профилю, Александр Дмитриевич, – задумчиво произнёс серый. – Закрытое учебное заведение… скажем так… для очень своеобразных и одаренных учеников. В него нельзя поступить кому вздумается. Мы сами отбираем учеников, которые способны в ней обучаться… По очень веским причинам.

Я не смог сдержать эмоций и лишь недоверчиво фыркнул. Фёдор Иванович не походил на глупого человека. Себя я тоже таким не считал. Но у меня складывалось стойкое ощущение, что ему очень нужно меня убедить. Чтобы я сам согласился.

– Закрытое учебное заведение на уровне академии высокой магии, о котором никто ничего не знает, – произнёс я. – Вы меня извините, Фёдор Иванович, но это даже звучит смешно. Как же называется ваша организация? Чем вы занимаетесь? Какой профиль у вашего… учебного заведения?

– КЛиР, – выдал непонятный набор букв Штерн, и после небольшой паузы дал расшифровку: – Комитет ликвидации разрушений. Либо же, как любят называть себя наши сотрудники, ликвидаторы. Мы работаем над устранением последствий после взаимодействия гостей из другого мира с нашим. А последствия могут быть самые разнообразные.

– Очень размыто, господин Штерн, – нахмурился я. Ликвидаторы… Кажется, отец пару раз упоминал о чем-то таком.

– Мы работаем над всем, от возмещения ущерба до закрытия пробоин. Именно поэтому без нашей организации… – Наказующий слегка помедлил, подбирая нужные слова. – Именно поэтому империи никак не обойтись без нас. Ведь только мы способны закрывать прорывы… связанные с гостями из других миров. И многое другое.

Происходящее напоминало мне дешёвое представление. Опытный мужик пытался убедить меня в грандиозной важности никому не известной организации и всячески старался вызвать моё доверие. Если бы я мог, то, скорее всего, уже бы просто встал и ушел. Но я не мог.

– Я вижу и прекрасно понимаю ваше отношение к моим словам, – добродушно улыбнулся Штерн. – В это трудно поверить, но вы сами успели столкнуться с одним из таких гостей. Чужаки уже давным-давно стали частью нашего мира. Благородные роды берут их под своё крыло, обеспечивая всем необходимым, а империя рассчитывает на их силу в случае опасности.

– Какое замечательное единодушие, – вспомнив опыт общения с Воронцовым, процедил я. – Мир, радость и счастье!

– Не всё так однозначно, господин Волков, – покачал головой Штерн. – К сожалению, от последствий этой силы никуда не деться. И кто-то должен заниматься устранением нанесенного ущерба и закрытием прорывов мироздания… Если бы не мы, то всему миру уже пришел бы конец. Всё погрязло бы в разрухе и войне, если бы, конечно, что-нибудь осталось… Поэтому очень сложно переоценить нашу работу. Зато многие, такие, как вы, недооценивают её.