Ключ от чужой двери

Ключ от чужой двери
Айриш Крим

Айрис давно не ждёт чуда, считает себя обычной женщиной, воспитывает двоих детей и не ищет приключений. Они находят её сами.

На её голову сваливается отец-ковбой вместе с тысячью грандиозных планов по причинению счастья семье. Он дарит внучкам лошадь Дикси и тем самым запускает цепочку фантастических событий, обнажающих давние фамильные тайны. Как известно, едва только в шкафу начинают приплясывать скелеты семейных секретов, то и всяческая чертовщина не за горами. А тут ещё на горизонте появляется умопомрачительный тренер по верховой езде, и всё ещё больше усложняется…

Мистика, семейные проклятья, любовь и пригоршня хоррора – будет с чем скоротать долгие зимние вечера!

Айриш Крим

Ключ от чужой двери

ПРОЛОГ

Мужчина угрюмо смотрел в небо. Обычно он этого избегал, но сегодня небо говорило с ним на древнем языке знаков. Луна медленно наливалась тревожной краснотой. Сумерки плотнели, тени набирали тёмную силу. В саду под яблонями шуршала в опавшей листве мелкая живность, растаскивая добычу по ночным норам. Пёс бряцнул цепью, взвыл, но тут же замолк. В доме стояла непривычная тишина, густая, как ноябрьский туман. Они тоже что-то чуяли, но уже ничего не могли изменить. Уже? Мужчина ухмыльнулся. Да они и раньше ничего бы не изменили, потому что родились исполнить предназначенное.

Он с усилием потёр лицо грубой ладонью и поморщился. Кожа опять обгорела и обветрилась за день работы в поле, но это уже не имело значения. Ни поле, ни урожай, ни семья, которую нужно кормить, ни сама жизнь. Этим вечером во всё небо распахнулось Откровение, перед которым меркла любая земная суета. Звёзды стали в нужном порядке. Всё сошлось, как и обещала Священная Книга.

Сегодня мир изменится навсегда – или прекратит своё существование. И тот, и другой вариант мужчину устраивали. Если он после церемонии не переродится десницей Господа своего, то какое ему дело до этого мира и зачем миру вообще быть? В отличие от тех, кто в доме, он родился для великой миссии и знал это с самого детства. Впитал вместе с горьким от постоянных слёз молоком матери и ослепительным безумием отца-фанатика.

Время свершения пришло. Он ждал его много лет, и всё, что совершил, всё, что вынес на своих плечах, как Атлант, делалось ради этого великого дня. Огромное и непознаваемое замерло у него за спиной, медленно покачиваясь в гипнотизирующем танце. Ещё с минуту он слушал, как оно едва слышно шуршит, свивая в кольца свой бесконечно длинный чешуйчатый хвост, как с лёгким шипением трогает воздух несовершенного мира раздвоённым острым языком. Это ли не музыка райских кущ – тихий вкрадчивый шёпот голодного Бога, пришедшего взять своё? Конечно, это был риторический вопрос. У его древней религии ещё не было последователей: старые канули в забвение тысячи лет назад, а новых он пока не призвал. Мужчина до поры держал тайные знания при себе, потому что понимал, что глупцы никогда не слышат голос истины. Они верят только тому, что видят. Но всё впереди. Уже скоро.

Когда мерный шорох затих, он повернулся и посмотрел на дом, где лишь в одном окне на втором этаже едва теплился свет. Они были там, где он их и запер несколько часов назад, все в одной комнате. Дом выглядел внушительно: прочный, двухэтажный, построенный для большой семьи на много поколений вперёд. Построенный им, вот этими самыми руками. Мужчина поднял к лицу мозолистые, знавшие много работы ладони и медленно повернул туда-сюда, будто впервые видел. Всё лучшее, что способен сотворить человек, он делает своими руками. А вот у Бога нет других рук, кроме человечьих. И именно этим человечьим рукам будет дано сегодня отворить Дверь в новый лучший мир.

Бросив прощальный взгляд в небо, мужчина размеренно зашагал к дому. В нём не было и тени сомнения – только идеальная выверенность инструмента, с радостью подчиняющегося воле своего творца.

Он отпер тяжёлую входную дверь. Внутри царила темнота: особая, неживая. Ждущая. Он сразу её почуял и улыбнулся, как доброй знакомой. Ни разу не споткнувшись, дошёл до дубовой лестницы и уверенно поднялся на второй этаж. В свете он больше не нуждался, поскольку воистину прозрел и видел настоящую суть. Нужные ему люди светились во мраке мертвенно-серыми пульсирующими овалами. Шесть маленьких и один большой. Большой в любом случае не представлял никакого интереса. Шесть. Неправильное число. Одного не хватало. Но устранить эту ошибку времени уже не оставалось. Впрочем, тут же вспомнил он, то, что нужно Господу, у него в любом случае есть.

Они забились в дальнюю комнату и сидели тихо. За них говорил запах их страха. Точнее, вопил, и с каждой минутой всё громче. Они были готовы – и он тоже.

Мужчина резким пинком распахнул дверь и впустил тьму. Вскрикнула женщина, тонко заплакал кто-то из детей, но ему тут же зажали рот. В этом не было никакого смысла. Время пряток прошло. Глупцы. Они сбились в кучу в дальнем углу, под окном. Луна светила, как прожектор. Здесь можно было собирать иголки.

