Дорога домой

–Куда она денется?!-ответил Стас.-Успеть бы судно отремонтировать до путины.

Он заговорил о двигателях, точнее: о деталях к ним, которых не хватает. Вася, только недавно оставивший свою работу на рыболовецких судах океанского плавания, заинтересованно слушал. Алина же мужчин слушать перестала-думала о своём. О том, что яркая внешность Васи за те год-два в которые они не виделись претерпела значительные изменения: на макушке светится розовая лысинка, под глазами набрякли мешочки отвисшей кожи.

Как быстротечно время!-удивилась в уме Алина.

Вася попрощался, ушёл. Алина глянула на мужа и будто впервые заметила глубокие "гусинные лапки" морщин у глаз, побелевшие виски, поредевшую макушку.

–Дети выросли, скоро останемся одни,-зачем-то сказала она.

–Нарожают тебе внуков, будешь няньчится,-отозвался Стас. Выбросил докуренную до фильтра сигарету.-От пива есть захотелось. Что у нас сегодня на ужин?

Странно, что он заговорил о внуках-подумала Алина. Разговоров о грядушей старости муж избегал. Алина подозревала, что они ему очень не нравятся. А в её сознании вдруг снова мелькнула длинная юбка с цветастым передником. Но неправдоподобной, как два дня назад, эта картинка уже не казалась.

–Окрошка,-запоздало ответила Алина на вопрос мужа.

После ужина Стас починил кран. Алина вымыла посуду. Потом долго стояла под тёплым душем, счищая с тела припаявшийся к нему песок и прилипшие ниточки водорослей.

Войдя в комнату, обнаружила, что муж спит. Она выключила телевизор, вздохнула разочарованно: снова не дождался. Но тут же добавила в мыслях: работает много, устаёт.

Вышла на балкон. Отсюда было слышно как поют под гитару собравшиеся во дворе ребята.

"Я свободен словно птица в небесах. Я свободен, я забыл, что значит страх"-тянул её сын. Звуки голоса, отражённые от стен домов, неслись высоко в небо. Алина снова вздохнула от мысли, что завтра пожилые соседки спросят: "Когда закончится это безобразие?" Попросить их подождать пока сын остепенится? Должно же это когда-нибуть произойти. Не вечно же будет жить в нём подростковый, бунтарский, эгоистичный дух.

Скверная у неё всё таки выработалась привычка-портить сегодняшний день мыслями о том что неприятного может случится завтра. Выходит, что она почти никогда не расслабляется. Даже тогда, когда всё хорошо-живёт в страхе, в беспокойстве.

Конечно же так нельзя. Это портит нервную систему. А отсюда и недомогания, и болезни. Но как совладать со своими страхами?

Небольшой диск луны спрятался за облаком и от этого голубые искры звёзд будто стали ближе. Кажется: протяни руку и дотронешься до звёзд.

Почему становится грустно, когда смотришь в небо? Почему оно так притягивает взгляд? Потому что там Бог?

–Господи, что неправильно? Что я делаю не так?-шопотом спросила Алина.-Почему муж и сын такие?

Замер, затих последний звук песни.

–Саша, тебе завтра на работу,-негромко крикнула она.

–Иду, мам,-отозвался сын.

Ну какие "не такие"?-облегчённо вздохнула Алина, почувствовав как от Сашиного отклика ушла из души тревога. Обычные. Почти в каждой семье есть "такие". А вот "сюрпризов" похоже сегодня не будет. И нечего печалится о завтрашнем дне. Где-то читала: "день завтрашний будет беспокоиться о себе сам".

…Ночью она резко проснулась, как от толчка. Повернулась к мужу. Лунный свет слабо освещал его взъерошенный затылок.

Ну и сон!-думала она-Примерещится же… А что если сон правдив?!… Нет! Стас не такой! Да, он выпивоха, гуляка, но женщина…Нет! Он любит её, Алину.

Она долго вертелась с боку на бок, пытаясь уснуть. Забылась сном только под утро. Какая-то птица за балконной дверью уже начала издавать первые предрассветные трели.

Проснувшись, Алина сразу же вспомнила и первый сон, и второй. В последнем она пела песню. Её голос был звонким и чистым. Легко она брала самые высокие ноты, которые вряд ли бы ей удалось вытянуть наяву. Песня была о любви, но вспомнить хотя бы одну строчку или одно слово Алина не смогла.

Это пела моя душа-почему-то подумала она, повернулась к мужу и медленно, протяжно произнесла:

–Странный… мне… приснился… сон.

Муж лежал на спине, глядя в потолок. Алина скороговоркой выпалила:

–О том, что у тебя есть любовница.

Быстро глянув на неё, он сбросил с тела махровую простыню и выскочил из постели.

–Не люблю я твои дурацкие сны,-донеслось до неё из коридора.

А сон и в самом деле дурацкий-зевнула Алина. Не стоит заморачиваться. День сегодня суетливый. Стирка, уборка, а вечером у свекрови юбилей. Алина медленно поднялась-испорченный остеохондрозом позвоночник болезненно реагировал на резкие движения. В ваной шумела вода. Муж предпочитал утренние водные процедуры вечерним. В комнате сына тихо.

–Петушок пропел давно. Вставай,-сказала Алина.

–Угу,-сонно пробормотал сын, натягивая на голову простыню.

