Седьмое Солнце: сны на грани

– И как, работают ее привороты?

– Не ясно…

– Если работают – плохо, а если не работают – значит, она людей дурит. Но дама семейная… Ладно, не трогай ее пока. Мы лично еще не знакомы.

– По ней не все… – как-то неуверенно добавил собеседник. – Вы слышали, что в городе исчезают дети?

– Нет, – нахмурился. – И много пропало?

– Да прилично. Точное количество трудно определить, их ведь из интернатов берут или неблагополучных семей. Следом все подчищают, что будто дети умерли или не рождались вовсе, – он смолк, сомневаясь, продолжать или нет.

– И?

– Вроде как раз Сова в этих делах замешана. Она отбирает с особой энергетикой, а потом их покупают для ритуалов. Некий анонимный осведомитель об этом проинформировал. И Ледышку с Пантерой он тоже, кстати, сдал.

– Что-то мне заранее не нравится этот осведомитель. Не люблю быть марионеткой в реализации чужих планов. И потом, эта женщина ведь сама мать, стала бы она делать такое с детьми? – староста сузил глаза. – Хотя… они там все чокнутые.

– Вот и я сомневаюсь. Как узнаю больше, сразу поставлю вас в известность.

– Хорошо. Точнее, плохо, – Нил задумался, а потом спохватился, – А про Влада почему молчишь?

– Кличка – Умник, – морщась, изрек гость. – А вот здесь на удивление все чисто. К фирме не прикопаться, никаких махинаций или серых схем. За бугром его братец ведет себя скромно, головы не поднимает. Сестренка ночью Катю в лес увезла, разборки какие-то устроила. Можно похищение ей впаять.

– Знаю. Забудь. Катя откажется давать показания, – староста усмехнулся, – у них, видимо, семейное – ее похищать. Она сейчас дома?

– Да, у вашего друга. Антона.

– Он мне не друг!

– Это из-за него вы не можете надолго уехать из России?

– Это мой отец дал тебе такое задание? – перебил староста. – Выяснить, почему я живу в этой дыре?

– Он просто попросил поговорить с вами. За два с половиной года вы только один раз домой приезжали: перед новым годом, на его юбилей. Он не понимает, что держит вас в этой стране, в этом городе, и волнуется. Ваш отец ведь уже немолод, вы должны понимать. И вы вновь взялись за юридическую практику, вместо того, чтобы управлять семейным бизнесом.

– Это личное и не обсуждается, – проворчал Нил. – Попытаешься влезть – уволю, – и он перевел разговор, – А что по поводу смерти опекунов Влада? Совсем глухарь?

– Четырнадцать лет прошло, шансов почти нет, да и срок давности преступления давно истек. Можно, конечно, попытаться, но тогда мы раскроемся. Владу было двенадцать, он наследил, но не настолько. Пистолет так и не нашли, скорее всего, он сразу избавился от улики. Там еще мальчик был в заложниках, вероятный свидетель. Он какое-то время жил в интернате, но потом его следы потерялись. Я пытаюсь найти.

– Ну ладно, продолжай копать. Кто там остался из этих упырей? – Нил сладко потянулся.

– Последний, Дмитрий Олегович, Гипножаба. Он заведующий психиатрическим отделением в центральной больнице, плюс у него частная клиника есть, по профилю. Ну я уже докладывал по этому кадру. Он здоровых госпитализирует, недееспособными их выставляет, с целью родственникам наследство подмахнуть. Но его, похоже, именно люди интересуют, а не деньги, он эксперименты над их психикой проводит, и крышуют его с самых верхов…

– С этим нам пока не справиться. А шестой?

– Ну, их Александр, Вонючка, умер в больнице. Работал преподавателем в институте, да вы и сами знаете. Странная история с туберкулезом с ним приключилась. И, что интересно, после смерти весь институт должны были на уши поставить, выявить контактных лиц по болезни, но нет. Тишина. Я пытался выяснить, кому выгодно подобное молчание, но, похоже, об умершем банально забыли. Как такое возможно?

– Без понятия, – скривился староста.

– Так вот, у него дочь-инвалид осталась, родственников нет, она сейчас в приюте…

– Найди ей приемных родителей.

– Я?!

– Ну не я же! Я бывал в их квартире, представляю, как директор интерната вцепится в эту девочку и будет годами ее хату прокручивать. Знаем таких. Она ребенку спокойной жизни не даст, и в семью ее определять не станет. Так что намекни ей как-нибудь, что серьезные люди стоят за ребенком, и она побоится оспорить.

– Хорошо, сделаю.

– И все же, их ботаник сошел с дистанции… должен быть кто-то новенький.

– Пока никого не заметил.

– Ну ладно, иди, работай.

– Слушаюсь, – гость встал, но уходить не спешил. – А этот проповедник? Он не выдвинул никаких условий, только заявление на вас накатал. Сразу по нескольким статьям. И, судя по скорости реагирования в органах, он имеет серьезную поддержку. Что будете делать?

– Не знаю пока, – проворчал староста. – Эта редкостная мразь пела о Боге, а сам прихожанок совращал. Я не смог сдержаться. Понимаю, что переборщил, но нисколько об этом не жалею.

Гость покачал головой:

– Интуиция мне подсказывает, что ваша несдержанность будет нам дорого стоить…

Вибриссы В.Д задрожали от едва уловимого колебания воздуха: кто-то зашел в гостиную, но сразу вышел.

Глава 36. На колени!

Утром Катя проснулась в квартире одна. Удивительно, но после ночных приключений самочувствие было отменное: ни насморка, ни тебе температуры, и даже горло не першило. С учебы отпустили рано, и она зашла в ближайший магазинчик за хлебом. Внутри пожилая женщина-продавец смотрела индийскую мелодраму, да так увлеченно, что даже не заметила новую посетительницу. Девушка остановилась у прилавка и тоже уставилась на экран маленького настенного телевизора. Фильм показался ей настолько нелепым, что она буквально «подвисла» в моменте трагического расставания влюбленных:

– Я обязательно вернусь и буду любить тебя до самой смерти… – вычурно клялся воздыхатель своей избраннице.

– О да… – вторила невеста, заламывая руки и натянув на лицо маску великого страдания.

– И после… после смерти я не перестану любить тебя! – все повышал накал страстей парень.

И следом влюбленные слились в пламенных объятьях.

У Кати перед глазами резко всплыла картина аварии на мосту.

– А как же во время самой смерти? Он забыл… – невольно вырвалось у нее.

Индийская любовная «магия» рассеялась среди продуктов питания, а продавщица вздрогнула и переключила канал.

– Мне один батон, – девушка расплатилась и пошла к выходу, но у дверей вдруг замерла. Телевизор позади теперь вещал местные новости:

– Сегодня наш корреспондент побывал в больнице, где проходит лечение пастор, избитый неизвестным в собственном доме. – Катя похолодела и развернулась к экрану. Сейчас, наверно, он расскажет, что это был Нил и обвинит его прилюдно…

– Я предался разврату, а потом… – мужчина с заплывшим из-за синяков лицом полулежал на кровати, и речь давалась ему с трудом, – потом оклеветал в милиции невиновного человека. Но Господь сжалился и послал Ангела, – прохрипел он. – Я распростерся перед ним ниц и умолял простить… – проповедник собрался с силами и, задыхаясь, с трудом закончил, – сейчас я ни к кому не имею претензий.