Он решительно зашагал к ним. Женщина вскочила и распахнула руки, закрывая их.

– Возьми меня! Делай что угодно, но не трогай детей!

Прочь с дороги! Взмахом руки мужчина смёл её с пути, она отлетела к стене и затихла. Дети всхлипывали всё громче, младшие пытались забиться за спины старших. Одна из девочек зажмурилась и прижала к лицу игрушечного кролика. Остро запахло мочой, самого младшего вывернуло недавним ужином, после чего он заревел в голос, растирая по лицу блевотину вперемешку с соплями. Мужчина брезгливо поморщился, продолжая высматривать нужных. Наконец выхватил взглядом из голосящей кучи-малы две пары одинаковых огромных глаз, так похожих на материнские. Он шагнул вперёд и выдернул близнецов за шивороты рубашек. Дети повисли в его руках, беспомощные, как кутята.

Женщина, до этого лежавшая грузным кулем, застонала и закопошилась. С трудом подняла голову – и медленно поползла к нему, подволакивая правую ногу. Он подпустил её поближе и пнул в лицо, с оттяжкой, так, что она распласталась без движения, потом перехватил детей поудобнее, и с удивившей самого себя лёгкостью шагнул на стул, стоявший под полуоткрытым окном. Прыжка со второго этажа он даже не ощутил – сила несла его, а потом плавно опустила на землю. Дети, до этого обмершие от ужаса, завозились.

– Папа, – прошептал один из них, – папочка, мне так страшно! Папа, я тебя боюсь!

Второй лишь обречённо заплакал.

Папа? Мужчина повторил это про себя. Слово не имело смысла, было гладким и тяжёлым, как речной голыш, и он просто его выплюнул. Время слов закончилось. Истинный язык состоит совсем из других звуков, раздвоён и жаждет крови.

Он поволок детей в центр импровизированной поляны, устроенной на заднем дворе. Круги нарисовал ещё засветло, как и подготовил необходимый для действа реквизит. Детей сразу связал по рукам и ногам. Они уже ничего не говорили, только прерывисто всхлипывали, дрожа всё сильнее. Мужчина ликовал. В сердце ширился истинный свет. Скоро, уже скоро. Круг замкнётся, альфа и омега сольются воедино, Уроборос замкнёт кольцо, и Господь примет его дар – чашу жертвенной крови невинных агнцев.

Примет дар и откроет Дверь. И навсегда воцарится в новом мире.

Он вознёс нож. В открытом окне надрывно заголосила женщина.

ГЛАВА 1. ПСИХИ И АНАЛИЗ

«Тьма кромешная…» – только и успевает подумать Айрис, как слышит шорох – справа, слева, из-за спины, словно что-то, пока безликое, сползается отовсюду, стягивается – сюда, к этой двери, за которой…

Двое. Определённо, за ней два человека. И одного из них Айрис знает – того, кто колотит в дверь, кричит сорванным голосом, зовёт её и пытается выбраться из подвала. Она не знает второго. Возможно, она никогда не узнает, кто этот второй. Возможно, для неё же будет лучше никогда его не узнать.

Она ощупывает ближнюю стену, пальцы натыкаются на кнопку выключателя. Раздаётся сухой щелчок, похожий на треск сломанной ветки, – и тусклый, еле живой свет с трудом разгоняет шипящие тени по захламленным углам.

Ненадолго.

Лампочка начинает мерцать, то вспыхивая ярче, то отключаясь на секунду.

Айрис видит только в краткие промежутки света.

Краску, свисающую лохмотьями со стен…

Рыхлую, махровую от пыли паутину, давно покинутую пауком…

Закопченную до черноты дверь…

Наконец лампочка, дзенкнув взорвавшейся спиралью, гаснет, и всё остальное время Айрис только слышит.

Удары в дверь – с той, страшной стороны…

Сдавленные крики и звуки борьбы…

Едва различимый шорох за спиной и вкрадчивый шёпот…

Но последнее ей кажется, конечно, кажется, здесь никого не может быть, уговаривает себя Айрис, медленно ведя ладонью по двери, – пока не нащупывает ключ, вставленный в замочную скважину.

Тени шипят, тени змеятся по полу – рядом, совсем рядом, всё ближе и ближе…

Айрис решительно поворачивает ключ.

Шум борьбы и крики резко усиливаются, в приоткрытую дверь с разгону врезается тяжёлое тело. Выпустив дверную ручку, Айрис со всего размаху шлёпается на пол и отползает назад, пока не упирается спиной в холодную стену.

И человек выходит… Резко захлопывает дверь, и ключ скрежещет в скважине, проворачиваясь раз, и другой, и третий.

За дверью начинают пронзительно кричать – но через секунду истошный вопль обрывается.

Приходит тишина, такая же кромешная, как тьма.

Айрис слышит лишь грохот собственного пульса в ушах, тяжёлое дыхание человека и шорох того, кто ползёт в ночи на запах страха…

Потом темнота сгущается в широкоплечий силуэт, застывший возле двери.

Кто сейчас стоит перед ней, понурив плечи и согнувшись, точно хищник перед прыжком?