–Молодёжь…Вечером не уложишь, утром не добудешься…Поднимайся.

–Оставь меня, мама…Пять минут…Я сам…-ворчал из под простыни сын.

Пять минут растянулись в пятнадцать. Потом он метался по комнатам в поисках чистых носков. Муж, стоя у окна кухни с чашкой кофе в руках, флегматично наблюдал за его перемещениями.

Алина, нарезала хлеб, колбасу, лепила бутерброды, думала: скоро ли уйдут? Так можно не управиться с уборкой.

Наконец дверь за мужчинами закрылась. В комнате сына "мамай прошёл". Под диваном-так и есть-склад грязных носков. Алина выудила их оттуда, замочила в тазике.

Носки светлых оттенков, в тон белых кроссовок и их придется тереть руками-вздохнула она. Три года назад сломалась стиральная машина, а новую купить пока не хватает средств. Хорошо что на антресолях обнаружилась ребристая стиральная доска-квартира когда-то принадлежала бабушке Стаса-с ней стирать бельё легче.

Вернувшись на кухню она обнаружила: сын забыл свёрток с едой. А может быть сделал это нарочно, знал: если мать не на работе-может что-нибуть повкуснее бутербродов принести. Вот теперь точно с уборкой и стиркой не успеть.

Но как оказалось волновалась зря. На часах ещё нет четырёх, а она уже больше получаса лежит на диване. Самое сложное не поход к сыну на шиномонтажку и даже не стирка. Из-за больной спины мытьё полов превращалось в пытку. Швабру Алина не признавала. Так что, мыть пол приходилось ползая на четвереньках. Даже сейчас, лёжа на диване, она ощущала ноющую боль в пояснице… Ничего страшного-вечер это не испортит-скоро боль утихнет, пройдёт.

Лёгкий ветерок колыхнул белый тюль. Утяжелённый по низу вычурным шитьём, он надулся как парус и опал.

Алина скользнула взглядом по блестящему полу, по вычищенному ковру, по зеркальной полировке журнального столика. До чего же хорошо когда в комнате чисто! Склонность к чистоте и порядку Алина унаследовала не от матери-та уборками не сильно заморачивалась-от тётки, сестре отца, которая жила в кубанской станице. У той всегда был идеальный порядок и в доме, и во дворе, и даже в огороде. Это она учила Алину: "шваброй моют пол только лентяйки". Такими чистюлями бывают-чаще всего-медики. Тётка и была медсестрой. И в том, что Алина после школы выбрала медицину тоже есть тёткина заслуга. Алине с детства помнилась почти стерильная чистота тёткиных комнат, белоснежные, хрустящие от крахмала простыни, приятный запах лекарств, который приносила с работы тётушка на своей одежде. Но медсестрой Алина проработала всего шестнадцать лет. В "лихих девяностых" пришлось расстаться с белым халатиком и заняться торговлей. Впрочем, в те годы не "челночил" только очень ленивый.

И даже теперь, когда Алина перестала торговать на рынке из-за проблем со спиной и устроилась туда где потеплее, и где не нужно таскать тяжеленные сумки, привычка рационально использовать время осталась с тех времён, когда она поначалу пыталась совмещать приём в поликлинике на пол ставки, и прилавок на рынке. Бросать любимую работу насовсем не хотелось, но в девяностых зарплату бюджетникам и на многих государственных предприятиях выдавать перестали. Тётки-мамины сестры-уступили ей часть прилавка на рынке "становись торгуй", они же заняли денег "на раскрутку" и они же продавали её товар пока Алина сидела на приёме в поликлинике. Но несмотря на помощь сердобольных тётушек после трёх месяцев работы наизнос пришлось выбирать: либо рынок, либо медицина. Алина выбор сделала. И не в пользу нищей на тот момент медицины. Хотя, если говорить откровенно, до сих пор сердце щемит, когда приходится бывать в родной поликлинике. Но вернуться назад почти невозможно-придётся восстанавливать диплом-слишком много времени прошло. Да и место медсестры найти не просто. Каждый год городское училище выпускает новых сестёр милосердия…Впрочем, не стоит об этом печалиться-ибо именно рынок спас семью от нищеты и даже от голода.

Привычка намечать план действий и последовательно выполнять его, приобретённая в "лихих девяностых", помогла и сейчас. Успела всё: и убрала, и постирала, и приготовила, и к сыну сходила с горяченьким рагу в кастрюльке. А ещё купила не только цветы и подарок к дню рождения свекрови, но и новую кофточку для себя. Теперь обновка распласталась по спинке кресла, обнимая его бока широкими, цыганистыми рукавами.

И всё таки, несмотря на то что всё удавалось без надрыва, без суеты, в животе Алины, где-то под ложечкой, время от времени начинал шевелиться червячок тревоги. Что это? Предчувствие очередного "сюрприза", который ей могут преподнести её мужчины? Или дело в чём-то другом?

Возившийся с колесом чужой машины сын тревоги не вызвал-скорее наоборот: Алина загордилась им. Он показался ей таким взрослым, самостоятельным, серьёзным.

Муж семейные праздники редко пропускал, тем более что сейчас не путина. Придёт обязательно. По праздникам у него моторы почему-то не ломались.

От резкого телефонного звонка Алина вздрогнула. Женский голос попросил к телефону Стаса. Услышав что его нет дома, голос разразился ругательствами.