Влечение. Мой опасный босс

Влечение. Мой опасный босс
Адалин Черно

Анна Абинская

Влюблённые мажоры #4
Я целый год упорно трудилась на того, кого ненавижу всем сердцем. На мерзкого, беспринципного, тираничного Артема Гадаева. Я могла стерпеть все, но не то, что он себе позволил. Не его настойчивых рук на моих бедрах, ни его горячих губ на моей шее. Я кинула заявление ему на стол, вот только у босса оказались совсем другие планы. В них входила я. Целиком. И желательно без одежды.

– Заявление на увольнение я не приму, – спокойно сообщает босс.

– Это еще почему?

– Тебе разве не нужны деньги? На операцию бабушке.

– Нужны, но вас это не касается.

– Еще как касается. Я могу их дать. Целиком, всей суммой. Прямо сейчас. Хочешь? Переведу на твою карту или на счет клиники.

– В счет моей будущей зарплаты?

Я чувствую подвох. Босс особой щедростью не обладает, а тут – даст такую крупную сумму?

– В счет тебя, Ева.

Адалин Черно, Анна Абинская

Влечение. Мой опасный босс

Глава 1

«Кажется, у него член еще больше, чем я думала раньше», – приходит на телефон сообщение от Оли.

Признаться, эту информацию я бы предпочла тут же выбросить из головы, но она упорно врезается в сознание и остается там навеки. Уверена, что теперь при встрече с генеральным мой взгляд будет непроизвольно скатываться ниже его ремня. Куда ниже, чем я позволяла себе раньше заглядывать.

Понятия не имею, зачем эта отвратительная женщина – моя лучшая подруга – меня бесит, поэтому откладываю телефон и сосредотачиваюсь на отчете. Я должна была проконтролировать его сдачу, но обнаружила ошибку, над исправлением которой сижу весь день.

«Так ничего и не скажешь?» – нет, она не женщина, она коза.

Хотя нет, не коза! Какая коза? Моя подруга – настоящая трольчиха, которая намеренно отвлекает меня от работы.

«Надеюсь, он у него отсохнет!» – зло пишу в ответ и, прежде чем успеваю подумать, жму на стрелочку отправить.

Оля в ответ присылает закатывающий глаза смайлик. О моей ненависти к Гадаеву ей, конечно, известно, но она каждый раз либо закатывает глаза, либо цокает языком. Третий вариант, в котором она убеждает меня, что я «просто не присмотрелась» меня устраивает меньше всего.

Конечно, я присмотрелась! За все-то годы, что мы знакомы.

Тем более должность личного помощника и ассистента предполагает едва ли не ежеминутное присутствие рядом с боссом. Да я даже если чего-то раньше не знала, то теперь знаю о Гадаеве абсолютно все. Размер одежды, обуви, что он предпочитает есть на завтрак, какие девушки в его вкусе и, главное, какую марку презервов он использует. Ну и размер знаю, XXL. Да, такая информация, к сожалению, тоже хранится в моей голове. Причем, достаточно было лишь единожды исполнить это распоряжение, чтобы она осталась там навсегда. Но почему-то я только сейчас ее складываю со словами подруги? А, вспомнила почему! Когда провизор на меня в тот раз завистливо и уважительно посмотрела, я про себя решила думать, что босс их на вырост покупает. Не хотела представлять, как щедро он одарен.

Так что я присматривалась. Гадаев не нравится мне в любом ракурсе. В шикарном иссиня черном костюме и в халате, надетом на голое тело, с идеальной утренней укладкой и с мокрыми после душа волосами, злой и добрый, хотя добрым за год работы бок о бок я его еще не видела. Любым. Я его ненавижу так сильно, что иногда мне кажется, это чувство меня уничтожит.

«Он еще у себя?» – пишу Оле.

У меня свой кабинет, а она – его секретарша. Сидит в приемной, отвечает звонки и решает, пускать ли посетителей. Я бы с радостью прочитала что-то похожее на «Он уже ушел», но Оля отвечает совсем не это.

«У себя. Сидит в одиночестве со своим большим членом…»

Нет, это невозможно!

После работы я обязательно уточню у нее, с чего она взяла, что у него большой, но пока мне не остается ничего, кроме как подняться и последовать в кабинет к генеральному. Документ нужно подписать и завтра с самого утра отправить. Планирую сделать это по дороге на работу. Надеюсь, Гадаева не сильно разозлит мое опоздание.

В приемной натыкаюсь на Олю с переброшенной через плечо сумкой.

– Ты все? – уточняю. – Подождешь меня пару минут? Пойдем домой вместе.

– За мной Славик приехал, так что прости. Полчаса уже ждет меня у входа. Завтра обязательно с тобой пойдем, – обещает и, чмокнув меня в щеку, убегает.

В пустой приемной я остаюсь одна. Долго растягивать экзекуцию не имеет смысла, поэтому быстро подхожу к двери, несколько раз стучу костяшками по деревянному полотну и, опустив ручку вниз, юркаю внутрь. На несколько мгновений замираю, потому что из ярко освещенной приемной резко попадаю едва ли не в кромешную темноту. Собираюсь выйти, решив, что Оля меня разыграла и Гадаев давно ушел, но торможу, услышав:

– Проходите!

Да так инфаркт схватить можно! В это мгновение ненавижу его еще сильнее.

– Я принесла документы на подпись, – копирую его обычный ледяной тон. – Придется включить свет.

– Проходите, Ева. У меня на столе есть светильник. Думаю, его будет достаточно для подписи.

Решительно шагаю в направлении стола. Его очертания угадываются в тусклых лучах света, просачивающихся сквозь не до конца закрытые жалюзи. Шлепаю документы на поверхность и жду. Силуэт Гадаева в кресле почему-то не могу рассмотреть, а когда его голос звучит сзади меня, едва не падаю в обморок.

Я уже говорила, что ненавижу его?!

– Вы же знаете, что просрочили отчет? Его ждали сегодня к вечеру.

– Они получат его завтра. Я нашла ошибку и пришлось ее исправлять.

– Меня не волнует первопричина, Ева. Меня не устраивает итоговый результат.

Сжимаю зубы и делаю глубокий вдох. Удивляюсь, как за год работы здесь мне не понадобились услуги стоматолога и психолога. А еще сексопотолога, потому что я почему-то начинаю задыхаться, а теплая волна бьет в низ живота, наливая его приятной тяжестью. Это что, возбуждение? Нужно поскорее отсюда выбираться, пока в этой кромешной темноте я не посчитала Гадаева единственным достойным кандидатом на мое тело.

– Ничего не скажете в свое оправдание?

Я лишь упрямо поджимаю губы, забывая о том, что он меня не видит. Извиняться и оправдываться не планирую. Отчет делал другой человек, а я всего лишь довела его до совершенства.

– Они получат отчет завтра.

– Это не тянет на оправдание.

Тон Гадаева меняется. Я пока не могу уловить, что именно слышу в его голосе, но точно знаю, что он звучит не так, как обычно. По-другому. Так, словно лед, навечно застрявший в его глотке, внезапно начал таять.

– Знаете…